Диссертация (1147213), страница 22
Текст из файла (страница 22)
– существование) человека, утрата которойдолжна восприниматься как утрата устойчивости социального бытия. Сохранение и защита устойчивости социального бытия не может интерпретироваться индивидом иначе, как через устойчивость того социального опыта, врамках которого формировалась эта культура этничности - исходной социальной общности, в лоне которой осуществлялся этот процесс.Более того, этничность, очевидно, может рассматриваться и как наиболее упорядоченный и организующий фермент культуры, поскольку она естьодна из наиболее устойчивых форм ее организации, даже в сравнении с религиозными верованиями, традициями, укладом жизни и т.д. «Говоря об этносах, этнических группах, - отмечает В.А.Авксентьев, - мы говорим об одних из наиболее устойчивых общностей в истории человечества, многие изкоторых прошли через несколько исторических эпох, через смену религиозных представлений, революции и социальные потрясения»141.
Этничность, в140141Мишель Ле Барон. Трансформация межкультурных конфликтов в наше сложное время. С.251, 255.Авксентьев В.А. Этническая конфликтология: в поисках научной парадигмы.- Ставрополь, 2001. С.39.103этом смысле, можно сравнить с консервантом, структурирующим и форматизирующим культуру, придающим ей устойчивость при всех преходящих еетрансформациях. Очевидно, не случайно, этническую идентичность нередков литературе называют «культурной идентичностью», подразумевая, чтокультура именно в этничности находит наиболее устойчивые константы своей организации, структурирования и воспроизводства.
Да и сама этническаяидентичность, в своем существенном, базируется на отождествлении себяиндивидами с некоторыми общими чертами, такими как религия, культура,общая история, места жительства, этические нормы, традиция и ценности.Одним словом, культура может рассматриваться как базисная основа,говоря словами М.Хайдеггера, «экзистенциальной укорененности» человека,утрата которой сродни утрате социальности, а значит и утрате экзистенции.Столетия и тысячелетия пребывал человек в лоне данной экзистенции, организующим началом которой выступала этничность. Но какие-либо рефлексии по ее поводу, осмысление и адресная локализация своего «Я» в потенциях этой культуры посредством этнической самоидентификации, для человекане возникали все эти тысячелетия.
«Культура невидима для тех, кто в нейобитает, но при этом она вездесуща»,- замечает Мишель Ле Барон142. Пребывая в этой культуре непосредственно, у человека не было и чувства беспокойства по поводу уязвимости своей экзистенции, а, следовательно, и потребности защищаться от угроз ей посредством отстаивания своей этноидентичности.Другая ситуация возникает в условиях замещения «экзистенциальныхпротиворечий» бытия человека «структурными». Промышленная революция,индустриальная, а затем и постиндустриальная эпохи формируют культуру«модернити», адекватную новому «структурному» социальному опыту людей.
В современных концепциях культуры «модернити» обобщен исторический опыт модернизации социальных систем и вычленены типические модели социально-экономических трансформаций общества, в виде «органиче142Мишель Ле Барон. Трансформация межкультурных конфликтов в наше сложное время. С.255.104ской» и «неорганической» модернизации. Первые представляют собой результат естественной исторической логики поступательного совершенствования общественной системы, когда ее новое качество вызревает как закономерное следствие умножения системных свойств и качества общества.
Нодля этого социальная система должна внутри себя содержать ресурсы повседневной структурной реконструкции всех уровней и форм своей жизнедеятельности, что обеспечивается открытостью системы для адаптационныхконфликтов. А сама эта открытость системы для адаптационных конфликтовобуславливается содержательной укорененностью в базисных структурахобщества интересов социальных субъектов, как мотива их деятельностнойактивности.«Неорганическая» же модернизация появляется как неизбежная необходимость и закономерность для тех социальных систем, которые лишенывнутренних импульсов к саморазвитию. Здесь адаптационные конфликты неимеют реалистичной основы и преимущественно выражаются в различногорода социальных предрассудках, в которых выражаются все рефлексии массовой социальной депривации.
Наиболее распространенной формой такихсоциальных предрассудков и становится жесткая диспозиция этническихидентичностей.Индустриальная и, особенно, постиндустриальная цивилизация – этоуже разрыв синкретичности экзистенций бытия, это широкий веер социальных диспозиций, где социальный дискурс лишен непосредственности своегоосуществления «лицом к лицу». Взамен экзистенциальной непосредственности осуществления своей жизни, человек осваивает функциональный способсуществования, адаптируясь к многомерности социального и технологического структурирования своей жизни. Базисная укорененность человека всинкретичных структурах духовного, «культурного» осуществления своейжизни и своего «Я» заменяется функциональной адекватностью социальнымструктурам и их институциональным запросам.
«…Потеря корней не вызваналишь внешними обстоятельствами и судьбой, она не происходит лишь от105небрежностииповерхностностиобразажизничеловека,-пишетМ.Хайдеггер.- Утрата укорененности исходит из самого духа века, в котороммы рождены»143. Мировоззренческим рефреном утраты этой «укорененностичеловека» стала концепция «смерти человека», особенно активно артикулируемая современным антисциентизмом. Человек, считают они, стал функциональным придатком социальных институтов и технических агрегатов, поскольку полнота осуществления им самого себя всецело определяется егоадекватностью предписанным ему функциям.Индивид, включенный в современную, сложноструктурированную социальную систему, оказывается перед разнообразными формами ее связей иотношений.
Перед ним встает необходимость соответствовать целой совокупности этих связей и отношений, чтобы удовлетворять свои потребности.При этом, сумму этих потребностей и интересов, способы их реализации,опять-таки, выбирает не он сам, а они предписываются ему этими связями иотношениями, как условие его соответствия и адекватности среде своегообитания. Что учить, что знать, как одеваться, что и как есть, какими средствами передвижения и как пользоваться, и т.д. – все определяется характером и содержанием социальных структур, в которые вписан человек.При этом, в каждой из позиций, занимаемых им, человек, с большимили меньшим успехом, осваивает соответствующие роли, предполагающиеих осмысление и интерпретацию индивидом через призму своего места виерархии отправляемых им социальных отношений.
Именно добровольноепозиционирование индивидом себя как представителя того или иного институализированного аспекта общественной жизни, осознанное вхождение иразделение им системы прав и обязанностей какой либо социальной общности и характеризует процесс идентификации. «Социальная позиция трактуется нами, - пишет Э.Гидденс, - как «социальная идентичность», влекущая засобой определенный (однако расплывчато заданный) круг прав и обязанностей, которые актор, соответствующий этой идентичности (или «лицо», за143Хайдеггер М.
Разговор на проселочной дороге.- М., 1991. С.106.106нимающее эту позицию), может активировать или выполнить: эти права иобязанности формируют ролевые предписания, связанные с той или иной позицией»144. Между тем, сложноструктурированная социальная система предполагает, что все многообразие ролей находится во взаимно сопряженныхотношениях и взаимодействиях, а не отношениях рядоположенности.Такой тип и способ взаимоотношения социальных ролей предусматривает их определенную упорядоченность и форматированность посредствомсоответствующих правил и процедур, регламентирующих взаимодействиесоциальных акторов. Сгруппированные в некоторые упорядоченные системыразличных уровней, эти правила и процедуры и образуют «структуры» социального действия, которые Роберт Мертон называл, в другом отношении,«социальными лабиринтами», посредством и в рамках которых субъектыосуществляют реализацию своего «Я».
А Ирвин Гофман называет их «фреймами», фокусируясь на их психо-лингвистических функциях регламентацииэтно-социальногодискурсавруслепозитивистскогоанализаЛ.Витгенштейна. Процесс позиционирования субъектов относительно данных правил и процедур (или социальных структур и базисных отношений)предполагает, как индивидуальную, так и взаимную категоризацию самимисубъектами социальной идентичности. Категоризация же означает когнитивную взаимную и личностную конкретизацию идентичности в образах исмыслах занятой позиции, как систему прав и обязанностей взаимодействующих субъектов.Для понимания нашего предмета анализа, а именно, нового качества имногообразия идентичностей, здесь существенно то обстоятельство, что«процесс создания подобных структур может трактоваться как упорядочениедействий и значений, посредством которого в процессе «исполнения» повседневной рутины поддерживается чувство онтологической безопасности(курсив наш – В.Б.)»145.
Тем самым, всякое нарушение сложившихся упоря144145Гидденс Э. Устроение общества… С.142.Гидденс Э. Устроение общества... С.146.107доченных диспозиций социальных субъектов, возникающее в результатерасщепления устойчивых «структур-лабиринтов» социального действия,несет в себе угрозу «онтологической безопасности», которая может бытьпреодолена лишь посредством замещения утрачиваемой идентичности новой, более стабильной и базисно устойчивой, в качестве которой и выступаетэтническая идентичность, исторически укоренная в устойчивости культуры.Это состояние расщепления правил и процедур социального дискурса, вследствие расщепления структур социального действия, есть состояние «социального дегруппинга» (Т.Парсонс), эпифеноменом которого и выступает актуализация этноидентичности.В современном обществе, определяемом как «сложноструктурированное целое», таких социальных диспозиций и ролей, по каждой из которыхсоциальные субъекты осуществляют соответствующую «категоризацию» иформируют адекватные когнитивные образы, множество.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
