Диссертация (1148857), страница 19

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 19)

к. «они могут быть поняты формализованным мышлением, если оно110Сартр Ж.-П. Тошнота. С. 145.Там же. С. 181.112Там же. С. 186.11190изменит свои постулаты, создаст более тонкие операционные правила и. т. п. Этоусловно (курсив авторский — В. Л.) абсурдные ситуации, которые требуют выхода за рамки известной логической системы, а не логики вообще».113Абсолютным абсурдом Рокантен называет само существование. Любаявещь: корень дерева, сидение в транспорте, – абсурдна сама по себе и абсурднаабсолютно. Иначе говоря, герой Ж.-П. Сартра онтологизирует абсурд, приписывает его вещам.

Понятно, на каких основаниях осуществляется подобная операция, однако, по нашему мнению, она не вполне корректна. Она может быть принята, но с некоторыми оговорками. Бытию не может быть приписана ни абсурдность, ни ее отсутствие. Строго говоря, ему вообще не может быть ничего приписано, ввиду того что оно безразлично к этому. Именно эту безразличность существования вещей Рокантен называет абсолютным абсурдом – абсурд оказываетсяабсолютным лишь потому, что вещи «не знают» логики и находятся в пространстве чистого существования.

Мы же, как только что-то говорим о них, вновь оказываемся в дискурсивном пространстве. В этом смысле наиболее полным выражением названной абсолютной абсурдности существования, наиболее «истинной»речью о нем, было бы отсутствие речи, что и происходит, когда в абсурдном опыте недвойственности останавливается дискурсивная активность. Разновидностьютакого опыта является Тошнота.

Отсюда, можно заключить, что абсолютно абсурдным может быть лишь опыт сознания, а не вещи. Однако следует помнить,что, когда данный опыт актуализуется, для того, кто его переживает, нет большени вещей, ни знания о себе как о субъекте.В целом, определение абсолютного абсурда, данное Рокантеном, исходит изтого же репрезентативного порядка, что присущ языковому выражению.Ж.-П.

Сартр заставляет своего героя «проговориться»: «Этот корень... существовал именно постольку, поскольку я не мог его объяснить».114 В отношении опытаабсурда, в силу его недвойственности, нельзя спросить, кто именно его «переживает», поскольку в этом случае мы вернулись бы к представлению о том, что есть113114Померанц Г. С. Язык абсурда // Померанц Г. С. Выход из транса. М., 1995. С.

438.Сартр Ж.-П. Тошнота. С. 187.91некий субъект переживания и есть отдельный от него акт переживания. Отличатьсубъект от того или иного акта сознания означало бы попадать в ловушку языка,грамматический строй которого предполагает наличие подлежащего и сказуемого. Аналогично и объект неотделим от актов сознания, поскольку он дан нам неиначе, как их содержание. В связи с этим в очень узком применении можно утверждать недвойственность «повседневной жизни» сознания и говорить, что разделение на субъект и объект – ментальный конструкт. В опыте абсурда недвойственность становится предельно очевидной за счет остановки дискурсивной деятельности, конституирующей различающее сознание.

И если, например, для мистика открывающееся во внедискурсивном опыте является наиболее истинным, тодля Рокантена, представляющего собой образ типичного представителя культурыЗапада, наиболее прочным основанием сущего является именно дискурсивность.Тот или иной аспект бытия существует, лишь когда он затронут дискурсом, когдапопадает в сферу его внимания. Вся «власть» западного человека над объективным миром держится на возможности именовать предметы. Достоверность своегосуществования также определяется способностью говорить. Это ровно та самая«агрессия символического», о которой говорилось в монографии Ф. И. Гиренка«Абсурд и речь», рассмотренной в первой главе нашего исследования.

В своюочередь, страх и метания, охватывающие героя, когда дискурсивное содержаниесознания рушится в ходе абсурдного опыта, заставляют поставить под сомнение«центральное положение человека посреди сущего». Одним словом, модель поведения, демонстрируемая Рокантеном, весьма далека от превращения «выигрышных ситуаций» в «совершенные мгновения».Может показаться, что если в переживании Тошноты герою открываетсячистое существование, называемое Ж.-П.

Сартром «существованием по способув-себе», то он «овеществляется», теряя Самость. В действительности, Тошнота заключаетвсебемоментподлинности.«Овеществление»человека,поЖ.-П. Сартру, свойственно, скорее, тому, что в «Бытии и ничто» называется самообманом. Самообман проявляется в различных стратегиях отказа от выборасвоих возможностей, а также в требовании искренности, т. е. требовании совпасть92с собой, быть тем, чем являешься. В контексте основной руководящей идеиЖ.-П. Сартра о том, что человеческое бытие принципиально никогда не совпадаетсо своим «в-себе», понятно, что данная стратегия не может быть истинной.

Этото, что К. Ясперс назвал бы «предательством экзистенции».115 Одним из аспектовтакого «предательства» является полагание всеобщего абсолютным, которое может выражаться в слепом подчинении требованиям объективности (находимымв т. ч. и в институциональном устройстве общества), а также в некритическомследовании той или иной (как правило, социально одобряемой) стратегии самоидентификации. Основной проблемой, связанной с идентификационными процессами, является неочевидность того, что собственно идентифицируется.

Не обладая каким-либо онтологическим статусом, так называемая Самость, посколькуона актуализуется исключительно посредством постоянно возобновляемой репрезентации искусственно созданного образа, с необходимостью является воображаемой структурой. Дискурсивные позиции также играют в этом процессе не последнюю роль. По существу, «совпасть с собой» значит найти для себя слово(«гуманист», «христианин», «коммунист», «француз» и т. д.) и соответсвоватьдискурсивным параметрам, сложившимся вокруг него.

Остановка дискурсивнойактивности сознания в опыте Тошноты, напротив, предполагает преодоление индивидуальной ограниченности, обусловленной выбором той или иной стратегиисамообмана. Тем не менее, значение данного опыта, на наш взгляд, состоит дажене в открывающемся знании, что сущность человека не может быть ему заранеепредписана. Едва ли не самым важным аспектом опыта абсурда является понимание того, что у человека, вообще нет никакого «в себе». Дело вновь состоит в недвойственности: если позиция субъекта полностью растворяется, то не остаетсяникакой основы, которую можно бы было с чем-либо идентифицировать.

В результате этого, во-первых, возникает представление, что, сколь бы многообразными ни были «внутренние процессы», нет ни одного имени (Самость, личность,«я» и т. д.), под которым их удовлетворительным образом можно было бы объединить, а во-вторых, приходит понимание, что и сами по себе – без поименова115См.: Ясперс К. Философия. Книга вторая. Просветление экзистенции. М., 2012. С. 352–354.93ния – эти процессы не образуют целостности и для того, чтобы осуществляться,не нуждаются в какой-либо твердой, неизменной и скрепляющей их структуре.2.2.3.

Инфляция трансцендентного содержания в новоевропейском социокультурном пространствеНесмотря на экзистенциальную насыщенность, а также эрозию субъектобъектного видения, есть всё же существенное отличие между опытом Тошноты итем, как в доновоевропейской западной культуре описывался опыт недвойственности. Будь то Плотин, Псевдо-Дионисий или Майстер Экхарт, проблематика экзистенциального измерения абсурда формировалась под влиянием представленияо трансцендентном – пусть даже в итоге обнаруживалась его неотличимость отимманентного – как о конечной цели созерцания. То, что в абсурдном опытеТошноты открывается не предельная трансцендентная реальность, а существование по способу в-себе, соответствующее наличным вещам, не позволяет, на нашвзгляд, считать Тошноту чем-то принципиально отличным от мистических переживаний.

В действительности, есть основания полагать, что Рокантен оказываетсявсё в том же экзистенциальном измерении абсурда, но использует в отношениинего другой способ описания. Ж.-П. Сартр, вслед за Г. В. Ф. Гегелем, атрибутирует наличному бытию следующие характеристики: не сотворено, не пассивно и неактивно, находится по ту сторону отрицания и утверждения.116 Можно заметить,что прежде эти же характеристики относились не к наличным вещам, а к предельной трансцендентной реальности. Достаточно вспомнить, что называемые в «Бытии и ничто» в качестве основных свойств вещей совпадение с собой, а также тождество сущности и существования, относились Фомой Аквинским к бытию Бога.117 По этой причине мы полагаем, что опыт Тошноты отличается от, скажем,опыта христианского мистика только способом описания.

Характеристики

Список файлов диссертации