Диссертация (1148857), страница 22
Текст из файла (страница 22)
Язык имеет своюсобственную действительность и сам представляет собой определенную реальность, которая надстраивается над реальностью феноменальной. Во многих отношениях языковая реальность заменяет собой эмпирическую, что очень хорошопонимал Л. Витгенштейн, говоря, что мир есть совокупность фактов в логическомпространстве, а не вещей.122 Когда мы говорим что-нибудь наподобие «Я разорваллист бумаги на три половины», мы составляем логически ложное высказывание.Изучению таких высказываний значительную часть времени посвятили представители логического позитивизма. И в частности тот же Л.
Витгенштейн решаетпроблему существования абсурдных предложений, утверждая, что подобныепредложения просто не являются частью языка: «Когда предложение называютбессмысленным, дело не в том, что его смысл лишен смысла. Но комбинация словисключается из языка, изымается из обращения».123 По мысли Л. Витгенштейна,логическая несостоятельность, незначимость абсурдного высказывания, хотя быего и можно было составить с помощью языка, определяется, доказывается и проверяется тем, что при этом его совершенно невозможно мысленно вообразить.Соответственно, «значимым будет то предложение, которое не просто произно-122123См.: Витгенштейн Л.
Логико-философский трактат. 1.1.–1.2.Витгенштейн Л. Философские исследования, 500.103сят, но мыслят»,124 хотя, с этой точки зрения, в категорию абсурдных должны попадать почти все геометрические абстракции, поскольку вполне успешно можномыслить прямую или плоскость, но вряд ли можно представить длину без ширины и поверхность без объема.Возможно, с логической точки зрения, это и так: абсурдные предложения неявляются частью языка. Однако, если рассматривать язык как проявление психических функций, сам факт составления подобных высказываний свидетельствуето независимости языка от предметного мира: в реальности невозможно разорватьлист на три половины и невозможно этот акт адекватно мыслить, но в реальностиязыка открыт простор для построения такого высказывания. Язык предоставляетэту возможность. Более того, приведенное выше абсурдное высказывание верно сточки зрения грамматики и синтаксиса.
Всё это означает, что язык являет собойавтономную по сравнению с эмпирическим миром систему и что возможностиязыкового выражения и внутриязыковые связи значительно шире, чем отношенияво внешней для языка действительности.И если возвращаться к проблеме психических нарушений, то следует отметить, что они в значительной степени продиктованы именно тем, что человек владеет самым что ни на есть осмысленным, логически верным естественным языком. Языковой абсурд предполагается самой знаковой системой – она не обязанас необходимостью быть логически верной. В этом смысле абсурдная речь не является воспроизведением или отголоском бреда, хотя ничто не мешает использовать ее и таким способом. Абсурдность той или иной разновидности бреда связана, скорее, с тем, о чем говорилось выше: с автономностью языка по отношению кдействительности.
То, что язык, выступая как самостоятельный объект, способензатенять собой внешнее эмпирическое бытие, влечет за собой определенные последствия для психики. Мы не можем предполагать наличие психических заболеваний у животных ввиду меньшей, по сравнению с человеком, развитости психической деятельности, а значит, существенная часть нарушений психики, исключаяслучаи органических повреждений, должна быть связана с языком и речью как124Там же.
511.104одними из проявлений высших психических функций. Главным образом патологии психики, связанные с дискурсивной активностью сознания, являются следствием того, что язык, обладая изначально значительной степенью автономности,окончательно становится для больного единственной самостоятельной реальностью (реальностью поверх реальности), полностью изолированной от внешнегомира.
Иначе говоря, патологии подобного рода предполагают, что человек большене видит разницы между языковой и неязыковой реальностями.Ж. Лакан, анализируя в работе «Бессмысленное и структура Бога» паранойяльный бред судьи Д. Шребера, приходит к выводу, что причиной бредового состояния является неспособность распознать свою внутреннюю речь как,во-первых, именно свою собственную, а во-вторых, как несерьезную:Разве нам, психоаналитикам, не известно, что нормальным субъектом является тот, кто нерасположен большую часть своего внутреннего дискурса принимать всерьез? Обратите внимание, сколько в нормальных субъектах, а следовательно и в нас самих, происходит вещей,которые мы постоянно стараемся не принимать всерьез.
Вполне возможно, что главная разница между нами и психически больными в этом и состоит. Именно поэтому в глазах оченьмногих, даже если они не отдают себе в этом отчет, психически больной – это воплощениетого, к чему может привести привычка принимать вещи всерьез.125Каждый из людей слышит определенный внутренний голос, ведет неартикулируемый диалог с самим собой, обращается к себе и т. д., однако про весь этотвнутренний дискурс большинство из нас способно понять, что он ведется не всерьез.
В случае же если человек оказывается неспособен распознать диалог внутринего как свой собственный и несерьезный, он начинает слышать голоса, думать,что они внушаются ему извне и т. п. – т. е. при таком положении дел наблюдаетсякартина бреда. Таким образом, по мысли Ж. Лакана, нормальный человек и шизофреник в одинаковой степени ведут внутренний дискурс, отличие же состоит втом, что первый способен не относиться к нему всерьез. В рассмотренном примере для судьи Д. Шребера реальность его интериоризированной речи становится«онтологической», не отсылающей ни к какой объективной действительности иполностью самостоятельной.
Многим наверняка нередко приходилось слышать125Лакан Ж. Бессмысленное и структура Бога // Метафизические исследования. Вып. 14. Статус иного. СПб., 2000.С. 225.105упреки в том, что они мыслят необъективно, со стороны других людей. Но, повидимому, единственными, кто мыслит объективно, являются как раз шизофреники, поскольку они не способны отличить свои мысли от действительности, слова – от реальных объектов. Язык полностью заменяет им действительность и становится единственной действительностью. Само возникновение языка можно визвестном смысле считать психическим отклонением.
Речь является не более чемзвуком, а буквы – краской на бумаге. Для того, чтобы видеть за этим что-то еще,действительно должен произойти некий психический сдвиг.Языковой абсурд, напротив, скорее, предостерегает от патологий психики,показывая иллюзорный, символический, «несерьезный» характер означивающейдеятельности. В той же психоаналитической терапии используется своего рода«конструктивный абсурд, цель которого – энергетическое очищение путем погружения в пучину бессмысленного, с тем чтобы снять семантическое напряжение (или, напротив, с тем чтобы его создать)».126 Впрочем, такой конструктивныйабсурд необязательно должен использоваться в терапевтических целях, о чем свидетельствует, например, абсурдистская литература.2.3.2. Исследовательские подходы к изучению синестезииМы рассмотрели предположение, что абсурд берется только из языка, понимая язык как психическую функцию.
Теперь необходимо исследовать гипотезу,согласно которой, основания для абсурда содержатся в психике еще до овладенияязыком. Чуть выше речь шла о логической бессмысленности предложений наподобие «Я разорвал лист бумаги на три половины». Такие высказывания, хотя быязык и предоставлял возможность их построения, абсурдны и несостоятельны сточки зрения логики, т. к. они не согласуются с эмпирическими данными и не могут быть ясно помыслены, даже если могут быть составлены. Соответственно, вэту же группу бессмысленных предложений должны быть отнесены и такие предложения, как «Этот звук пахнет жимолостью» или «Этот желтый цвет сладкий навкус». Однако есть достаточно большое число людей, для которых подобные вы126Руднев В.
П. Прочь от реальности. С. 230.106сказывания являются осмысленными, т. к. составляют несомненное содержаниеих восприятия. Этих людей называют синестетами, а само явление – синестезией.Синестезия представляет собой феномен восприятия, при котором одинстимул вызывает у субъекта непроизвольные ощущения, характерные не толькодля соответствующего стимулу органа чувств, но и для другого органа чувств.Примером синестезии является так называемый цветной слух, при котором звукпровоцирует у индивида не только акустический образ, но и цветовые ощущения.Всего же, согласно президенту Американской ассоциации синестетов (AmericanSynesthesia Association) Шону Дэю, зарегистрировано около 60-ти типов синестезий, носителями которых являются примерно 4% взрослого населения.127В нейрофизиологии данный феномен объясняется с точки зрения гипотезыкросс-модального переноса (Cross-Modal Transfer (CMT) hypothesis).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
