Диссертация (1148297), страница 21
Текст из файла (страница 21)
Между тем в переводномтексте появление причастных конструкций может сопровождаться влияниемтенденций, действующих в языке-оригинале, а также в том языке, на который былпереведен текст (в нашем случае древнеславянском). Кроме того, наличиевыявленной тенденции как в восточнославянском, так и в южнославянскомварианте древнеславянского литературного языка рассматриваемого периодауказывает на то, что широкое употребление причастных оборотов необходиморассматривать в рамках системы древнеславянского литературного языка, а не еготерриториальных вариантов.3.3. Способы перевода и употребление дательного самостоятельного в языкеЖНМ1.
Замечание Д. Ворта, касающееся употребления причастных оборотов вкнижности, которая относится к периоду 2ЮСВ (см. с. 87–88 наст. работы),характеризует и оборот дательный самостоятельный (дат. самост.). С одной110стороны, увеличение употребления данного оборота отмечается исследователямив памятниках Тырновской книжной школы, а также текстах, созданных еепродолжателями (в частности, Григория Цамблака) [Иванова-Мирчева –Харалампиев 1999: 268]. С другой стороны, он имел особый функциональностилистический статус уже в ранний период древнерусского языка, став«устойчивым признаком грамматической нормы книжно-славянского языка»[Ремнева2003: 54],однимизсредствсозданиявысокогостиля[Сабенина 1985: 74]. В памятниках, принадлежащих эпохе 2ЮСВ, указанныйоборот, вероятно, претерпевает определенную функциональную трансформацию.Этому способствовали происходящие в древнерусском языке в XIII–XIV вв.грамматические изменения, в результате которых дат.
самост. постепеннопереходил в разряд архаичных форм42.Следуетотметить,чтоотдельныйвопросвызываетстепеньраспространения дат. самост. в памятниках, созданных или переведенных впериод 2ЮСВ. С одной стороны, отмечается его активное употребление[Ларин 1975: 248]. С другой стороны, сопоставление синтаксиса «ЖитияФеодосия Печерского» (80-е гг. XI в.) и синтаксиса житий, относящихся к стилю«плетение словес» («ЖитиеСергия Радонежского» и«ЖитиеСтефанаПермского»), позволило И.
Ю. Абрамовой сделать вывод о том, в этих текстахдат. самост. используется в 2,5 раза реже, чем в «Житии Феодосия Печерского»[Абрамова 2004: 15].Таким образом, при изучении употребления дат. самост. в русском книжнописьменном языке эпохи 2ЮСВ следует учитывать два аспекта: 1. Проблема его42Относительно времени утраты оборота ДС в живом древнерусском языке существуют разные точкизрения. Согласно одной из них, ДС сохранялся в нем достаточно долго. Об этом свидетельствуетналичие реликтовых форм ДС в современныхдиалектах русского и белорусского языков. Болеераспространенным является мнение о том, что ДС является признаком книжно-литературного языка, таккак он отсутствует в памятниках, отражающих живую разговорную речь. Более подробный обзорлитературы по данному вопросу, см. в [Сабенина 1978: 430].111функционирования в русском изводе церковнославянского языка в отличие отдругих изводов (синхронический аспект); 2.
Особенности его функционированияв указанную эпоху в отличие от предшествующего периода (диахроническийаспект). При этом необходимо принимать во внимание специфику языковойситуации в данный период, а именно тенденции развития древнеславянскогоязыка как общего литературного языка восточных и южных славян. Указанноеположениеможетпоставить подсомнениесаму возможность наличиярегиональных особенностей функционирования дат. самост.2.
Особенности употребления оборота дат. самост. в старославянском идревнерусском языках описаны в обобщающей статье Э. Корина [Corin 1995]. Всвоеманализеисследовательреконструирует«исходные»(«original»)структурные и функциональные признаки конструкции, которые наиболеепоследовательно проявляются в старославянском языке. На основе данныхпризнаков Э. Корин сформулировал следующее определение оборота дат. самост.:«participial expression of subordination of one clause to another in appositive oradverbial function, where the subjects of the two clauses differ» («подчинение однойклаузы другой, выраженной с помощью причастного оборота, используемого ваппозитивной или обстоятельственной функции; при этом субъекты двух клаузразличаются») [Corin 1995: 266].
Следовательно, на синтаксическом уровне дат.самост. выражал подчинение одной предикативной единицы другой единице,которое происходило при условии несовпадения субъектов дат. самост. иглавного предложения. Кроме того, важным условием употребления дат. самост.было отсутствие союза (как подчинительного, так и сочинительного) [Там же:259-260]. При обращении к смысловому уровню данное определение принимаетследующий вид: «participial expression of the backgrounding of one proposition inrelation to another, where the subjects of the clauses representing differ»(«выраженный с помощью причастного оборота второстепенный статус однойпропозиции по отношению к другой; при этом субъекты двух клауз, выражающих112эти пропозиции, различаются») [Там же: 266].
Таким образом, на смысловомуровнеоборотинформациивыражалвторостепенный,(backgrounding)вотличиефоновыйотстатусвыделяемой,сообщаемойакцентируемойинформации. Подчинение (subordination) на синтаксическом уровне обеспечиваловыражение фонового статуса информации (backgrounding) на смысловом уровне[Там же: 261].Опираясь на формулируемое определение, Э. Корин описывает возможныепути отклонений от канонического дат.
самост., вызванные началом его утраты.Данный процесс проявляется в ослаблении ограничений, которые накладываютсяна употребление конструкции, что приводит, скорее, к ее активизации в языке,чем к сокращению [Corin 1995: 273]. В отношении дат. самост. основноеограничение состоит в нетождественностисубъектов оборота и главногопредложения, а также в отсутствии союза, вводящего оборот либо связывающегоего с главным предложением.Отклоненияотканоническогодат.самост.наблюдаютсяужевстарославянском языке, однако такие случаи редки. В древнерусском языкеколичество отклонений при употреблении оборота нарастает, что можетсвидетельствовать о качественных изменениях в его структуре [Corin 1995: 272].Так, в древнерусских памятниках активизируется употребление односубъектныхдат.
самост. (более 25 % от общего количества43), в то время как встарославянских текстах их доля составляет 5,4 % [Перегонцева-Граве 1955: 6;Stanislav 1933: 20–21]. В житиях «Макариевского цикла» (конец XV–началоXVI вв.) пропорция односубъектных / разносубъектных дат. самост. изменяется всторонуувеличения[Рогожникова 2003: 155].первыхидостигаетсоотношения1:2В связи с этим данная особенность традиционнохарактеризовалась исследователями истории русского языка именно как43По статистическим данным, которые приводит Б.
В. Кунавин, односубъектные ДС в древнерусскихпамятниках составляют 22 % от общего числа оборотов [Кунавин 1993: 31].113древнерусская. Между тем похожая специфика функционирования дат. самост.наблюдается и в произведениях Евфимия Тырновского (XIV в.) [ИвановаМирчева – Харалампиев 1999: 321].Как отмечает Э. Корин, различные типы структурной трансформации дат.самост.
наблюдаются уже в языке ранних древнерусских памятников, входящих всостав «Успенского сборника» (XII–XIII вв.) [Corin 1995: 272]. Так, введениеобщего для оборота и главного предложения субъекта свидетельствует об утратесинтаксической мотивировки конструкции при сохранении мотивировки насмысловом уровне (употребление для обозначения фонового действия) (первыйэтап). Следствием сохранения оборотом коммуникативной функции передачифоновой, побочной информации стало усиление синтаксической функцииподчиненной предикации, что проявлялось в использовании при дат.
самост.подчинительных союзов. На следующем (втором) этапе происходит утратакоммуникативной функции: дат. самост. соединяется с главным предложением спомощью сочинительного союза и становится стилистическим вариантомпростого предложения [Там же: 280]. Дальнейшее исследование дат. самост., помнению Э. Корина, предполагает решение вопросов, связанных с выяснениемтого, есть ли отличия в статистике отклонений в древнерусских памятникахдругих периодов. Возможно, что статистический сдвиг заметен только присравнении текстов старославянского и древнерусского языков, но не междувосточнославянскими текстами разных эпох [Там же: 277].3. Исследование дат.
самост. в тексте ЖНМ предоставит данные егоупотребления в древнеславянском языке более позднего периода, для которого наданный момент представлено мало статистических сведений и описаний, а такжепозволит наметить пути его развития в южнославянском региональном вариантедревнеславянского языка.
Основное внимание при этом уделено анализуотклонений от ограничения на оформление субъекта оборота (нетождественностьс субъектом главного предложения).114Изучение дат. самост. в тексте ЖНМ основано на анализе 46 случаев егоупотребления в славянском переводе, а также ряда разночтений, обнаруженных врусских списках жития, относящихся к XV–XVI вв. Кроме того, в качествесопоставительногоматериалаиспользуетсятекст«ЖитияНиколаяМирликийского», который в исследовательской литературе известен подназванием «Иное житие».
«Иное житие» является переводом греческого «ЖитияНиколая Сионского», который был выполнен, предположительно, в XI в. Местоперевода памятника до сих пор точно не установлено. Старший полный списокжития относится к концу XIV в. (РГБ, собр. Тр.-Серг.
№ 9) [Творогов 1987: 169–170; Пак 2000: 41]. В настоящем исследовании анализ проводится на материалеуказанного списка. Данный памятник представляет интерес в связи с тем, чтоотносится к более раннему периоду славянской книжности.Типы дат. самост. в ЖНМ и их соответствия в греческом текстепредставлены в Таблице 7.Соответствияв Оборот дат. самост. в славянском переводегреческомЖНМоригинале ЖНМРазносубъект Односубъект Промежуточнныедат. ныедат. ые случаисамост.самост.29611Односубъектный1genetivus absolutusРазносубъектный231* (в группе 6genetivus absolutusсписков)Простое3предложениеParticipium114coniunctumКонструкцияс 1субстантивированным инфинитивомAccusativuscum 1infinitivoAccusativuscum 1participioЭлементряда 1однородныхсказуемыхДругие11ПростоепредложениеТаблица 7Переосмыслениегреч.конструкции--21--------------115конструкцииВажной чертой употребления дат.