Диссертация (1148808), страница 32
Текст из файла (страница 32)
Она оказывается всегда непосредственно связанной с телесностью, поскольку через одежду человек проявляет отношение ксвоему телу. «Организация моды, – по мнению, Г. Эрнера, – способна удовлетворять желания индивидуумов»1, как осознаваемые, так и остающиеся сокрытыми до определенного момента.Как некоторый маркер фигуративной сексуальности мода всегда к кому-то обращена в процессе высказывания. Э. Бенвенист подчеркивал, что ввысказывании как индивидуальной манифестации языка говорящий «противопоставляет себе другое лицо, какой бы ни была степень присутствия, приписываемая им этому лицу.
Всякий акт высказывания является, эксплицитноили имплицитно, обращением к кому-либо, он постулирует наличие собеседника»2. Это свойство он обозначил «фигуративным планом» высказывания:«Как форма речи акт высказывания противопоставляет две «фигуры», равнонеобходимых, одну – как источник, другую – как цель высказывания»3.
Модакак высказывание выражает сексуальность индивида, провоцируя Другого напроявление его сексуальности.Фигуративная сексуальность репрезентирует себя посредством моды,поскольку в данном случае чувственное предшествует рациональному. «Напутях созерцания не найти, например, никакого закона… То, что дает в результате закон как идеальное единство, а именно как общее значение выска1Эрнер Г.
Жертвы моды? Как создают моду, почему ей следуют. Эссе. СПб., 2008. С. 54.Бенвенист Э. Общая лингвистика. М., 1974. С. 313.3Там же. С. 316.2152зывания, логически включает в себя бесчисленное множество возможныхотдельных случаев, которое не может представить никакое созерцание, будьэто даже божественное всевидение. Созерцать – это как раз не мыслить»1.Созерцать выражаемую сексуальность – воспринимать сексуальную чувственность Другого как единство его экзистенциального присутствия. Репрезентативность фигуративной сексуальности позволяет индивиду приоткрытьсвою экзистенцию, различая дифференцированность чужого присутствия.Возможность определения Другого (в смысле индентифицирования каксубъекта сексуальности, соразмерной с сексуальностью индивида) связано синдивидуальным опытом понимания себя.
Человек, который не способен понять себя в целом и свою сексуальность в частности, будет всегда далек отпонимания Другого, поскольку восприятие Другого дополнительно отягощено непережитым опытом.В некотором смысле, репрезентация фигуративной сексуальности остается защищенной от внешнего подавления, поскольку для другого человека,которому чужда та или иная форма сексуальности, она является незаметной.Репрезентируемая посредством моды сексуальность, даже несвойственнаявоспринимающему, прочитывается, но содержание этого прочтения всегдаостается в стереотипических рамках, так как не существует своего адекватного опыта понимания чужой сексуальности.Возможность восприятия различных репрезентаций сексуальности связана с тем, что «наше тело стало более демонстрируемым»2, опыт прочтениячужой сексуальности зависит от глубины восприятия собственной сексуальной чувственности.
Мода в данном случае предоставляет богатство вариантов выражения сексуальной чувственности, хотя в этом же заключается ипричина возникновения сложностей в достижении правильного прочтениячужой сексуальности. «Человек со скромным гардеробом мало может сообщить с помощью одежды, в то время как человек, находящийся во власти12Гуссерль Э. Собрание сочинений. Т. 3 (1). Логические исследования. Т. II (1). М., 2001.
С. 159.Чеснов Я.В. Телесность человека: философско-антропологическое понимание. М., 2007. С. 30.153моды и имеющий большой гардероб, в состоянии донести множество различных сообщений. Однако весьма мало оснований полагать, что это в действительности так. Большинство видов одежды выражает столь мало, чтодаже большое ее количество не будет достаточно информативным, так чтовряд ли можно приписывать среднестатистическому моднику бóльшую способность к визуальному самовыражению, чем, скажем, человеку, у которогоодежды не так много, но она указывает на его принадлежность к отдельнойсубкультуре»1. Проблема заключается не в количественной наполненностивозможных вариантов выражения, а в умении репрезентативно верно соотнести свою сексуальность с транслируемым образом.Образцы высокой моды – завершенные образы восприятия антропологических границ телесности человека.
Они не требуют дополнения или изменения. Практика прет-а-порте имеет в корне иную мотивацию, любой образ,созданный в рамках моды, более вариативен и исключителен, его смысл остается неисчерпаемым, поскольку он основывается на сексуальной чувственности индивида, которая в фигуративных смыслах находится вне однозначного определения. Концепция любого репрезентативного образа фигуративной сексуальности неповторима и при этом рационально до конца неуловима. Можно полностью скопировать репрезентируемый образ, но он страннымобразом потеряет свою наполненность и значение, первоначально в неговложенное, будет элиминировано, поскольку исчезнет основание в качествеуникальной сексуальной чувственности.Как автономный феномен, по словам Л.
Свендсена: «мода не имеет телоса, некой конечной цели, в том смысле, что она не стремится достичь совершенства, высшего воплощения, которое делает ненужным все предшествующие достижения. Наиболее вероятно, что цель моды – быть потенциально бесконечной, т.е. постоянно создавать все новые формы»2. Телос моды,когда она является формой выражения внешней репрезентации фигуративной12Свендсен Л. Философия моды. М., 2007. С.
95.Там же. С. 39.154сексуальности, заключен в визуализации сексуальности, как необходимомусловии установления чувственной связи между индивидом и Другим. Любой образ, детерминированный модой прет-а-порте, порождает фигуру Другого, который своеобразным образом подтверждает сексуальность субъекта,удостоверяя ее реальность.«Хоукс1, в частности, утверждала, что через процесс сексуальной «модернизации» и опредмечивания сексуальности в научном дискурсе, современность стала характеризоваться «сексуальным способом производства»,согласно которому вопросы эффективности и результата являются болееважными»2.
Однако, можно сказать, что для репрезентируемого образа сексуальности важны не столько вопросы эффективности или прагматическогорезультата, сколько процесс выражения сексуальности, которая никогда неограничивается простой констатацией или завершенной данностью. Желаниевыразить свою сексуальность, сделать ее видимой для Другого, впуститьДругого, реагирующего на репрезентируемую сексуальность, в пространствоблизости неизменно связано с созданием безусловно нового образа выражения сексуальной чувственности.Внешняя репрезентация фигуративной сексуальности, опирающаяся намоду, соответствует внутреннему пониманию своей сексуальной чувственности, она не предопределена внешней по отношению к ней логикой.
Примером заблуждения в определении сущности репрезентативных практик сексуальности является такой феномен современной культуры как порнографизация3 или порно-шик4. «Некоторые репрезентации также опираются на самыепоследние тенденции к сглаживанию границ между порнографическими имейнстримовскими медиа текстами, и на возникновение формы «порношик», в которой традиционно презираемые жанровые условности порно ре1Подробнее см.: Hawkes G.
A Sociology of Sex and Sexuality. Milton Keynes: Open University Press, 1996.Tyler M. Managing between the Sheets: Lifestyle Magazines and the Management of Sexuality in Everyday Life //Sexualities. 2004. 7. P. 88.3Порнография – демонстрация половых органов или сексуального акта в крайне натуралистической форме,которая «имеет единственной целью стимуляцию эротического отклика, ее авторов не интересует реальнаячеловеческая жизнь» (цит. по: Монтгомери Х. История порнографии. М., 1997. С.
194).4Термин порно-шик используется по преимуществу применительно к моде.2155интерпретировались как стильные и утонченные. Тексты, демонстрирующиеэти характеристики, обычно бывают шокирующими даже тогда, когда ониостаются в рамках мейнстрима; действительно, они увеличивают свою стоимость преимущественно благодаря нарушению границ между приемлемым инеприемлемым сексуальным стилем и содержанием» 1.
Порно-шик предопределяет сексуальность, заставляя следовать стереотипам в ее восприятии. Граница между эротическим и порнографическим оказывается очень тонкой, носмещение ее в сторону коммерциализированных форм репрезентации сексуального, в сторону порнографического, нивелирует ценность фигуративнойсексуальности, приводя к невосполнимой утрате экзистенциального присутствия.Использование порнографических образов для создания модной тенденции изменило отношение к сексуальному и обнаженному телу, что наиболее репрезентативно в гламуре. «Обнаженность была гламурной лишь каксоблазн и приманка, предложение секса в гламуре никогда не было прямолинейным»2.
Тем не менее, легализация откровенных образов провозгласила нетолько всеобщую доступность тела как объекта желания, но также создаланепроницаемую границу между внешним транслируемым образом и его возможным внутренним переживанием.Наблюдаемый в гламуре разрыв между чувственностью индивида и еговыбранным стилем обусловлен искусственной природой выражения. «Модный сексапильный образ как таковой был, как правило, искусственным продуктом, создаваемым дизайнерами, косметологами, парикмахерами и фотографами»3.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
