Диссертация (1146365), страница 17
Текст из файла (страница 17)
Помпей не имел права вмешиваться в его дела,потому что Метелл не был его легатом и действовал независимо от него; этобыла его собственная война, которую он начал еще раньше, чем Помпей сталглавнокомандующим, и вел не без успеха, так что уже почти покорил весьостров. Однако Помпею понравилась идея воспользоваться чужимидостижениями, и он с радостью принял пиратов под свое покровительство, ак Метеллу отправил своего легата с требованием прекратить войну ипередать ему, Помпею, захваченные уже города.
Метелл, воспринял это каквторжение в сферу своей компетенции и проигнорировал легатов. Плутархдаже уверяет, будто дело дошло до того, что Помпей уже собирался встать насторону критян и сражаться против Метелла, но вовремя одумался ипрекратил эту позорную междоусобицу (Plut. Pomp., 29).Это сообщение, конечно, больше похоже на преувеличение или слухи,однако данный эпизод заставляет задуматься о характере империя, которымбыл наделен Помпей.
Ведь все источники, которые повествуют о борьбе спиратами, создают впечатление, будто вся Римская держава оказалась подвластью Помпея, и, следовательно, наводят на мысль о том, что он получилimperium maius. Но этот вид империя подразумевает подчинение ему всехостальных, а, как мы видели выше, Метелл проявил неповиновение. Болеетого, из рассказа Плутарха явствует, что Помпей, вмешавшись в критскиедела, совершил нечто непозволительное, поскольку не только противники, нои друзья порицали его за этот поступок, (Plut.
Pomp., 29). Он и сам понимал,72что отправка легатов была вынужденной мерой, а потому собирался личноприехать на Крит и разрешить возникший конфликт. В этом не было бынеобходимости, если бы он обладал высшим империем, действующим вовсех провинциях, поскольку тогда Метелл сделал бы то, что сказали емулегаты. Но он не послушал их, поэтому, скорее всего, мы можем говорить отом, что у Помпея был imperium maius c ограниченной локализацией, то есть,он являлся вышестоящим только в тех провинциях, где находился егоноситель216.Атам,гдеегонет,наместникимогутдействоватьсамостоятельно.На эту войну у Помпея ушло всего лишь 3 месяца, так что замечаниеАппиана о том, что «самая быстрота, с которой она была окончена, указываетна ее легкость» (App.
Mithr., 96), весьма показательно в этом плане. Вопервых, Рим сам был виноват в усилении пиратов. Если бы он занялся этимделом пораньше, то киликийцы (таково было собирательное названиепиратов) никогда не стали бы настолько могущественными, чтобы иметьдерзость грозить сверхдержаве. Ведь и болезнь проще вылечить наначальной стадии, чем когда она уже запущена. Во-вторых, плененныепираты сами показывали свои гнезда и притоны, радуясь, что с ними такмягко обходятся (Plut. Pomp., 27). Тем не менее, в целом кампания Помпеяпротив пиратов стала одним из замечательных эпизодов военной историиРима.Он снова всех спас и оказался героем. Благодаря быстрому окончаниювойныэкономиканаладилась,торговлявозобновилась,обладателиприморских вилл почувствовали себя в безопасности, а народ пересталголодать.
В это время Лукулл терпел неудачу за неудачей из-за мятежейсвоих солдат, и мнение о нем в Риме было крайне низким, так что теперьПомпей был как никогда близок к исполнению своей мечты. Его друзья216Koehn C. Pompeius, Cassius und Augustus. Bemerkungen zum imperiummaius.//Chiron. Mitteilungen der Kommission für alte Geschichte und Epigraphik des Deutschenarchäologischen Instituts. Sonderdruck aus Band 40. 2010.
S. 313.73оказывали посильную помощь, подогревая народное недовольство Лукуллом,и все это вылилось в выступление народного трибуна Гая Манилия, которыйв начале 66 г. до н. э. предложил сделать Помпея главнокомандующим ввойне против Митридата и армянского царя Тиграна, ставшего егосоюзником (Plut. Pomp. 30). При этом Помпей помимо уже имеющихся унего привилегий получал неограниченную власть над войском и флотом наВостоке, армия и лагеря Лукулла переходили под его управление и, крометого, Помпей наделялся полномочиями объявлять войну и заключать мир отимени римского народа, с кем захочет (Plut.
Pomp., 30. App. Mithr., 97. DioCass., XXXVI, 42, 4). Когда это предложение было вынесено на голосование,повторилась история с Габиниевыми законами: оптиматы снова были противпо тем же причинам, но не смогли защитить свою точку зрения, а народ иЦезарь,каквсегда,поддержалиПомпея.Красс,вероятно,сновасолидаризировался с оптиматами, однако все их усилия оказалисьбесплодными: Цицерон, который в то время был претором и имел правосозывать сходки, выступил перед народом с речью в поддержку предложенияМанилия (Cic.
De imp. Cn. Pomp.), и закон был принят, а Помпей отправилсяна Восток навстречу богатству и славе.Таковы были первые последствия отмены сулланской конституции: кактолько трибуны получили назад свои былые полномочия, то сразупревратились в весьма удобное орудие для ведения политической борьбы. Вэтой борьбе выиграл Помпей, что вообще-то было ему несвойственно, т. к. онпривык побеждать на поле боя, а не в политических баталиях. Однако длятрибунов он был благодетелем, и их красноречие вкупе с его популярностьюоказалось сильнее, чем оптиматские призывы к разуму.
Проиграв бой засулланскую конституцию, pauci попытались спасти республиканскиепорядки хотя бы своими протестами против усиления Помпея, и, надопризнать, в какой-то мере они были правы: ведь республиканская системаподразумевает как раз разделение властей между магистратами, а когда все74полномочия оказываются в руках у одного человека, то это уже большепохоженаединовластие,чтопротиворечитдухуреспубликанскойконституции 217. Кто может ручаться, что военачальник, имеющий такуюармию, не попытается злоупотребить данной ему властью и не захочетзахватить власть в родном городе? С другой стороны – и в этом заключаласьнравственная дилемма оптиматов, - поступить иначе было нельзя, так какспасти положение действительно мог лишь Помпей, а сенатские полководцы,как мы уже имели случай наблюдать, долгое время безуспешно боролись свнешними врагами и не могли добиться никаких улучшений.
Поэтомуследует считать, что оптиматы были не против Помпея как такового, а простонастаивали на соблюдении республиканских норм и традиций; в основеэтого, конечно, лежала элементарная предосторожность – зачем давать нож вруки человеку, который может вас же им и ударить? – однако, если бы наместе Помпея оказался какой-нибудь другой полководец, то все эти протестыточно так же обрушились бы на него.Впрочем, относительно Помпея оптиматы могли не беспокоиться: судяпо всему, он не держал в голове никакой задней мысли и действительнопросто хотел помочь Риму. Для него это была такая же война, как и те, вкоторых он участвовал ранее, а ведь и тогда он не особенно стремилсяполучить власть в обмен на победу.
Лучшей наградой для него былапопулярность, поскольку, как и всем тщеславным людям, ему хотелосьнравиться.Что же касается Красса, то его намерения и надежды на будущее невызываютсомнений.Классическийфинансист,оннеимелчетковыраженных политических убеждений и мог спокойно переходить из партиив партию, лишь бы это принесло ему выгоду, и желательно немалую. ТолькоИменно по этой причине в период Поздней Республики оптиматы традиционновыступали против наделения кого-либо extraordinariae potestates; исключением сталадиктатура Суллы.
См. Wirszubski Ch. Libertas as a Political Idea at Rome during the LateRepublic and Early Principate. Cambridge, 1950. P. 64.21775что унизивший вместе с Помпеем оптиматов, он с легкостью перешел на ихсторону, как только заметил, что его коллега начинает становиться слишкоммогущественным, и, возможно, даже приложил некоторые усилия для того,чтобы помешать его возвышению. Однако в этом деле его постигла неудача,и теперь, имея в виду перспективу возвращения Помпея во главепобедоносной армии, Красс должен был заняться усилением собственныхпозиций.Так выглядела расстановка сил в политической игре в середине 60-х гг.до н. э. Фигуры заняли свои места, и пришло время начинать партию.76Глава II. Проблема «первого заговора Катилины» (66-64 гг.
до н.э.)1. Состав катилинариевВ предыдущей главе мы рассмотрели политическую обстановку,сложившуюся в Риме после смерти Суллы, и выяснили, как начинал своюкарьеру Катилина. Теперь перейдем к его коллаборантам: прежде, чемприступить к описанию событий, непосредственно связанных с заговором,нужно определить состав его участников и посмотреть, что это были за люди,к каким социальным слоям они принадлежали и почему оказались в числезаговорщиков.Интересующуюнасинформациюпредоставляютдваисточника – Цицерон и Саллюстий, и, что немаловажно, их данные непротиворечат друг другу – вероятно, потому, что Саллюстий в своемизложении опирался на речь великого оратора.
Поскольку более подробное иструктурированное описание групп, на которые можно условно разделитьзаговорщиков, приводит Цицерон, начнем с его показаний.Во Второй Катилинарии оратор перечисляет шесть категорий граждан,заинтересованных в сотрудничестве с Катилиной, и называет причины,побудившие их к этому. Вот его собственные слова: «Одни из них — этолюди, при своих больших долгах, все же обладающие еще болеезначительными владениями, привязанность к которым никак не дает имвозможности выпутаться из этого положения. По внешнему виду, они —люди почтенные (ведь они богаты), но их стремления и притязаниясовершенно бесстыдны» (Cic.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
