Диссертация (1148857), страница 15
Текст из файла (страница 15)
Любая попытка логически – даже с помощью расширенной, видоизмененной логики – преодолеть и«опрокинуть» рационализм обречена оставаться в сфере языка и дискурсивностии быть зависимой от них.Аргумент сильный и, по-видимому, неоспоримый, что означает, что собственно абсурд, если он вообще может быть самостоятельным явлением, должен непросто преодолевать границы логики, а вообще никак не быть с связан с последней. Поскольку в нормальном, бодрствующем состоянии никогда не бывает такого, чтобы рассудочная деятельность полностью отсутствовала, значит, абсурддолжен реализовываться в переживаниях особого рода, т.
е. находить свое исполнение в экзистенциальном, а не логическом измерении.Другой проблемой, связанной с описанием экзистенциального измеренияабсурда, является следующее: если адепты данного вида опыта всё же пытаютсявыразить его содержание в языке, то их описания будут предельно различными. Взависимости от своего социокультурного окружения, от представлений, сформированных культурой, по возвращении к дискурсии они будут вкладывать в свойэкзистенциальный опыт разное содержание. Кому-то он откроется как переживание Ничто; кому-то – как созерцание Божества, Единого; кто-то назовет еготрансперсональным или трансрациональным; иные будут связывать его с состоя-70ниями ужаса, тревоги или страха.
Зачастую подобный опыт устранения дискурсивного содержания сознания обнаруживает религиозно-мистические черты. Врелигиозном аспекте он преследует цели, сводящиеся: «а) к полному растворениюв безличном Абсолюте или к отождествлению с ним; <…> б) к соединению с Абсолютом (Богом) при сохранении индивидуальности, которая изменяется, преображается; <…> в) к успокоению, исчерпанию аффектов и аффективных состояний, к транквилизации; <…> г) к отделению психического или духовного от материального или физического».78 Достигаются эти цели – хотя, в действительности, это разные аспекты одного и того же опыта – в разных традициях посредством различных психотехник (сосредоточение сознания, экстаз, работа с психосоматикой и пр.), но каждая из них предполагает достижения состояния недвойственности.С двойственным видением связано любое «движение в уме», однако срединих особую роль играет дискурсивная активность, остановка которой как наиболее существенного аспекта различающего сознания всегда, так или иначе, полагается практикующими опыт недвойственности.
Главным здесь, если воспользоваться словами А. Коржибски, является то, что «карта территории не есть саматерритория».79 Иначе говоря, любая репрезентация, любое знаково-символическоепредставление действительности не есть сама действительность, а потому ее отражение в языке всегда будет неадекватным ей. Приверженцы внедискурсивныхформ постижения мира рассматривают логико-дискурсивную способность сознания как причину, по которой человек безнадежно отделён от сущности вещей и отсвоей сущности. С этой точки зрения, проблемным является отсутствие непосредственной данности бытия. В аспекте чувственного опыта мы не имеем самой действительности как таковой, но лишь набор восприятий и ощущений разного родаи то, как эти восприятия и ощущения отрефлексированы в сознании.
В аспектепознания мы также ограничены, поскольку, в конечном счете, оказываемся вы78Торчинов Е. А. Религии мира: Опыт запредельного. Психотехника и трансперсональные состояния. СПб., 2005.С. 534.79Korzybski, A. “A Non-Aristotelian System and Its Necessity for Rigour in Mathematics and Physics” // Korzybski, A.,Science and Sanity: An Introduction to Non-Aristotelian Systems and General Semantics, Englewood, New Jersey: Instituteof General Semantics, 1994, pp. 747–761.71брошены и закрыты в поле языка, будучи обреченными жить в мире, целиком состоящем из проекций нашего собственного сознания.
Для сторонников целостного мышления рассудочное познание всегда будет содержать в себе черты ущербности, выражающиеся в том, что в ходе дискурсивного освоения действительности для последней каждый раз приходится создавать знаковые отображения и работать дальше только с ними, а не с собственно объектом познавательной деятельности. Иными словами, познание территории всегда вынуждено оборачиваться оперированием с картой территории, и с момента составления карты познающий субъект навсегда вовлекается и отчуждается в порядок репрезентации.
Крометого, сам этот порядок неизменно будет иметь регрессивный характер, поскольку,оказываясь внутри него, в дальнейшем приходится составлять карту для ужеимеющейся карты территории и т. д. Об этом хорошо говорит Грегори Бейтсон:«Если вы пойдете вспять (т. е. проследите этапы в процессе познания — В. Л.), тообнаружите бесконечную регрессию – бесконечную последовательность карт.Территория – это “вещь в себе”, и с этим ничего не поделаешь. Процесс репрезентации всегда будет отфильтровывать ее, поэтому ментальный мир – это толькокарты карт карт, и так до бесконечности».80Разумеется, остановка дискурсивной деятельности, т.
е. прекращение рефлексии и рассуждения, не имеет отношения к глупости, невежеству, слабоумию ипрочим подобным вещам. О задачах, полагаемых в религиозно-мистическом аспекте подобных практик, уже говорилось выше. В философском аспекте устранение дискурсивного содержания сознания преследует следующие цели: снятие различий между мышлением и упомостигаемым, обнаружение отсутствия отличиймежду единичным и абсолютным, удерживание противоречивых начал бытия вединстве, отождествление с трансцендентной реальностью.
Как можно заметить,какие бы задачи ни ставились, везде полагается недвойственность.80Бейтсон Г. Форма, вещество и различие // Бейтсон Г. Шаги в направлении экологии разума: Избранные статьипо теории эволюции и эпистемологии. М., 2005. С. 178–179.722.1.2. Плотин: Восхождение души к Единому в контекстеэкзистенциального измерения абсурдаИтак, недвойственность – ключевая характеристика абсурда в экзистенциальном измерении. В истории западной философии первым, кто на фундаментальном уровне и в наиболее удовлетворительных терминах разработал даннуюпроблематику, был Плотин.Состояние недвойственности именуется в «Эннеадах» Единым.
Единое –абсолютная, трансцендентная, несотворенная причина всего сущего, не являющаяся ничем из сущего. Плотин называет Единое Благом, Началом, Первопричиной, Богом, но, ввиду его абсолютности, ему нельзя приписать никаких предикатов. Лучшим способом описания Единого является апофатика – все имена по отношению к нему являются лишь уподоблением.
Благо абсолютно просто. Оно настолько просто и лишено инаковости, что не только не нуждается во внешних вещах, но даже «не нуждается в Себе».81 Единое находится «по ту сторону вещей и,следовательно, по ту сторону сущности».82 Строго говоря, оно вообще не существует в привычном смысле как «эта вещь», но его «не-существование» превосходит всё, что может стать предметом мысли или чувства. Из простоты Первоначалаясно, что оно не может обладать ни чувственным восприятием, ни сознанием, нимышлением, поскольку это означало бы, с одной стороны, бытие многим и двойственность (мышления и умопостигаемого, чувства и предмета чувств), а с другой, его несамодостаточность, поскольку мыслить и сознавать требуется тольконесовершенному, неполноценному бытию.
По тем же причинам Благо не можетбыть движущимся, т. к. двигаться может только конечное и изменчивое бытие, ноне может быть и покоящимся, т. к. это означало бы, что оно должно иметь место,как материальные предметы.Итак, Единое абсолютно просто, бесконечно, невыразимо в знании; онотворец абсолютно всех вещей и всего сущего, будучи лишенным всякой инаково8182Плотин. Enn. VI. 9. 6.Enn. V. 4.
2.73сти, не есть что-либо из сущего. Все вещи стремятся к благу, каковым являетсявнутреннее единство, тождество с собой, устранение множественности и инаковости. Вместе с тем, Единое – наиболее достойная цель и для человека. Чтобыдостичь ее, необходимо проделать определенный духовный путь, ни одним изэтапов которого нельзя пренебречь. В свою очередь, каждый этап сопровождаетсяуменьшением инаковости.
Так, первоначально восхождение к Единому включаетв себя воспитание гражданских и этических добродетелей, практику духовногоочищения, любовь, стремление к красоте – т. е. базовые вещи, ценимые в любомобществе. Помимо этого, важную роль играют занятия философией, в ходе которых человек получает знание о том, что душа составлена из двух частей: истинной – душой в собственном смысле слова, мыслящей, являющейся подлиннойприродой человека, и низшей – подверженной страстям и аффектам, связанной стелом и чувственным восприятием материальной действительности.
Подлиннаядуша проста, неделима, бесстрастна и не нуждается ни в чем внешнем, что соответствует атрибутам Единого, поскольку она, как и всё сущее, происходит изПервоначала. Соответственно, первый этап восхождения состоит в том, чтобы отринуть чувственную часть души, обратиться к подлинной ее части посредствомовладения чистым мышлением, уже не связанным с ощущением, и уподобиться,тем самым, Мировой Душе – непосредственной родительнице чувственновоспринимаемого космоса. Продвигаясь дальше, душа созерцает чистые эйдосы,являющиеся наиболее истинными частицами сущего, и оказывается уже в сфереУма.
По сути дела, здесь происходит отождествление человека со своей настоящей природой, как ее понимает Плотин, – мышлением: душа становится причастной ко второй ипостаси Ума.Плотин пишет, что в согласии с Умом можно быть двояким образом: «вопервых, благодаря обладанию некими его начертаниями, подобными законам, чтозапечатлены в нас, и во-вторых, как если бы мы были наполнены им или былиспособны видеть, и в нас присутствовало бы опытное познание Ума».83 В первомслучае человек восходит ко второй ипостаси посредством постоянного совершен83Enn.
V. 3. 4.74ствования – например, в ходе занятий философией – логико-дискурсивной способности, познанию законов, по которым функционирует мышление. Однакоименно на стадии восхождения к Уму Плотин впервые прибегает к негативнойоценке подобного дискурсивного знания, когда описывает свой опыт «закрепления в умопостигаемом» и «стояния в Божестве», с сожалением замечая, что всегданаставал момент, когда он «нисходил из Ума в состояние рассуждения»84 и возвращался к конечной реальности своего тела. Такая оценка может стать более ясной, если задуматься над тем, что дискурсивное мышление лишь тогда не является бесплодным, когда оно способно прекратиться. К примеру, если мы решаемматематическую задачу и наше размышление над ней затянулось, то, скорее всего, мы где-то допустили ошибку, поскольку обычно в случае правильного решения задачи мы немедленно прекращаем о ней думать. Вероятно, Плотин рассматривает дискурсивное мышление (взятое, разумеется, в значительно более фундаментальном аспекте) схожим образом.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
