Диссертация (1147097), страница 20
Текст из файла (страница 20)
Социальныесети давно превратились в главный инструмент для формирования сетевыхсообществ, инструмент даже более удобный, чем сайт с дополнительнымифункциями. Игнорировать его просто бессмысленно, особенно на фонепопуляризации таких сообществ, как «Лентач» и «Образовач». Обработавматериал без захода в социальные сети, мы рискуем упустить львиную долюкомментариев, которые могли бы многое рассказать нам о сакрализации илипрофанизации ценностных триггеров;–поскольку мы изучаем сетевые сообщества, нам кажетсянеправильным игнорировать аудиторию СМИ, что, к сожалению, происходитслишком часто.
Чтобы в полной мере оценить реакцию сообщества на тотили иной материал, недостаточно просто просмотреть комментарии кматериалу и количество «лайков» (к тому же, эти функции и вовсе могутбыть отключены. Массовое отключение комментариев в Интернет-СМИ мы98наблюдали, когда появилась первая информация о том, что средствамассовой информации обяжут отвечать за содержание комментариев).Гипертекстуальность, о которой так много было сказано в российской науке(как правило, как об одной из составляющих системы «конвергентность –гипертекстуальность – интерактивность»), на деле нечасто берется в расчет вразличных «casestudies».
Мы рассматривали материалы СМИ вместе скомментариями к ним как на внешних сайтах, так и на внутренних (благо,проследить распространение ссылки без труда можно с помощью обычныхпоисковых систем – Yandex, Google и т.д.);–мы установили следующие рамки, ограничивающие нашеисследование. На содержательном уровне мы рассматривали три триггера(«CharlieHebdo», «Санкции/антисанкции», «Крым»). Триггер «CharlieHebdo»рассматривается нами через призму своего появления в российскоймедиасфере. Сообщение о террористическом акте в офисе редакциисатирическогожурналапозволилозафиксироватьпоявлениеновогоценностного триггера, который по истечении небольшого количествавремени приобрел политический оттенок, став следствием идеологическогораскола между Россией и европейскими странами (в частности, Францией).Случай с лексемами «санкции/антисанкции» – классический пример непоявления ценностного триггера (о санкциях писалось и применительно кЮгославии в 90-е, и применительно к Ирану в наше время, да и в целом этопонятие регулярно появлялось в российской медиасфере), а его повторнойактуализации в медиасфере.
Наконец, «Крым», который и раньше становилсяпредметом жарких споров на всех политических уровнях с Украиной, нопосле его включения в состав России стремительно аккумулировалсакральности и профанности (в зависимости от того, в каком дискурсе онфигурировал). Крым – яркий пример ценностного триггера, которыйразвивается–меняется,сохраняяприэтомсвоиобщиечерты.Хронологические рамки нашего исследования: 28 февр. 2014 г. (появление вКрыму отрядов самообороны, более известных как «вежливые люди») –991 сент. 2015 г.В общей сложности мы проанализировали 1113 комментариев к 418материалам как федеральных СМИ («Лента», «Медуза», «Российская газета»,«RussiaToday», «РБК», «Лентач» и др.), так и региональных («Южный Урал»,«Тарское Прииртышье», «Фонтанка.ру», «ЗАКС.ру» и др.)Для начала систематизируем некоторые полученные нами данные.Из 418 рассмотренных нами материалов лишь 51 (12%) остался безкомментариев как на сайте, так и в сообществах издания в социальных сетях(если таковые имелись).
Имеет смысл говорить, что коммуникативнаяактивность сообществ сетевых СМИ находится на достаточно высокомуровне, в чем не последнюю роль сыграли социальные сети. Таким образом,«шумиха» вокруг рассмотренных нами триггеров действительно существует,что подтверждается эмпирическим путем.Из 367 прокомментированных материалов лишь 29 (8%) имеликомментарии только на сайте издания при отсутствии комментариев (илисамого сообщества) в социальных сетях. 159 (43%) материалов имеликомментарии только в социальных сетях, 179 (49%) материалов имеликомментарии как на сайте издания, так и в социальных сетях.
Очевидно, чтосоциальные сети становятся главным инструментом по генерации «шумихи»,в то время как сами СМИ выдают информационные поводы для генерации«шумихи». Вывод подтверждает и то, что из 1113 проанализированных намикомментариев 731 (66%) фиксировался в социальных сетях, а 382 (34%) – насайтах изданий.Представляется интересным посмотреть, насколько активны сетевыесообщества. Для этого мы разделили их на три группы: малые (до 10 000пользователей), средние (от 10 000 до 100 000 пользователей) и крупные(более 100 000 пользователей).
Логично, что больше всего комментариевбыло оставлено в крупных сообществах – 511 (70%). В средних сообществахбыло оставлено 156 комментариев (21%), в малых – 64 (9%).Если мы усредним количество пользователей в рассмотренных нами100сообществах, скажем, до 5 000 для малых, до 50 000 для средних и 500 000для крупных, то выяснится, что в малых сообществах усредненный индексактивности (результат деления количества комментариев на количествопользователей) составляет 0,0128 комментариев на пользователя, в средних –0,00312 комментариев на пользователя, в крупных – 0,001022 комментарияна пользователя.Получается, что активнее генерируют «шумиху», а, следовательно,более склонны к ее преодолению малые сообщества, в которые входят, какправило, сообщества региональных СМИ или изданий, репрезентирующихузкие, зачастую маргинализированные идеологии.
Средние и крупныесообщества генерируют «шумиху» количественно, но не качественно, ипотому им труднее преодолеть ее, выйдя за пределы виртуальности именно вкачестве гомогенного сообщества, а не конкретных индивидов.3.1. Ценностный триггер «CharlieHebdo»:установка и политизация в российской медиасфере7 января 2015 года в Париже исламские террористы напали на офиссатирического еженедельника «Charlie Hebdo», убив 12 и ранив 11 человек.Подробности нападения и последовавшие за ним события описывались вСМИ, вызвав отклик со стороны общественности.
Отклик заключался нетолько в ценностной интерпретации произошедших событий: митинги вподдержку «Charlie Hebdo» или против религиозных карикатур собралидесятки тысяч человек. На наших глазах название «Charlie Hebdo»превратилось из малоизвестного за пределами Франции словосочетания вполитический символ, который заставляет одних выступать с осуждениемубийств, ставить хэштег #JeSuisCharlie и рассуждать о свободе слова, адругих – негативно высказываться о карикатурах и выказывать готовностьзащищать свои религиозные ценности.В данном параграфе мы проследим становление «CharlieHebdo» какценностного триггера и его дальнейшую политизацию в сообществах. Также101мы рассмотрим две антагонистические ценностные позиции, возникшие врезультате распространения триггера в медиадискурсе, соответствующиеконкретным политическим идеологиям. Мы также планируем найтизакономерности в построении аргументирующих конструкций медиатекстов(к которым мы относим как журналистские материалы, так и комментарии кним, в том числе и на внешних сайтах).
При этом предполагаем, что,несмотря на многообразие мнений, пространство для интерпретации терактав редакции «Charlie Hebdo» оказалось весьма ограниченным, посколькуизначально ограниченными были ценностные установки и механизмыредукции значений, связанных с атакой террористов. Если описанное вышесоответствует действительности, то оно найдет свое отображение в качествеунификации аргументирующих конструкций в журналистских текстах икомментариях к ним.Для того чтобы понять, каким образом начинается становлениетриггера, нужно отметить следующее: существует событие, отображаемое вмедиадискурсе, и существует событие само по себе, которое мы назовем«чистым событием».
Чистое событие лишено какой бы то ни быловозможности для оценочной интерпретации, исторического контекста и дажелиц; оно не детерминировано ничем, кроме самого себя, и существует какданность исключительно в умозрительных построениях. Это предельноредуцированный факт, который можно помыслить, отсекая все, кромеобъективных пространственно-временных характеристик. Всѐ, что затемпоявляется в медиасфере, является наложением на этот факт контекста.Разумеется, чистое событие невозможно в когерентном мире, гдетечениевременипредыдущимиметодологииинепрерывно,детерминируетидеальныхтиповакаждоесобытиепоследующие.М. Вебера132Этодетерминированооснованноеискусственнонасозданноепостроение необходимо для того чтобы выхватить из него мгновение –конструкт, который еще не превратился в триггер, но вскоре им станет –132См.: Вебер М.
Избр. произв. / пер. с нем. М., 1990. С. 512.102«CharlieHebdo».Таким образом, первый этап становления триггера – умозрительный,заключающийся в выделении из чистого события сжатой лингвистическойконструкции, пригодной для аккумуляции контекста. Следует обратитьвнимание, что чистое событие невозможно в окружающем мире, оноявляется результатом обратного пути из дискурса во внедискурсивноепространство и, следовательно, продуктом по-мышления. Тем не менее,будущий триггер можно выхватить только из чистого события, в этом изаключается необходимость его введения.На втором этапе событие попадает в медиадискурс.
Когда этопроизойдет – зависит от того, каким образом информация достигла медиа.Например, когда очевидец диктует свои наблюдения журналисту, чистотасобытия разрушается: очевидец априори ограничен в своих наблюдениях,журналист, в свою очередь, также ограничен множеством факторов:временем, своими когнитивными способностями, языком, идеологиями и т.д.Все, что мы наблюдаем в социальном мире, – не чистые события, анагруженный ценностями результат, одновременно заключающий в себевозможность детерминации. Триггеры могут существовать только в такоммире, поскольку, чем сильнее цепочка ценностных ассоциаций, которуювызывает триггер, тем он мощнее. Сила цепочки ценностных ассоциацийзаключается либо в ее длине, либо, как это чаще всего бывает, в апелляции ксакральным ценностям. Говоря о сакральном, мы подразумеваем и топрофанное, которое наделяется признаками сакрального, то есть, само посебе является триггером, поскольку аккумулировало в себе контекст,связанныйспонятиями«священного»,«высшего»илидаже«потустороннего».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
