Диссертация (1145210), страница 63
Текст из файла (страница 63)
С., Мельниченко М. Анекдоты о Сталине: тексты, комментарии, исследования. М.: РГГУ,2010. – 398 с.230309коллективнымбессознательным,служитдляреализацииархетипическихиндивидуальных и коллективных поведенческих программ.Природа и происхождение бессознательного неизвестны и носят покаметафизический, иррациональный характер, но в разных формах оно, вероятно,является свойством живого вообще, так же как и сознание.
При описаниичеловеческих сообществ принято считать, что коллективное бессознательноесодержит архетипы К. Юнга - символические прообразы, которые фактическипредставляют собой набор наследственной социокультурной информации.Примерно о том же, в своё время и в современной им системе представленийписали классики философии (идеи Платона, исходные образцы Августина,априорные идеи Э.
Канта, коллективные представления Э. Дюркгейма и пр.).Универсальные классические архетипы Юнга во второй половине ХХ веканеоднократно анализировались и пересматривались, было много попытокпересмотреть классификацию, уменьшить или увеличить их количество вдиапазоне от 4 до 16 типов. Однако каких-то особых, убедительных для всехрезультатов так и не было получено. Поэтому мы по-прежнему будемпридерживаться классической юнгианской позиции.В соответствии с нашей концепцией вновь образующееся коллективноесознание формирует собственное информационное ядро на основании некоторойидеи.
Довольно быстро эта идея переходит в разряд мифов, обрастая толкованиями,интерпретациями и историческими фактами, образуя постоянную часть ядра.Наиболее древние компоненты переходят из явной формы в бессознательную,формируя архетипы данной идеационной формы.Констатируя,чтоколлективноебессознательноележитвосновеколлективного сознания, генерирующего процесс создания социокультурныхсистем, одновременно необходимо помнить, что поведение систем определяетсяколлективными архетипами так же, как и отдельных людей. Проблема в том, чтобывыявить те специфические архетипы, которые отвечают именно за поведениесоциальных групп с учётом их численности.310По Юнгу, область архетипов бесконечна и не ограничена, хотя следуетучитывать, что архетипы могут быть национальными по форме, котораяопределяется т.н.
национальным менталитетом. Причём национальный внутреннийобраз никогда не соответствует культурному образу (архетипу) внешнему,который, в свою очередь, различен для разных внешних носителей. Такие образыредуцированы до смыслового минимума, чтобы обеспечить универсальность имассовость восприятия в социуме, и, как правило, имеют негативные свойства ихарактерную утрированную внешность.Привычный образ немца в европейской традиции - грубый солдафон вмундире, бельгиец – глупец, француз – манерный жадина, русский – бородатыйразбойник с бутылкой водки, скандинав – высокий холодный жестокий блондин,итальянец – чернявый жулик, англичанин – худой высокомерный зануда, японец –вежливый молчаливый турист с фотоаппаратом и т.д.
Особенно часто такиеходульные персонажи можно встретить в произведениях массового искусства.Совершенно очевидно происхождение этих образов и архетипов, стоящих заними. Скандинав – жестокий убийца, душегуб остался в памяти европейцев ещё совремён жестоких набегов викингов в ранние средние века. Не случайно еще 200 летназад в Европа молились: «A furore Normannorum libera nos, Domine» (Отнеистовства норманнов избави нас, Боже).Представление об итальянце-жулике сложилось в результате несколькихвеков в истории Италии (XVI-XIX), когда основным занятием её жителей былиразбой и мошенничество. Образ русского – неотёсанного, пьяного бородатогоказака сформировался в европейском ментальном пространстве в конце XVIII первой половине XIX в. как результат поражений в прусских и наполеоновскихвойнах, взятием Парижа и др., а закрепился в первой половине ХХ века.
Сегодняон уже постепенно уступает место новому, но не менее неприятному персонажу –члену жестокой русской мафии, появившейся на Западе после перестройки ираспада СССР.Эти образы живут и изменяются в ходе исторических событий, ноизменяется, от силы, внешняя форма, сохраняя негативное содержание персонажа.311Совсем по-другому образуются и живут архетипические образы, обеспечивающиевнутреннее социокультурное поведение социума и его индивидуумов.Исходя из строения социокультурного информационного ядра, можнопредположить, что коллективные архетипические образы, отвечающие заповедение больших социальных масс, подразделяются на два класса:-короткоживущиепеременные,которыесоответствуюттекущейсоциокультурной ситуации и связаны с поведением элиты;- длительные постоянные, которые имеют своим источником национальныеособенности, характерные и традиционные для данной социокультурной системыв целом, а потому их носителем является основная масса населения.И действительно, примером переменных архетипов являются образы,возникающие в коллективном сознании элиты, как реакция на состояние,описанное Л.
Н. Гумилёвым в форме пафосных лозунгов:Будь тем, кем ты должен быть! – архетип Героя;Мы устали от великих! – архетип Творца;Будь таким, как я! – архетип Отца,ит.д.приописаниипоследовательностифазизмененияуровняпассионарности в социуме по его модели, что не отменяет применимости этихформулировок и их архетипов при рассмотрении архетипических образов в нашеминформационном концепте.Поиск постоянных архетипов, возможно, надёжнее всего приведёт крезультату при рассмотрении творчества поэтов и писателей, творивших впереломное, критическое для их общества время, через те мифические образы,которые использовались ими в своих произведениях. Показательно такжесоотношение между такими образами, проявлявшимися в творчестве поэтовэмигрантов и поэтов нового, посткризисного времени.Появление в общественном коллективном сознании социума архетипаМатери связано, как представляется, с одной стороны, с интуитивным, почтидетским страхом перед подсознательно, но вполне отчётливо ощущаемымприходом перемен, а с другой стороны, с ожиданием рождения неизвестного312нового мира.
В России одним из наиболее тонких и чувствующих поэтов своеговремени был А. А. Блок, который, возможно, одним из первых почувствовализменения в коллективном сознании своего общества и выразил их в своейнасыщенной сложными и загадочными символами поэзии. Не случайно поэтомуего цикл стихотворений о Прекрасной даме (1904) сразу же стал очень популярени выделил его среди других поэтов того времени, в первую очередь, потому, чтоотразил внутреннее состояние коллективного сознания социума, уже созревшегодля перемен, ещё не осознанного никем, кроме поэта.Развитиемколлективногоархетипическогоженскогообразасталобобщённый образ Родины в одноимённом цикле (1907-1916), и особенно встихотворении «Россия» («Опять, как в годы золотые…», 1908), ставшего самымизвестным в цикле.
Обращение автора к своей Родине «О, Русь моя! Жена моя!»,конечно, не следует воспринимать буквально, а только в контексте тех смыслов,который вкладывался в слово жена символистской поэзией – на самом деле это всевозможные ипостаси женщины: жена, мать, подруга, наконец, и, возможно, самоеглавное при рассмотрении русского национального архетипа - Богородица.Начавшись с образа таинственной Прекрасной Дамы, в последующихстихотворениях Блока Россия предстаёт у него всё ещё красивой и статной, но ужеслабой, печальной и всё чаще плачущей женщиной, что указывает на то, как Блокпредчувствовал ту горькую судьбу, которая уготована его личной Родине вближайшее время. Логичным итогом этой архетипической динамики сталопоявление нового Бога, идущего во главе своих апостолов: «В белом венчике из роз- впереди - Иисус Христос» (1918 г.). Буквально открытым текстом поэт объявляето рождении новой победоносной религии, а вместе с ней – новой культуры и новогообщества.
Так во внечувственном восприятии поэта отразился фазовый переходсоциокультурной системы через критическую зону между двумя состояниями.А теперь обратим внимание на те аллегории и метафоры, которыеиспользовали в своих произведениях поэты, не принявшие новые культурные исоциальные формы и писавшие о своих патриотических чувствах позже, уже в 2030-ые годы, как бы продолжая прежнюю эволюционную линию.313«Россия, звёзды, ночь расстрела» (В.
Набоков), «Сторона ль моя, сторонка,горевая полоса» (С. Есенин), «Я вспомнил о тебе, моя могила, отчизна отдаленнаямоя…», «Россия тишина. Россия прах. А, может быть, Россия — только страх» (Г.Иванов), «В Петербурге мы сойдемся снова, словно солнце мы похоронили в нем»(О. Мандельштам), «Как хороши, как свежи будут розы, моей страной мнеброшенные в гроб!» (И. Северянин), «Но ложимся в нее и становимся ею, оттого изовем так свободно – своею» (А. Ахматова) и то же самое у М.
Цветаевой, З.Гиппиус и др. Общий образ в этих произведениях – могила и смерть. Такпредвестие, данное А. Блоком в образе плачущей, слабеющей женщины,воплотилось, в конце концов, в её гибели – прежняя Россия умирала вколлективном сознании тех, кто ещё помнил о ней и любил её, и умерлабезвозвратно, практически полностью угаснув к концу 30-ых годов. Вероятно,именно этот период можно считать временем окончательного исчезновенияпрежнего коллективного сознания русского дореволюционного общества. Причёмнужно помнить, что под определением русское общество имеется в виду толькоего властная и художественная элиты, составлявшие относительно небольшуючасть всего населения страны.На этом фоне совсем иной архетип новой Советской России обнаруживаетсяв стихах А. Безыменского, А.
Жарова, М. Светлова, Н. Кузнецова, И. Молчанова,Н. Полетаева, И. Садофьева, И. Уткина и других детей революции, как называл ихА. В. Луначарский. Этот образ полностью соответствует вначале архетипу Героя, азатем и Творца – в персонажах и их поступках, в их внешнем облике и в отношенииавторов к тому социокультурному состоянию общества, в котором им выпало жить.Их поэзию времён Гражданской войны и первых послевоенных лет так и называли– героико-романтическая. На смену ей в конце 20-ых и в 30-ые годы пришла поэзиятрудовых будней, но по-прежнему такая же оптимистическая и полная простыхсимволов новой жизни.Образ России ещё иногда присутствует в новой поэзии и всё так жеассоциируется с женщиной, поскольку это древний, медленный архетип, откоторого просто невозможно избавиться, но теперь он выглядит совсем по-иному:314«Со всех углов на вас глазея, Вас тужится в силки поймать уезднейшая матьРассея, Татарская, блатная мать» (В.
Александровский, стих «Русь и СССР», газета«Правда» от 13 авг. 1925).Но пока что, до поры, образ женщины-жены-Родины-Богородицы полностьювытеснен архетипом Героя – как правило, это рабочий, пролетарий, иногда солдатили чекист (во время войны), а затем, в годы индустриализации и великих строекэто строитель – Творец. Лишь с началом Великой Отечественной войны, когдавстал вопрос об угрозе существования не только конкретного социальногоустройства, но и самой нации и её государственности, как тревожный сигнал вмифическом и архетипическом пространстве вновь возник образ женщины –Родина-мать зовёт!Таким образом, вскрытие коллективного архетипа позволяет судить осостоянии группового сознания и отвечающей ему социокультурной системы вцелом, а также о возможном, точнее, наиболее вероятном направлении еёэволюции.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
