Диссертация (1148297), страница 17
Текст из файла (страница 17)
При этом причастия вуказанной функции были характерны как для южно-, так и восточнославянскоготерриториального варианта древнеславянского языка. Так, исследователи языкаЕвфимия Тырновского и Тырновской книжной школы указывали на обилиепричастных конструкций и особую функциональную нагрузку причастийпрошедшего времени, находящихся в препозиции к финитной форме глагола, –обозначение предшествующегодействия[Радченко1898:293;Иванова-Мирчева 1987: 299–300].
Такую же особенность в употреблении причастийвыявил и К. Мирчев в тексте «Троянской повести» XIV в. [Мирчев 1968: 377].Исследовательтакжеотметил,чтоподобноеявлениенаблюдаетсявстароболгарских памятниках, но в XIV в. оно значительно распространилось.Широкий функциональный диапазон был характерен и для причастий вдревнерусскомязыкев[Кузьмина, Немченко 1982: 321;разныеКунавинпериодыего1993: 3].
Развитиеразвитияпредикативнойфункции причастий способствовало формированию в древнерусском языке новойкатегории деепричастия [Абдулхакова 2007: 167].Вероятно, с этим связано то сомнение, которое возникло у Д. Ворта пригенетическойхарактеристикепричастныхоборотовкаклингвистическихкомпонентов, обнаруживаемых в памятниках эпохи второго южнославянского37Основная литература по вопросу употребления кратких действительных причастий в функциивторостепенногосказуемогов[Абдулхакова 2007: 17–18, 23–24].различныепериодыдревнерусскогоязыкаприведенав89влияния.
Согласно классификации Д. Ворта, частотное употребление причастныхоборотов было отнесено к собственно южнославянским явлениям: «Причастныеобороты характерны для “плетения словес”, пришедшего с Юга и скорее всегозародившегося в Тырнове евфимиевских времен» [Ворт 2006: 305]. Между темисследователь отметил, что употребление причастных конструкций «можнорассматривать как продолжение риторических традиций Киевской Руси; остаетсяпо-прежнему неясным, в какой степени возрастающая сложность утонченныхсинтаксических конструкций в текстах XV–XVI в.
отражает болгарское исербское влияние» [Ворт 2006: 305].Отдельныйдействительныхвопроссвязанпричастийвсдинамикойфункцииупотреблениявторостепенногократкихсказуемоговдревнерусских памятниках, относящихся к разным периодам. Определенныевыводы сделать сложно из-за недостаточного количества статистических данных.С одной стороны, обилие причастных оборотов может характеризовать языккнижно-письменных жанров, реализующих, по классификации М.
Л. Ремневой,строгую норму церковнославянского языка [Ремнева 2003: 30]. Распространениепричастных оборотов в русском литературном языке обычно связывается именнос церковнославянским влиянием [Потебня 1958: 186; Филин 1981: 67–68]. В то жевремя Л. Е.
Лопатина указывает на возможность влияния старославянского языкана частотность употребления причастий в древнерусских памятниках книжнолитературного характера [Лопатина 1978: 103].С другой стороны, частотность и характер употребления причастныхконструкций нередко зависит от жанровой нормы. А. А. Алексеев выявилспецификураспределенияпричастныхформвлетописномтексте[Алексеев 2013]. Причастные конструкции имеют широкое распространение и вжитийных текстах. При этом степень рапсространения может варьироваться взависимости от времени появления текста.
Так, исследование И. Ю. Абрамовойпоказывает, что обороты с кратким действительным причастием в функции90второстепенного сказуемого более частотны в «Житии Феодосия Печерского»,чемвпамятникахс«плетениемсловес»,что,какпредполагаетисследовательница, «отражает архаичность языка “Жития Феодосия Печерского”[Абрамова 2004: 18–19]. Такие же количественные показатели приводит иБ. В. Кунавин, который отмечает, что полипричастные конструкции являлисьпринадлежностьюкнижногоязыка,«пикчастотностиупотребленияполипричастных конструкций приходится на XI–XII вв. В XIII в. частотность ихиспользования уменьшается в 1,5 раза, и такая степень их употребительностисохраняется вплоть до XVII в.» [Кунавин 1993: 14]. Следовательно, статистикаупотребления причастных оборотов может зависеть как от типа языка (книжнописьменный или разговорный), так и от жанра памятника.2.
Изучение причастных конструкций в нашем исследовании основано наанализе 313 случаев их употребления в славянском переводе, а также рядаразночтений, обнаруженных в русских списках XV–XVI вв. Распределениеразличных причастных форм в славянском переводе ЖНМ и его греческоморигинале приведено в Таблице 6.Таблица 6Причастиявславянском Соответствия в греческом оригинале ЖНМпереводе ЖНМПрепозицияПостпозицияПрепозицияПостпозиция21697прич.
– 168причастие – 88наст. ист. – 19имперфект – 3аорист – 13настоящее время – 3др. соответствия – 7другие соответствия – 3прош. наст.прош.наст. аорист. прич. прич. наст. аорист.прич. наст.вр.вр.вр.вр.– 121;вр. – 28;прич.– вр. – 51;прич. наст. вр. перф. прич. 23;аорист. прич.164522770– 7;– 3;прич.– 7;перф. прич. – аорист.наст. вр. – перф. прич.
–6;прич. – 3;3;3;наст. ист. – аорист – 2;наст. вр. – 3;19;др.имперфект –аорист – 11;соответствия3;др.–1прич. буд. вр.соответствия– 1.–491В целом, позиционное распределение причастий в славянском переводеЖНМ соответствует позиции причастий или соответствующих им форм вгреческом оригинале (нарушения позиции отмечены в 10 случаях).Наиболеераспространеннымположениемпричастияявляетсяегопрепозиция к финитной форме глагола (216 из 313 случаев (69 %)), например:ти же плачь заб¥вше, и на блЃгод¹шéе прύмύнишT΅ (298–299) – α το , τῶν θρ ν νπιλαθ ενοι (прич.), πρ ς ε θυ αν τρ ποντο (глаг.);и тако поеN приведе его къ епT΅кпwN (420) – ε τα καὶ παραλα(глаг.) πρ ς το ς πισκ πους.ν (прич.) γαγενПри сравнении позиционной характеристики причастий в славянскомпереводе и в греческом оригинале обнаруживается тенденция к последовательнойпередаче конструкции «причастие + глагол» в соответствии с греческиморигиналом, при этом указанная модель в ряде случаев используется и дляперевода греческих конструкций с однородными сказуемыми.
В данном случаеосновным направлением замен является употребление в славянском переводепричастия на месте финитной формы – настоящего исторического (наст. ист.) (19замен) либо аориста (13 замен) – в греческом тексте. Представляется, что оба типазамен предикатов связаны с определенными стилистическими и грамматическимиособенностями, поэтому рассмотрим их отдельно.3. Перевод греческого наст. ист. с помощью причастия был, вероятно,обусловлен тем, что для языка ЖНМ настоящее историческое в целом нехарактерно.
Так, из 119 случаев употребления наст. ист. в греческом тексте вславянском переводе отражено только 20 случаев (17 %) (см. ПЕ 30, 43, 92, 246,341–342, 378, 389, 399, 421, 444, 477, 617–618, 669–670, 681, 703, 744–745).Приведем примеры передачи греческой формы наст. ист. с помощью другойформы:92он бо раздрύши ложесна мтЃри рожDьс, съ же затвори съпротивно том¹ (40–41) –τιν ιαλ ει τρ ςνας τε θε ς, ο τος κλε ει τπαλιν;и един© § дъщерéи старύиш© въскорύ м©жеви съчета (187) – καὶθυγατ ρ ν, τὴν πρ τ ν, ε θ ς ν ρὶ προσαρ ει;влъненéе велико въ п©чинύ въздвиже (286) – εἰς κλα ρει.νααν τῶνγιστον τ π λαγοςВследствие указанной закономерности появление наст. ист. в славянскомпереводе почти всегда мотивировано греческим оригиналом.
Лишь в одномконтексте наст. ист. не подкреплено греческими формами:он же дръзати убо тύмь повелύваеть . и скору б¥ти § зл¥a прύмύненéувъзвύщаеть . и тако печалнаа скоро разDрύш©тс (293–295) –θαρρε ν τεα το ς κ λευε (имперф.) καὶ τα ε αν σεσθαι τὴν παλλαγὴν το κακοπαρ γγ α (имперф.).λει καὶ τ λυπο ντα π ντας λ ετο (имперф.).Наст. ист. в славянском тексте ЖНМ обычно встречается в возвышенныхконтекстах,формирующихвневременнойпланповествования:знакибожественного вмешательства, морально-нравственная мотивация действийперсонажей, описание внутреннего состояния, а также события или действия,имеющие сакральный характер.
Приведем примеры:чЃлколюбно мои хЃс, на свое доT΅анéе призрύвь . потрύблύеть убо злочьстив© въсύaдръжав© и § срύд¥ измещеU ... въстави же рогь спЃсенéа людемь своимь . иобразомь крT΅та, кwнстантова и еленина сЃна призвавь, и тому римск© вър©чидръжав© (476–481) – καὶ φιλ νθρ πονς ριστ ς ν θεν πρ ς τὴν α τοκλ ρονο αν ἰ ν, καθαιρε (наст. ист.) ν σε ε ας παντα σκ πτρα καὶ κ τοσου ποιε (наст. ист.) … ν στ σι (наст. ист.)κ ρας σ τ ρ ας τ λαα το , καὶ τ π σταυρο ι’ στ ρ ν τ ν Κ νσταντος καὶ λ ν ς Κ νσταντ νονετακαλε ται καὶ τα ν γ ειρ ει (наст. ист.) σκ πτρον;и т¹ корабльник¹ обличаетс злое дύанéе . и бжT΅твнаго дЃха на немь удивлύетссила (341–342) – τε τῶν πλ τ ρ ν λ γ εται (наст.
ист.) κακουργ α, καὶ τοθε ου πνε ατος π’ α τ θαυ εται (наст. ист.) να ις;иже вол бо©щимс твори гЃь, и тaύ млЃтв¥ посл¹ша©, единому § сиaстарύишинύ црЃковном¹ §кр¥ваеть (387–389) – τ θ λ α τῶν φο ου ν ν93α τ ν ποιῶν κ ριος καὶ τ ς ε σε ς α τῶν εἰσακοπροστ σ ενον τ ς κκλ σ ας ποκαλ πτει (наст. ист.).ννὶ το τ ν τ νСреди приведенных примеров вызывает интерес первый пример, в которомоднородные сказуемые, выраженные формами наст. ист., в греческом текстепередаются при переводе с помощью разных форм (наст. ист. и аориста).Подобные случаи в языке ЖНМ втречаются нередко. Одна из форм наст. ист.переводится при этом посредством аориста либо причастия, например:въставивь его и заклинанми том¹ въспрéемлеть дЃша (245–246) – ιαν στ σ(наст. ист.) τε α τ ν καὶ ρκοις τὴν κε νου καταλανει (наст.
ист.) ψυ ν;Ту же абéе и игемонь еуста»éе обрύтес . н© ˙вльшас сего велик¥и прύзрύ . иприходща къ нем¹, не прéемлеть . и къ ногама его припасти грд©ща, §рύваеть(667–670) – ντα θαγε νστ θιος πιφα νεται (наст. ист.). λλ καὶφαν ντα το τονγας περιορ (наст. ист.), καὶ προσερ ενον ο προσ εται(наст. ист.), καὶ το ς ποσὶν α το προσπεσε ν πειγ ενον π θε ται (наст. ист.).В большинстве случаев наст.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
