Диссертация (1146365), страница 40
Текст из файла (страница 40)
Высказаться на заседании сената ему недали – там царил красноречивый консул, и все слушали только его, но сейчасничто не мешало Катилине попытаться сгладить то сокрушительноевпечатление, которое произвела на сенаторов речь Цицерона. Поэтому он далсебе труд написать письма «большинству консуляров и всем знатнымлюдям» о том, что «он, хотя на него и возвели ложные обвинения, склоняетсяперед Фортуной, не будучи в силах дать отпор своре недругов, и удаляется визгнание в Массилию — не потому, что признается в столь тяжкомпреступлении, но дабы в государстве наступило успокоение и его борьба непривела к мятежу» (Sall.
Cat., 34). Массилия часто была тем местом, кудаграждане добровольно уезжали в изгнание, так что никого бы не удивило,что Катилина отправился именно туда. Он даже специально поехал поАврелиевой дороге (Cic. Cat., II, 6), чтобы создать видимость искренностисвоих намерений, но на самом деле путь его лежал в Этрурию, к Манлию387,поскольку он считал «наиболее полезным усилить свое войско и, прежде чемР. Сигер отмечает, что Катилине не имело смысла притворяться, будто он едет визгнание, поскольку правда все равно открылась бы уже через пару дней: Seager R. IustaCatilinae.
P. 247. Однако, по мнению Э.Дж. Филлипса, это, наоборот, был весьма умныйход, поскольку, если бы все считали, что Катилина в самом деле удаляется в изгнание, егоникто не попытался бы задержать. Кроме того, это давало ему шанс уехать из Италии,если Манлий преждевременно потерпит неудачу. См. Phillips E. J. Catiline's Conspiracy //Historia.
1976. Bd. 25. H. 4. S. 444. Добавим к этому, что по-настоящему отправиться визгнание Катилине вряд ли позволили бы его гордость и неукротимый нрав – болеевероятным представляется, что в такой ситуации он предпочел бы вступить в открытыйбой.387174будут набраны легионы, своевременно запастись многим, необходимым длявойны» (Sall. Cat., 32, 1). Лентул, Цетег и прочие его верные соратники, как ибыло условлено, остались в Риме, причем до отъезда Катилина успел какимто образом связаться с ними и сказал, чтобы они действовали по плану (Sall.Cat., 32, 2)388.Отдав последние распоряжения, Катилина уехал. Казалось, он покидалГород с сожалением и ехал нарочито медленно: на несколько дней дажезадержался у своего друга Фламиния в Арретинской области, а оттуда уже «сфасцами и другими знаками власти» направился к Манлию (Sall.
Cat., 36.App. BC, II, 3. Plut. Cic., 16). Все эти секиры, ликторские связки, трубы ивоенные знаки были символами империя, позволявшего магистратукомандовать войском, составленным из римских граждан, и тот факт, чтоКатилина их присвоил, делал его намерения совершенно прозрачными.Цицерон был счастлив: он знал, что если теперь Луций Сергий «возьмется заоружие», то «никто более не осмелится его защищать» 389.
«Если бы этогочеловека…я не заставил отказаться от козней в стенах Рима и вступить напуть разбойничьей войны…, мне не легко было бы отвратить страшную беду,нависшую над вашими головами», - радостно признавался он в своей третьейКатилинарии (Cic. Cat., III, 16). Однако сенаторы, получив письма Катилины,уже начали сомневаться в справедливости консула; многие из них поверилиЛуцию Сергию, и, похоже, что вести о вынужденном отъезде последнегобыстро облетели весь Рим - это видно из речи, которую Цицерон держалперед народом 8 ноября 390. В ней оратор признает, что есть те, «которыетвердят, что Катилина держит путь в Массилию» (Cic. Cat., II, 16), и пытаетсяХотя, повторим, план вряд ли был таким, как излагает его Саллюстий, т. е.
орезне и поджогах речи, скорее всего, не шло.389Ферреро Г. Величие и падение Рима... С. 176.390Скорее всего, эта речь была призвана «сформировать дружественное консулуобщественное мнение и обеспечить поддержку в предстоящей борьбе со сторонникамиКатилины». См. Бугаева Н.В. Участвовали ли женщины в заговоре Катилины? // ДревнийВосток и античный мир. Труды кафедры истории древнего мира МГУ. М., 2005. Вып. 7.С. 112.388175убедить их в обратном: «Но не уйдет он в изгнание, поверьте мне. Ради тоготолько, чтобы утихла ненависть ко мне, я никогда не стану, квириты, проситьбессмертных богов о том, чтобы до вас дошла весть, что Катилина взялся заоружие и ведет на вас вражеское войско; но через три дня вы об этомуслышите» (Cic. Cat., II, 15). Кроме того, Цицерон дает понять, что емуизвестно, кто из сообщников Катилины остался в Риме и с какой целью, апотому он настоятельно рекомендует и им тоже уехать (Cic.
Cat., II, 6). Еслиже они желают остаться, добавляет Цицерон, то пусть лучше ведут себя тихои не пытаются злоумышлять против государства, в противном случае он обэтом узнает, и тогда уже ему придется отказаться от своего обычногомилосердия (Cic. Cat., 11). То же самое он повторяет и в конце речи (Cic. Cat.,II, 27).Рассказав народу о том, что произошло накануне, 15 ноября Цицеронсозвал сенат и стал обсуждать с отцами сложившееся положение.
И, кактолько сенаторам стало известно о том, что Катилина присвоил себе знакиимперия, и его, и Манлия тут же объявили врагами (hostes); остальным жезаговорщикам был назначен срок, в течение которого они могли сложитьоружие, и не понесли бы за это никакого наказания. Впрочем, этопредложение касалось только тех из них, кто не был осужден за «уголовныедеяния». Помимо этого, сенат велел консулам приниматься за дело –Антонию приказали немедленно выступать с войском против Катилины, аЦицерону – охранять Город (Sall. Cat., 36; Dio Cass., XXXVII, 33; Cic. Mur.84).
Наконец-то великий оратор получил то, к чему так давно стремился ичего так терпеливо ждал. Похоже было, что теперь все окончательноуверились в том, что Катилина готовит уже даже не столько заговор, скольковойну.В таких обстоятельствах Луций Сергий счел нужным написать одномуиз лидеров оптиматов – Квинту Катулу, с которым он был в неплохих176отношениях, и объяснить ему свой «новый замысел» 391, но не ради того,чтобы оправдаться, а просто для того, чтобы его поняли правильно (Sall. Cat.,35). Это письмо раскрывает всю внутреннюю драму Катилины, мы узнаемего истинные мотивы, и они оказываются далеко не такими, как приписывалиему Цицерон и Саллюстий: «…я, лишенный плодов своего труда инастойчивости, не достигал заслуженного мной высокого положения…но …видел, что почета были удостоены люди, недостойные его, и чувствовал себяотвергнутым из-за ложного подозрения» (Sall.
Cat., 35. Курсив наш). Это –голос раненого честолюбия и отчаявшейся души человека, которого непринимают. Катилина предстает уже не злодеем, который совершаетпреступления исключительно «из любви к искусству» или по привычке, нокак живой человек со своими обидами, страстями и желаниями. Этот образ, снашей точки зрения, более реален и правдоподобен, чем все уничтожающиехарактеристики, которых Катилина удостоился от своих современников.Ведь они не знали о том, что он думает и чувствует, и видели только егопоступки, но при этом не стали утруждать себя рассмотрением его мотивов ипросто приписали ему самые низменные из стремлений. Конечно, то, каквоспринимал происходящее сам Катилина, ни в коей мере не оправдываетего желание вести войну против своих сограждан и совершать убийства иподжоги, но, по крайней мере, это делает понятным его общее состояние, имы можем допустить мысль о том, что он был не прирожденным злодеем, аскорее доведенным до крайности человеком.В оригинале «новый замысел» звучит как «novum consilium», а означает, помнению В.О.
Горенштейна, «consilium novarum rerum», т. е. «замысел, направленный наосуществление переворота». См. Горенштейн В.О. Примечания // Саллюстий. Сочинения.М., 1981. С. 178. Прим. 167. Если это действительно так, то получается, что Катилина былвполне откровенен с Катулом. Однако Дж. Т. Рамсей отмечает, что существовала и инаявозможность – Катилина мог использовать это словосочетание для того, чтобы создатьвпечатление, будто он действительно отправляется в изгнание, и в этом якобы изаключается его novum consilium. См. Ramsey J.T.
Commentary // Sallust’s Bellum Catilinae.Oxford, 2007. P. 156. С точки же зрения С.П. Гвоздева, под novum consilium следуетпонимать то, что и было сказано, т. е. что Катилина в самом деле изменил свое намерение– сначала он хотел поехать в изгнание, а затем передумал и отправился к войску. См.Гвоздев С.П.
Примечания //Г. Саллюстий Крисп. Запговор Катилины. М., 1947. С. 48.Прим. 35. Последнее, по нашему мнению, является наиболее верной интерпретацией.391177Может возникнуть вопрос о том, является ли это письмо подлинным,или его так же, как и речи, выдумал Саллюстий. По всей видимости, писалего все-таки сам Катилина: во-первых, Саллюстий сам признает, чтоиспользовал точную копию оригинального послания (Sall. Cat., 34), а, вовторых, филологический анализ показывает, что в письме употребляютсятакие слова и обороты, которые никогда не встречались у Саллюстия, да ивсе его содержание в целом противоречит общей концепции этого автора392,так что, скорее всего, он включил в свое изложение текст подлинника.Другой проблемой является датировка письма.
Судя по тому, что пишетСаллюстий, Катилина отправил это послание Катулу тогда же, когда написали остальным сенаторам, т. е. перед отъездом из Рима, но это не похоже направду. Во-первых, Цицерон сам говорил, что Катилина, в отличие от своихнеосторожных коллег по заговору, был «осторожным при совершении имзлодейств», т. е. не оставлял улик. Если он хотел притвориться, чтодействительно уезжает в изгнание, то зачем тогда было писать такоекомпрометирующее письмо? А если он полагал, что это послание личное, иКатул не станет зачитывать его перед всеми 393, то это вряд ли можно назватьосторожностью.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
