Диссертация (1146381), страница 31
Текст из файла (страница 31)
Таким образом, принцип единогласиядолжен, по мысли Фредро, стать залогом сохранения гражданского мира,спасением от расколов и ожесточенной политической борьбы. К тому же,весьма вероятно, что современники видели в осуждаемых Фредро«группировках» аллюзию на королевскую партию, реформы которойдействительно грозили расколом и, как мы увидим в будущем, вооруженнымпротивостоянием.Следует отметить, что подобная аргументация необходимости существования вето для сохранениявлияния лучших граждан находила своих сторонников и в веке XIX. Например, к ней обращается ФридрихШиллер в своей незаконченной пьесе «Димитрий» («Что есть большинство? Большинство – это глупость.Разум всегда в меньшинстве был… Государство, где правят большинство и глупость, рано или позднодолжно исчезнуть»). См.: Ogonowski Z.
Filozofia polityczna w Polsce XVII wieku i tradycje demokracjieuropejskiej. Warszawa, Polska Akademia Nauk, Instytut Filozofii i Socjologii, 1992. S. 12.424141Как мы уже заметили, Фредро достаточно активно обращается кдревнеримской литературе и элементам политической культуры ДревнегоРима. Для поляков именно Римская республика и ее гражданскиедобродетели были образцом для подражания, и само польско-литовскоегосударство называлось Речь Посполита, что было калькой с латинского respublica. И в данном случае львовский каштелян не упускает возможностипривести пример из древней истории: победу в Карфагене «группировки»Баркидов, сторонников войны с Римом, в борьбе с Ганноном Великим, еепротивником425. Фредро, что нам сегодня может показаться весьма странным,превозносит именно позицию Ганнона, гораздо менее известного ипрославленного, чем знаменитые воины Гамилькар Барка и Ганнибал.Понятной такая позиция станет, если мы обратим внимание на пацифистскиенастроения, весьма распространенные в среде шляхты, которая не стремиласьучаствовать в войнах, а идеал рыцаря ассоциировался у нее скорее с образомзащитника (Речи Посполитой и католической веры), нежели завоевателя.
Ктому же известный печальный для Карфагена итог Пунических войн вселялопределенные сомнения в правильности политики Баркидов.В политической практике Древнего Рима Фредро находил и истокисамого вето, берущего начало от права народных трибунов отменять решениясената, в т.ч.
в военное время с целью приобретения новых прав. Следуетотметить, что у современников Фредро древнеримский пример не мог невызывать отчетливых ассоциаций с требованиями закрепления шляхетскихправ в критических для польских монархов ситуациях: проблемы снаследованием власти способствовали принятию Кошицкого привилеяЛюдовиком I Венгерским в 1374 г., Едлинского и Краковского привилеев –Владиславом II Ягелло в 1430 и 1433 гг.
соответственно, а самая естественнаяпараллель – Нешавские статуты 1454 г., выданные Казимиром IVЯгеллончиком в ходе Тринадцатилетней войны с Тевтонским орденом, –Fredro A.M. W obronie liberum veto // Filozofia i myśl społeczna XVII wieku. Pod. red. Z. Ogonowskiego.Część I. Warszawa: Państwowe Wydawnictwo Naukowe, 1979. S. 302-303.425142напрашивалась сама собой. Таким образом, Фредро не только ссылался надревнеримские образцы, но и вызывал в памяти шляхты примеры изсобственно польской истории, убеждая в том, что процедуры, схожие сliberumveto,всегдабылинеотъемлемойчастьюиотечественнойполитической жизни, что для привязанных к традициям поляков былонемаловажно.Однако Фредро обращается не только к опыту Древнего Рима, но исовременной ему Венеции. Частое упоминание данного города в средепольских публицистов объясняется тем, что Венеция воспринималасьгражданами польско-литовского государства как политический организм, посвоему устройству близкий Речи Посполитой.
В связи с этим политическаясистема средиземноморской республики давала повод для размышлений надее опытом в сфере государственного строительства. Внимание Фредро кВенеции обусловлено также и тем, что, по распространенному мнениюпольскихпублицистов, оставаясь оплотом свободы, эта республикаодновременно выступала примером применения принципа большинства припринятии решений, что, разумеется, требовало пояснений со стороны Фредрокак приверженца liberum veto.Как мы уже знаем, Фредро отвергал возможность принятия решенийбольшинством голосов по образцу Венецианской республики, где условиемблагополучного существования этого принципа было то, что «там нет того,кто покупает убеждения и уничтожает свободу»426.
Несомненно, речь здесьидет, прежде всего, о монархе. Слабая позиция венецианского дожа, такимобразом, гарантировала независимость голосующих. Дожа Фредро называет«первым сенатором, первым патрицием, первым гражданином республики».Однако польские короли, как напоминал львовский каштелян своимчитателям-соотечественникам,–«большегоавторитета,величияимогущества».
Пусть «делят они с Речью Посполитой власть распоряжения иуправления, однако их королевское величие иное», при этом автор счел426Ibid. S. 305.143необходимымподчеркнуть,что«почести,звания,должностиРечиПосполитой, а также награды для заслуженных находятся в их руках и от нихзависят»427. Значит, короли польские как правители гораздо более сильны,нежели венецианские дожи. Но как раз это обстоятельство и настораживалоФредро.
Он опасался, что именно «отсюда [возникает] немалая возможностьобъединения умов и подкупа большинства, в результате чего власть сената,шляхты, в конце концов вся власть Речи Посполитой легко может перейти вруки одного правителя»428. Важным в этом фрагменте представляется такжето, что, по мнению Фредро, а, по-видимому, и значительной части шляхты,власть короля вовсе не была столь слабой, как ее представлялипрокоролевски настроенные публицисты.Фредро предостерегает и от опасности доминирования в сейме,действующем по принципу принятия решений большинством голосов,«многочисленной еретической секты»429.
Такое предостережение кажется напервый взгляд странным для ревнителя шляхетских свобод, тем более, что вовторой половине XVII в. протестанты, обычно именуемые католическимипублицистами «еретиками», уже не были столь влиятельны, как в XVI илидаже начале XVII в. Вряд ли они могли бы добиться большинства в сейме,даже, по выражению Фредро, при «охлаждении страсти католиков».
Однако,оценивая современную ему ситуацию и теоретически не исключая перевесаеретиков в сейме, Фредро решает действовать путем устрашения и прибегаетк использованию гипертрофированного образа «многочисленной еретическойсекты», дабы произвести впечатление на католическую шляхту. При этомнеобходимо особо обратить внимание на то, что Фредро не полемизирует спротестантами по религиозному вопросу и вовсе не подвергает сомнениюпринцип свободы вероисповедания. Свобода вероисповедания, как и другиегражданские права, по-видимому, остается для львовского каштеляна427Ibid.
S. 305.Ibid. S. 305.429Ibid. S. 305.428144непоколебимой. Однако это не мешает ему высказываться прежде всего вподдержку исповедуемого им католичества.Стоит помнить, что в 1658 г. арианам («польским братьям»),подозреваемым в сотрудничестве со шведами во время «потопа», былопредписано либо перейти в католицизм, либо покинуть Речь Посполитую.Вместе с тем, как в частности, отмечает Мариуш Маркевич, изгнание арианиз Польши «по европейским меркам… проводилось очень гуманно». Так,например, было разрешено уладить перед отъездом все имущественные дела;к тому же часть ариан перешла не в католицизм, а в кальвинизм. Весьмаправдоподобно и предположение Маркевича о том, что изгнание неверующихв Святую Троицу и божественность Христа ариан могло восприниматься какблагодарность Пресвятой Деве Марии, Королеве Польской за спасение РечиПосполитой во время «потопа»430.Таковы рассуждения Фредро о принципе единогласия, изложенные имв знаменитой пятой главе «Фрагментов…».
В этом труде liberum vetoупоминается еще раз только единожды: в десятой главе «Безопасность РечиПосполитой, или Предсказание долговечности» (в переводе ФрантишекаВуйтевича – «От чего зависит долговечность Речи Посполитой»). Здесь,однако, Фредро не вдается в рассуждения.
Сама глава представляет собойсписок того, что должно обеспечить Речи Посполитой долговечность. Подномером 10 лаконично значится: «Как долго будет существовать принципединогласия в советах и свобода наложения вето»431.Каково же было отношение Фредро к liberum veto на практике? Будучимаршалом сейма, Фредро первоначально не принял во внимание протестаСициньского, и лишь после замечаний других депутатов поставилпролонгацию сейма в зависимость от явки упитского посла на следующеезаседание432.
Этот факт, вкупе с отказом Фредро признать на одном из430Markiewicz M. Historia Polski. 1492-1795. Kraków: Wydawnictwo Literackie, 2009. S. 544-545.Fredro A.M. Od czego zależy trwałość Rzeczypospolitej // Filozofia i myśl społeczna XVII wieku. Pod. red. Z.Ogonowskiego. Część I. Warszawa: Państwowe Wydawnictwo Naukowe, 1979. S. 310.432Ochmann-Staniszewska S., Staniszewski Z. Sejm Rzeczypospolitej za panowania Jana Kazimierza Wazy. Prawo– doktryna – praktyka.
Tom I. Wrocław: Wydawnictwo Uniwersytetu Wrocławskiego, 2000. S. 110-111.431145сеймиков протест посла Незабитовского и заявлением, что «не может один отимени всех протестовать»433, демонстрирует, что Фредро не склонен былпризнавать единоличный протест, но считал законным прекращение сейма,если бы протест признали хотя бы несколько послов или в случаевозникновения сомнений по поводу продолжения заседаний. Так, во времяосеннего сейма 1666 года львовский каштелян (единственный из всехсенаторов) поддержал его роспуск в результате вето посла Лукомского иначавшихся споров о возможности его продолжения434. Что интересно, тогдаже Фредро предложил ограничительную меру – запрет протестующим навыход из зала заседаний и необходимость свой протест обосновать435.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
