Диссертация (1148048), страница 11
Текст из файла (страница 11)
Брайан Тернер предлагает несколько модельных прототиповгражданина, используемых в разных конфигурациях и в разных национальных государствахЕвропы:гражданинтрудящийся,гражданинвоенныйигражданинрожающий113.Соответственно, каждая из этих моделей может использоваться в риторике государственныхинститутов в разных конфигурациях для продвижения идей трудового вклада, военной защитыивоспроизводстванации.Следованиеидеальноймоделивознаграждаетсячерезгосударственные социальные программы, предоставляющие права и привилегии, а отхождениеот этих моделей наказывается либо отсутствием признания в качестве полноправногогражданина,либоприменениемгосударственногоаппаратанасилияирепрессий.Воспроизводство данных моделей на уровне гражданских практик зависит от характеристикгражданства, предложенных Тернером в его классической статье: гражданство, по его мнению,бывает пассивным и активным114.
Пассивное гражданство предполагает ожидание того, когдагосударственные институты распределят права и признание среди граждан. Активноегражданствоосновываетсянаволе«граждан-активистов»115,которыеоспариваютсуществующее неравенство и требуют от государства признания и прав для ущемленных групп.В некоторых обстоятельствах государственная власть полагается «единственнымисточником публичного авторитета»116, в то время как в прочих публичная сфера может быть«ареной политического действия» для широкого спектра субъектов. Авторитарные государствамонополизируют публичность и выталкивают любые формы «отклонений» от идеальныхполитических концепций гражданина в приватное пространство, которое предлагает довольно111. Turnner B.
Op. cit. 2001. P. 190.112. Isin E. Theorizing Acts of Citizenship // Acts of Citizenship / Ed. by E. Isin, G. Nielsen. London, 2008. P. 15–43.113. Turnner B. Op. cit. 2001. P. 192–193.114. Turner B. Outline of a Theory of Citizenship // Sociology. 1990. Vol. 24. N. 2. P. 206–207.115. Isin E. Op. cit. P. 37.116. Turnner B. Op. cit. 1990. P.
207.41хрупкое убежище от произвола властей117. Эти формы «отклонений» включают среди прочего истатус мигранта. Однако даже в самых авторитарных государствах гражданам (в широкомсмысле слова) остаются доступными тактики сопротивления, несмотря на значительнуювероятность санкций118. Дело в том, что как замечает Карл Стычин, любой дисциплинарныйрежим предполагает сопротивление ему, поскольку эффекты гражданства и политикираспределения прав непредсказуемы, их нельзя предугадать или намеренно сконструироватьпутем изъявления воли, следовательно, эти эффекты выражаются не только в практикахподчинения, но и в сопротивлении им119. Именно сопротивление характеризует социальнуюпозицию гражданина-активиста, потенциально несущего социальные изменения.
И все жегражданство – это не монопольная вотчина какого-либо одного актора, будь то государство илиактивист120.Для концептуализации взаимодействий между разными акторами полезно обратиться кпонятию «переговоров», которое используется Дж. Батлер для объяснения производствагражданской общности и национальной идентичности121. Данное понятие не предполагает отказот осмысления гражданства как культурной категории, но и не сводится к нему, а учитываетправа граждан, социальные иерархии, а также множественность сил, вступающих в переговорыпо поводу конфигурации гражданства. Иными словами, оно не предполагает привилегиюгосударственной бюрократии определять статусы граждан (субъектов гражданства) иконкретный набор прав и культурного признания, зависящий от этих статусов, но являетсяразносторонним процессом, характеризующимся «включением в число членов некоейпубличной сферы и исключением из нее»122, при учете вовлеченных в переговоры агентов.Безусловно, государственные институты играют важную роль в переговорах по поводугражданства – через структуры этих институтов осуществляется дисциплинирование граждан иконтроль основных измерений гражданства: прав, принадлежности и политического участия123.В этом случае, гражданство изучается как набор правовых императивов (законы иправительственные программы) и сообразных им институциональных практик (судебныерешения, правоприменение, дифференцированная система распределения благ междугражданами).
Изучение данного измерения гражданства позволяет раскрыть дисциплинарные117. Turnner B. Op. cit. 1990. P. 201.118. Серто М. д. Указ. соч.; Foucault M. On the Genealogy of Ethics // Michel Foucault: Beyond Structuralismand Hermeneutics. 2nd ed. / Ed. by H.L. Dreyfus, P.
Rabinow. Chicago, 1983. P. 245.119. Stychin C. Governing Sexuality: The Changing Politics of Citizenship and Law Reform. Oxford, 2003. P. 13.120. Григорьева И.А. Указ. соч. 2005.121. Butler J. Parting Ways: Jewishness and the Critique of Zionism (New Directions in Critical Theory). NewYork, 2012. P. 35.122. Cooper D. The Citizen’s Charter and Radical Democracy: Empowerment and Exclusion within CitizenshipDiscourse // Social and Legal Studies. 1993. Vol.
2. N. 2. P. 155.123. Turner B. Op. cit. 2001. P. 189–190.42эффекты дискурсов, при помощи которых конструируются разные категории субъектов 124:хорошие и плохие граждане, достойные и недостойные полноправного гражданства вразнообразных культурных и социальных контекстах, таких как этничность125, например.Однако уместно учитывать при этом силы, участвующие в переговорах о гражданственаравне с государством, а порой и с более властных по отношению к государству позиций.Например, глобальный рынок, который, как было показано выше, существенным образомвлияет на миграционный процесс, но также предлагает формы коммодификации гражданскихблаг и идентичностей, используемые гражданами в качестве заменителей государственныхгарантий, чтобы ощутить включенность в общество в обмен на деньги 126. Рыночные механизмыпредлагаютнеолиберальныерешенияпроблемамнесправедливогораспределенияправительствами национальных государств благ и прав между гражданами, то есть покупкумедицинского обслуживания или образования, а также потребление форм культурногопроизводства, позволяющее снять напряжение исключенности.
Тем не менее, защищенность(культуры, здоровья, благосостояния), обеспеченная финансовым капиталом, во-первых, непредполагает включения в число пользователей благ тех, кто этим капиталом не обладает, а, вовторых, создает иллюзию полноправного гражданства при продолжающемся воспроизводственеравенства127.Уже отмеченный ранее другой важный игрок на этом поле – глобальные и локальныенекоммерческие организации, представляющие международные общественные движения илокальное гражданское общество с универсальной повесткой борьбы за права.
Дискурсы такихорганизаций позволяют гражданам оспаривать суверенные идеологии государств, преодолеваяграницы стран через апелляцию к универсальным ценностям свободы и прав человека, темсамым формируя денационализированное гражданство 128.
Государства, основанные напризнании прав человека, парадоксальным образом способствуют размыванию собственныхграниц, предоставляя гражданам основания для оспаривания легитимности организованной имисистемы распределения прав: ссылаясь на права человека, граждане могут выставлятьтребования государствам в международных органах правосудия, не зависящих напрямую от124. Iarskaia-Smirnova E., Romanov P. Single Mothers—Clients or Citizens? Social Work with Poor Families inRussia // And They Lived Happily Ever After. Norms and Everyday Practices of Parenthood in Russia and Eastern Europe /Ed.
by H. Carlbäck, Y. Gradskova, Z. Kravchenko. Budapest, 2012. P. 207–230.125. Малахов В. Национализм и «национальная политика» российской власти: 1991-2006 // Русскийнационализм: Социальный и культурный контекст / Сост. М. Ларюэль. М., 2008. С. 131–156.126. Bauman Z. Postmodern Ethics. Oxford, 1993. 262 p.127. Кларк Д. 1) За рамками государственного и частного? Трансформация смешанной модели государствавсеобщего благосостояния // Журнал исследований социальной политики.
2011. Т. 9. № 2. С. 151–168; 2)Реконструкция нации, государства и благосостояния: трансформация государств благосостояния // Журналисследований социальной политики. 2012. Т. 10. № 4. С. 439–456.128. Bosniak L. Op. cit.43воли национальных бюрократий129. Таким образом, расстояние между государством игражданством увеличивается130. С другой стороны, в процессе денационализации гражданстваструктурируются правозащитная деятельность и требования социальной справедливости пообразу и подобию уже готовых стратегий международных общественных движений инаднациональных институций, контролирующих правовое содержание режима прав человека,рискуя предать забвению реальные чаяния и контекстуальные условия угнетаемых131.
В данномслучае необходимо обратиться к опыту тех, кто формирует запросы и требованиясамостоятельно, не ожидая, пока организации или государство станут говорить от их имени.Требования, выставляемые общественными движениями, становятся политическойповесткой партий на выборах, учитываются в той или иной степени правительствами приподготовке социальных программ, а также коммерческим сектором при предоставлении услуг итоваров. Однако если эти требования универсальны и подотчетны глобальным организациям,ихценностьможетподвергатьсясомнению132,вызываянапряженностьмеждугосударственными и негосударственными институциями. По утверждению Бориса Капустина,гражданское общество и неправительственные организации все же не одно и то же, первое – этопрежде всего «практические движения, как бы они ни были организованы»133.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
