Диссертация (1148857), страница 21
Текст из файла (страница 21)
Декартостается в поле сознания, а не сущего: к бытию больше нет даже опосредствованного доступа, и вот уже И. Кант спустя полтора столетия определяет философиюкак исследование границ и возможностей познания. То, что это положение противоречит учению Плотина, который этих границ не признавал, совсем не означает,что оно опровергнуто, а философия с позднеантичных времен сделала большойшаг вперед и избавилась от наивных метафизических представлений. Плотин,описывая практику восхождения к Единому, основывается на своем внутреннемопыте, и то, что теперь мы более надежным считаем не этот опыт, а феноменальный, является лишь следствием изменения культурной парадигмы. Иначе говоря,меняется только дискурсивная установка, а не вещи: при должном усердии мыможем иметь тот же визионерский опыт.В современной социокультурной реальности наука предстает сферой, в которой пребывает истина.
Предполагается, что наука руководствуется идеаломобъективности и познаёт действительность такой, какая она есть. Однако даже вотношении научного знания не получается со стопроцентной уверенностью утверждать, что оно выходит за пределы дискурса. Во-первых, наука, как и прочиеаспекты современной социокультурной реальности, является регулируемым дисциплинарным пространством и вынуждена находить себе легитимацию в дискурсе, что позволяет, например, Ж. Бодрийяру выразить сомнение в отношении идеалов научной беспристрастности и объективности: «вся научность, вероятно, естьне что иное, как пространство… дискурса, который никогда сам не признает себятаковым, прикрывая политическое, стратегическое слово симулякром своей “объективности”».121 Во-вторых, при всем стремлении науки исключить из познаниясубъективность она не может обойти дискурсивную природу сознания.
Представители неокантианства замечали, что наука зачастую оперирует с конструктами121Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. М., 2000. С. 132.99разума, а не с действительностью – абсолютное черное тело, материальная точка,электромагнитное поле, волна и пр. налично нигде не присутствуют. Иначе говоря, в материальном мире происходит бесчисленное количество изменений, но, поскольку человеческий ум не в состоянии охватить всю их целокупность, в процессе исследования из них отбираются лишь некоторые наиболее существенные и наэтом основании чисто дискурсивным образом конструируется научный факт.Европейская культура последних веков уверенно следовала двум взаимосвязанным тенденциям: исключению трансцендентного содержания и «онтологизации» дискурса, – которые достигают своего апогея в XX столетии.
Это эпоха,когда знаки начинают свободно сообщаться между собой, а культура становитсясимулятивной. Отсюда, неудивительно, что глубокие переживания, характерныедля экзистенциального измерения абсурда, маркируются как нездоровые, связываются с тяжелыми чувствами тревоги, страха и ужаса. Всё, что превосходит границы дискурса и подрывает его значение, подлежит устранению в качестве иллюзорного, патологического и опасного. Однако изгнание трансцендентного содержания из социокультурного пространства не означает, что европейская культураобретает истинный, «реалистичный» взгляд на вещи: устранив трансцендентнуюреальность, она не получила взамен никакой и стала «тонуть» в дискурсе.
Этипроцессы влекут за собой ряд проблем как в частной жизни, так и в общественной, и открывают дорогу тому, что мы называем нонсенсом, характерные особенности которого будут исследованы в заключительной главе данной работы.100§3. Психологические основания абсурдаДо сих пор наше исследование двигалось таким образом, что создавалосьнапряжение между логическим измерением абсурда и экзистенциальным. Абсурдраскрывался, с одной стороны, как языковое явление (в самом широком понимании языка), а с другой – как некое, максимально расширенное состояние сознания, не связанное с логико-дискурсивной способностью.
Поскольку и язык, и экзистенциальные переживания могут быть рассмотрены в качестве фактов психики, немаловажным представляется изучение психологических оснований абсурда.Поэтому основная задача данного параграфа состоит в следующем: необходиморазобраться, имеет ли абсурд исключительно знаковую природу или же он беретсвое начало в тех аспектах психической активности, которые предшествуют означивающей деятельности любого рода. Возникает ли абсурд только потому, чтопредполагается языком как видоизменение знакового порядка, или же психикачеловека изначально содержит в себе основания для абсурда, или же имеется нечто третье – вот те вопросы, которые нуждаются в прояснении. Другими словами,если выше говорилось, что абсурд находит свое исполнение и наиболее подлинное выражение в экзистенциальном измерении, то теперь важно разобраться, гдеон берет свое начало, где его родина.2.3.1.
Языковой абсурд и психические отклоненияДля начала исследуем положение, согласно которому абсурд – явление исключительно языковое. Поскольку наше рассмотрение касается человеческойпсихики, представляется интересным проследить, в какой степени абсурд связан спсихическими патологиями. Действительно, абсурдные высказывания являютсяотклонением, если не психическим, то, по крайней мере, отклонением от языковой нормы. Как правило, среди феноменов, связанных с нарушениями психики, вкачестве наиболее близких к абсурду квалифицируются патологические состояния бреда.
Мы не будем досконально разбираться в классификации тех или иныхвидов бреда, погружаться в таинственный мир афазий, алалий, психозов, демен-101ций, маниакальных состояний и т. д., поскольку это предметная область другойдисциплины. Для нас важно понять, является ли языковой абсурд вообще чем-тонездоровым.Ответ на последний вопрос вполне очевиден: разумеется, многообразиеязыковой абсурдности не имеет никакого отношения к психическим патологиям.Абсурд присутствует в языке ровно постольку, поскольку строение языка предполагает возможность построения абсурдных высказываний.
Язык – система чрезвычайно пластичная и потому предполагающая великое множество трансформаций. Мы можем составлять абсурдные высказывания, использовать нечто наподобие зауми, просто выдумывать какие-либо несуществующие слова и соединятьих, игнорируя всякие законы грамматики и синтаксиса. Тем не менее, всё это будет тем или иным языком или как минимум будет предполагаться знаковымстроением языка. Скажем, если мы составляем абсолютно бессмысленный рядпридуманных только что слов, не предполагающий никакого синтаксиса и грамматики, это действие, так или иначе, будет предполагать символизацию, свойственную естественному языку.
Более того, такой ряд даже нельзя считать подлинно бессмысленным, т. к. его смыслом является сам факт его составления – составить не имеющее смысла квазивысказывание. В этом отношении смысл – инстанция весьма «репрессивная»: всякое оперирование языком будет предполагать наличие осмысленности. Случай же с составлением абсурдного высказывания похож на написание фантастического романа: если, допустим, мы описываем некийвымышленный, нереальный мир, в котором не действуют законы гравитации, мы,прежде всего, должны знать эти законы, чтобы их отвергнуть. Так и с абсурдом: влогическом измерении он с необходимостью вынужден оставаться явлением вторичным.
Именно поэтому ранее говорилось, что абсурд как самостоятельное явление возможен только в рамках экзистенциального измерения. Всякая игра созначением, всякое видоизменение знаковой структуры, всякий подрыв связи между экстенсионалом и интенсионалом не способны избыть тотальной положительности знаковой системы. Все эти феномены могут существовать лишь потому, чтоосмысленность естественного языка дает им возможность существовать, посколь-102ку имеет внутри себя необходимые для того ресурсы. По этой причине языковойабсурд не является патологией – он плоть от плоти связан с логической стройностью и осмысленностью.
Да и составить толковое, стоящее абсурдное произведение, подпадающее под данное в первой главе этой работы определение абсурдакак расширенной, альтернативной языковой логики, может только человек, блестяще владеющий навыками языкового выражения и понимающий, как устроенязык.Возможность языкового абсурда не в последнюю очередь обусловлена тем,что язык – явление самостоятельное. Все науки, занимающиеся языковой проблематикой, давно отказались от первоначального взгляда, согласно которому языкявляется пассивным средством отражения действительности.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
