Диссертация (1148857), страница 20

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 20)

Полагать существование различных видов недвойственности было бы самопротиворечивым. А отсутствие в описании Рокантена трансцендентной реальности связано с тем, что в но116117См.: Сартр Ж.-П. Бытие и ничто. С. 54–60.См.: Фома Аквинский. О сущем и сущности, V.94воевропейской культуре происходит инфляция самого понятия о трансцендентном. Трансценденция утрачивает свое значение, и ее место занимает эмпирическая реальность.Современная культура (а под современной культурой понимается западнаякультура – и понимается, прежде всего, ею самой) не знает трансцендентного содержания или знает его в преломленном виде: бытовой эзотерики, различныхформ сектантства, поверхностной обрядовой части религии, странных неоязыческих представлений. Глубокий духовный опыт, напротив, может восприниматьсяв качестве опасного и нездорового.

В нынешней ситуации про Плотина исследователь его философии в лучшем случае может сказать, что его учение было синкретичным, прогрессивным для своего времени и оказало большое влияние надальнейшее развитие философии в целом, но никогда не позволит себе всерьезпринимать ключевые положения Плотина, рассматривая их лишь как отражениеметафизических представлений того времени.В современной культуре трансцендентное содержание находится в ее маргинальном поле.

В связи с этим, тот, кто имел глубокий экзистенциальный опыт,нередко склонен считать, что с ним что-то не так. Необычные переживания могутвызывать чувства страха и отчужденности, продуцировать символическое переживание смерти и становится причиной возникновения изоляционистских тенденций. В отношении такого субъекта со стороны его окружения также могутвозникнуть чувства холодности и недоверия, что только укрепит его в сознаниисобственной ненормальности.Исключение трансцендентного содержания из тела культуры связано с хорошо известными процессами, зародившимися в Новое время.

Одним из такихпроцессов было развитие опытной науки, для которой трансцендентное содержание вообще отсутствует и не является необходимым. Достижения эмпирическогознания дают несомненный ощутимый результат, приносят практическую пользуи, как следствие, в корне меняют социокультурную ситуацию, что находит своевыражение в исключении трансценденции из коллективных представлений, поскольку она перестает играть значимую роль в жизни людей. Впоследствии95трансцендентное содержание и вовсе начинает маркироваться как нелегитимное,ненормативное и патологическое.Для метафизических построений характерно представление, согласно которому, именно трансцендентная реальность является в наибольшей степени бытием, а всё остальное – эпифеноменом этого бытия. В эпоху эмпирического знаниятрансцендентное содержание постепенно утрачивает легитимность. Кажется, что,наконец, отбрасываются наивные, полумифологические представления и осуществляется выход из эфемерной, иллюзорной «надмирной ваты» к несомненной реальности.

Однако происходит ровно обратное: статус реальности становится предельно неясным.В новоевропейской культуре господствовали тенденции «к преобразованиюне только интеллекта, который становился более формальным и прагматичным,инструментальным и операциональным, но и тела, которое становилось все болееагрессивным и одновременно перверсивным».118 Данный период отмечен небывалым разрастанием дискурсивных практик. Европейская культура «тонет» в дискурсе.

Слова о реальности стали восприниматься более реальными, чем сама реальность; дискурс выступает уже не подчиненным по отношению к вещам явлением, а сам формирует явления. Подробнее этот процесс будет рассматриваться вследующей главе как основополагающий элемент нонсенса. Пока же сосредоточим внимание на некоторых базовых моментах увеличения дискурсивных практик в западной культуре последних столетий.Трансцендентное содержание сходит на нет в новоевропейской культуре нестолько в силу того, что оно каким-либо образом насильно изгоняется или терпитрепрессии со стороны магистральных социокультурных тенденций, сколько потому, что подвергается рационализации.

Рационализация предполагает структурирование действительности по бинарной модели, в рамках которой вещи каталогизируются и маркируются как красивые или безобразные, моральные или аморальные, истинные или ложные, здоровые или нездоровые, нормальные или не-118Марков Б. В. Храм и рынок. Человек в пространстве культуры. СПб., 1999. С. 224.96нормальные. В принципе, такая бинарная модель характерна для всех культур,119однако до рассматриваемого периода предполагалось, что критерий деления находится в самих вещах, а человек лишь улавливает его и лишь затем выражает втой или иной форме.

Новоевропейская культура была уникальна в том смысле,что именно она начала впервые предписывать бытию правила, исходя из дискурса, а не из самих вещей. Иначе говоря, дискурс стал занимать самостоятельноеположение по отношению к сущему. Определенные дисциплины (эстетика, этика,логика, психология и пр.), используя дискурсивные модели, разрабатывают некоторый стандарт, формулируют фиксированные критерии и правила, благодаря которым становится возможным отнесение вещи в ту или иную категорию, где онаи становится легитимной или нелегитимной.

Трансценденция, соответственно,попала во вторую категорию, с чем и связано ее постепенное исчезновение из европейского социокультурного пространства.Одна из дисциплин, способствовавшая маркированию трансцендентногосодержания как ненормального, уже называлась – это психиатрия. Ее возникновение, усилия по выработке критериев нормальности, каталогизация отклонений иперверсий подробно исследованы М.

Фуко, который в то же время замечает, что втой степени, в какой эта каталогизация осуществляется, в той же степени отклонения и перверсии насаждаются и плодятся.Еще одним средством рационализации трансцендентного стала эстетика какнаука, теоретически обосновывающая понятие прекрасного и вместе с тем предписывающая, каким оно должно быть. Соответственно, искусство, которое, какможет показаться, должно быть проводником в мир трансценденции, котороеобычно считают чем-то возвышенным и противостоящим «грубой» эмпирическойдействительности, является в рассматриваемый период еще одним дискурсивныммеханизмом,привязывающимкэтойдействительности.КакзамечаетЕ.

Г. Соколов, искусство так же, как и все прочие дискурсивные практики новоевропейской культуры, строится по той же дисциплинарной модели: художествен119См.: Леви-Стросс К. Структурная антропология. М., 1985; Иванов Вяч. Вс. Чет и нечет: Асимметрия мозга изнаковых систем. М., 1978.97ная деятельность находится под непосредственной опекой власти, регламентируется через практику профессионального обучения той или иной разновидностиискусства, контролируется посредством «экспертного сообщества» теоретиковискусства и критиков. Искусство в его современном понимании заменило трансцендентную реальность виртуальной.

Различие между ними состоит в следующем: обе эмпирически не присутствуют, но если в отношении трансцендентногосодержания предполагается, что именно оно обусловливает чувственно воспринимаемую реальность и является ее причиной, то виртуальная реальность самаподотчетна номенклатурным позициям, применяемым в отношении эмпирической действительности. Иначе говоря, виртуальное находит себе обоснование вэмпирии, а не наоборот. Таким образом, «искусство делает реальность неотвратимой, неизбежность – тотальной, а подотчетность – “естественной нормой”».120Закрепление за трансцендентным иллюзорного статуса отнюдь не открывает подлинного эмпирического бытия, но лишь абсолютизирует значение дискурса,«онтологизирует» его. Это хорошо заметно, если проследить историю развитияфилософии, начиная с Нового времени.

Уже в философии Р. Декарта создаютсяпредпосылки для обретения дискурсом большего веса по сравнению с его референцией. Как известно, картезианское сомнение нацелено на поиск абсолютно несомненного источника познания, поскольку любой аспект бытия может быть поставлен под сомнение. Ведь если бытие нигде не дано нам непосредственно, токаким образом мы можем достоверно знать, что нечто действительно существует,а не кажется нам? В итоге, Р. Декарт приходит к выводу, что абсолютно достоверным источником познания является само сомневающееся «я». Декартово преодоление скептицизма средствами самого скептицизма имеет двоякое отношениек «онтологизации» дискурса.

Во-первых, сам факт сомнения отодвигает философию из сферы бытия в сферу дискурса. Исторически первым вопросом философии был вопрос «Что есть сущее?»; иначе говоря, философы прошлого, за редкимисключением, мыслили бытие, не задаваясь вопросом «Как возможно, что мымыслим?» Философия после Р.

Декарта словно застывает в нерешительности,120Соколов Е. Г. Искусство в системе культуры // Введение в культурологию. Курс лекций. СПб., 2003. С. 64.98прежде чем обратиться к мышлению сущего, как если бы мы вместо того, чтобыначать работу тем или иным инструментом, стали бы вопрошать о том, как возможно, что он есть и выполняет свои функции. Во-вторых, даже найдя абсолютнодостоверный источник познания, опровергнув скептическую установку, Р.

Характеристики

Список файлов диссертации