Диссертация (1148322), страница 5
Текст из файла (страница 5)
в условиях интерференции» [Розенцвейг 1972: 16-17].Ю.А.Жлуктенко,принимаявовниманиемногообразиеинтерферирующих сдвигов, дает следующую дефиницию интерференции:«все изменения в структуре языка, а также в значениях, свойствах и составе20егоединиц,возникающиевследствиевзаимодействиясязыком,находящимся с ним в контактной межъязыковой связи» [Затовканюк 1979:7]. Однако, по мнению М. Затовканюка, данное понимание интерференциисужено,таккаконоучитываеттолькорезультатыпроисшедшихинтерферирующих сдвигов, т.е. текст в широком смысле, а оставляет встороне “механизм” проникновения ненадлежащих элементов в текст, чтокрайне важно как раз при изучении интерференции в условиях усвоениявторого языка как иностранного.
Ю.А. Жлуктенко отдавал большеепредпочтение изучению естественных межъязыковых связей, в то время какискусственные языковые контакты в условиях изучения иностранного языкасчитал объектом исследований педагогов, психологов и методистов, но нелингвистов [Затовканюк 1979: 8], и не привлекал к анализу интерференциипсихологические и психолингвистические данные. Я. Юхас же эти данныеучитывал и под интерференцией понимал как «нарушение языковой нормыпод влиянием других языковых элементов, так и процесс, вследствиекоторого происходит нарушение нормы» (здесь и далее перевод – М.Затовканюка)[Juhász1970:9].Авторпринимаетвовниманиепсихологическое явление переноса, т.е. такого перемещения навыков изодного языка в другой, когда между взаимодействующими языками налицоидентичность во внешней и внутренней форме, в дистрибуции и способеиспользования языковых средств; в таком случае влияние одного языка надругой расценивается как “позитивная интерференция”, в то время каксобственно интерференция приводит к нарушению языковой нормы; текст вкотором не засвидетельствовано нарушение языковой нормы, являетсяпродуктом “позитивного переноса”, а текст, в котором фиксируетсянарушениеязыковойнормы,возникаетврезультатедействия“отрицательного переноса” [Juhász 1970: 77].В работе «Языковые контакты» У.
Вайнрайх [1979] неоднократноподчеркивает, что, исследуя вопросы интерференции, нельзя забывать и одиалектике связей языка и мышления, языка и общества. Наряду с21лингвистическимифакторами,важноопределитьзначимостьиэкстралингвистических. Среди внелингвистических факторов большуюценность имеют, по мнению У. Вайнрайха и других структуралистов,факторы психологические, которые во многих работах выдвигаются напервый план.У.
Вайнрайх считает, что «местом осуществления контактов являютсяиндивиды, пользующиеся языком» [Вайнрайх 2000: 26]. Это высказываниеобъясняет установку автора о том, что для механизма интерференцииневажно, смешиваются ли языки родственные или нет, отдельные языки илидиалекты. Сам механизм смешения в отвлечении от его количественнойсоставляющей одинаков, идет ли речь о столкновении между французским икитайским, или, как в нашем случае, двумя близкородственными языками −русским и чешским.Л.
В. Щерба также отмечал, что ответ на вопрос о смешении языков,мы должны искать «в самом индивиде, помещенном в те или иныесоциальные условия» [Щерба 1958: 47]. «Вопрос о смешении языков,который самым тесным образом связан с вопросом двуязычия, довольносложен и может быть выяснен только с помощью психологии» [там же]. Вкачестве примера двуязычия (многоязычия) можно привести балканскийязыковой союз, где произошло сближение генетически неродственныхязыков:румынского,новогреческого,болгарского,македонского,албанского, сербского.
К. Йиречком были исследованы балканские торговыепути с исторической и документальной точек зрения. Очень важным былорусло Вардара, где население еще в XIX и начале XX века было не толькодвуязычным, но и трехъязычным и даже четырехъязычным. Речь идет как осельском населении, так и о ремесленниках и торговцах.М. Затовканюк также указывает и на роль внеязыковых факторов,оказывающих влияние на характер интерференции.
В условиях преподаванияиностранногоязыкавшколе,чтоявляетсясвоегородасоциолингвистической ситуацией, проникновение ненадлежащих языковых22элементов родного языка в изучаемый язык всегда будет расцениваться какошибка, как нарушение нормы изучаемого языка, тогда как в условиях такназываемых естественных языковых контактов, например, на стыке двухязыковых коллективов, не исключается возможность, что проникшийиноязычный элемент с течением времени войдет в языковую нормувоспринимающего языка [Щерба 1958:41].О роли социолингвистического фактора говорит и У.
Вайнрайх: оченьважным является аспект, связанный с функциями языка в многоязычномколлективе. Там, где школа оказывается в состоянии служить передатчикомсильной и яркой литературной традиции, там молодому поколению суспехом прививается бдительность к интерференции. В повседневной речи,стремящейсялишькпонятности,тщательностьюпроизношенияпренебрегают, здесь интерференция получает простор и легко входит впривычку. Отлучение языка от функций, придающих ему престиж, например,от роли государственного языка, часто снижает его авторитет и уменьшаетсопротивление интерференции, способствуя закреплению нововведений,вносимых двуязычными носителями [Вайнрайх 1999: 37-38].У носителя существуют также различные обстоятельства конкретныхситуаций языкового общения.
Например, если собеседник владеет толькоодним языком, то двуязычному носителю приходится подавлять большуючасть потенциальной интерференции и отказаться от свободы переключенияс языка на язык, тогда как, имея дело с двуязычным собеседником, он можетсвободнееподдатьсятенденциикинтерференцииипереключению[Вайнрайх 1999: 35-36].Таким образом, мы можем заключить, что для полноты охвата икомплексного описания явлений интерференции следует принимать вовнимание и ее социолингвистический аспект, так как каждая социальнаяситуация может приводить к своеобразию языковой интерференции.Попробуемтеперьразобраться,какпроисходитсампроцессинтерференции. Для этого надо определить связь между зафиксированными23явлениями языковой интерференции (интерферемами) и основными видамиречевой деятельности – говорением и письмом (порождением речи) иаудированием и чтением (дешифрацией речи).
Здесь и далее подинтерферемой мы будем понимать лингвистическую единицу отклонения отнорм, которая проявляется на одном или нескольких уровнях речи приреализацииотдельныхэлементовфонетической,лексической,грамматической или стилистической систем второго языка [Хашимов 1986:12].Мыужеупоминалиосвязиязыковойинтерференцииспсихолингвистикой. Теперь обратимся к ней за помощью в определениисвойств речевой деятельности. А.Р. Лурия [1975: 5-31] различает следующиеуровни превращения мысли в высказывание:1.
Уровень семантических представлений (или семантической записи) – этосамый глубинный уровень, на котором можно выявить компоненты мысли,основы для развернутого высказывания. Важной отличительной чертой этогоуровня является то, что говорящий (пишущий) оперирует не словами, асмысловыми элементами. В состав данного уровня еще не включаютсяконкретные лексические единицы и синтаксические конструкции.
Егопризнаком является свернутость и грамматическая аморфность компонентов.2.Уровеньглубинно-синтаксическихструктурчастичнопродолжаетсохранять черты предыдущего уровня, но эти структуры уже носят болееотчетливый речевой характер и имеют логико-грамматическое строение. Наэтом уровне формируется уже лексическая и синтаксическая сторонывысказывания.3. На следующих этапах от мысли к словесной реализации и к текстуглубинно-синтаксическиефонологическое,структурыморфологическое,получаютлексическоеифонетическое,синтаксическоеоформление.При исследовании явлений интерференции наибольший интереспредставляет уровень глубинно-синтаксических структур.
На этом уровне24начинает происходить оформление высказывания «механизмами селекторов,или фильтров, которые позволяют отбрасывать недопустимые с точки зренияданного языка сочетания» [Лурия 1975: 27]. Понятие механизм селекторовможет оказаться центральным при описании психолингвистических аспектовязыковой интерференции [Затовканюк 1979: 11].Остановимся подробнее на лексической и синтаксической сторонахвысказывания, формирующихся, как уже ранее упоминалось, на глубинносинтаксическом уровне.
Опираясь на основные положения М. Затовканюкакасательно связи интерференции с психолингвистикой, мы будем приводитьсвои примеры русско-чешских интерферем, в то время как автор используетдля иллюстрации чешско-русские.Лексическиеединицыобъединяютсявсознанииипамяти,пользующегося языком, по принципу логической характеристики классапредметов – рода, в состав которого входят другие классы предметов,являющиеся видами данного рода. Если, например, родовым подчиняющимпонятием является listina potvrzující něj. skutečnost (“деловая бумага,подтверждающая какой-нибудь факт”), то в его состав входят видовыепонятия: potvrzení, průkaz, doklad, dokument, osvědčení, žádost и др. Так каквидовые понятия обладают общим семантическим признаком, а связи междуними динамичны, ясно, что поиски адекватного слова не всегда являютсяуспешными.
Результатом таких неуспешных поисков могут стать следующиеинтерферемы: dokument вместо průkaz, doklad вместо osvědčení; schůzkaвместо jednání. Если видовые понятия являются разными в рамкахлексической парадигматики, то синонимы относятся к одному и тому жепонятию [Затовканюк 1979: 12]. Сравните, например: jsem připraven navšechny *události вместо případy; nemohla jsem *zachránit вместо zachovat klidv té situaci. Родо-видовые и синонимичные интерферемы можно увязывать сассоциациями по сходству [Затовканюк 1979: 12].Искомые слова (адекватные высказыванию, а при интерференции – неадекватные) могут появляться в речи также по принципу линейного ряда25фонем или графем, общих для двух или нескольких слов, в частности, попринципу общего корня: v pořadí вместо v řadě případů, по принципусозвучия:podivalвместоpovídalsvouhistorku.Сточкизренияпсихолингвистики, неадекватные поиски слов, вызванные частичнымсовпадением их внешних обликов, также можно отнести к ассоциациям посходству.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
