Диссертация (1145210), страница 66
Текст из файла (страница 66)
Этот тезис В.Гумбольдта означает, что структура языка формируется специальным образом, ноне случайно, а под неким воздействием. Сегодня мы имеем все основания считать,что это воздействие носит информационный характер и регулирует эволюциюобщества целенаправленно, согласно тем принципам, которые имплицитносодержатся винформационном ядре данной социокультурной системы. Сфилософских позиций связь языковой структуры и языка с информацией можнорассматривать через кантовское понятие целесообразности, как целенаправленноедвижение при отсутствии цели. В современной научной интерпретации этоозначает также, что в ходе эволюции сложной системы неизбежно достигаетсяточка необратимого фазового перехода между двумя различными её состояниями.Следствием такого целенаправленного развития сложной системы являетсяпоявление в её структуре таких форм, существование которых может бытьобъяснено только с позиций будущего состояния системы.Это положение является обязательным с точки зрения одного изосновополагающих принципов современной науки – теоремы К.
Гёделя онеполноте.Впримененииквопросамкультурологиионапостулируетнеобходимость присутствия в культуре таких элементов, существование которыхнедоказуемо и необъяснимо с позиций существующей социокультурной системы.Эти элементы содержат в себе потенцию будущего состояния системы и потомунепознаваемы и, в некотором смысле, чужды современным ей социокультурным245246Гумбольдт В.
Язык и философия культуры. М.: Прогресс, 1985. – 448 с.Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. С. 75.324представлениям. Таковыми можно рассматривать уже упоминавшиеся элементыпрото-культуры, предложенные М. Н. Эпштейном 247. Набор прото-культурныхэлементовобразуетсобственноеинформационноепространство,котороепредоставляет возможность выбора для инициаторов будущего, что создаётперспективы дальнейшего развития всей системы.
Но вероятность выбора того илииного элемента не равнозначна, а определяется содержанием информационногоядра и соотношением воздействия на группы и отдельных индивидуумов состороны его переменной и постоянной частей в данный момент.Словотворчество в языке тоже осуществляется в соответствии с этимипринципами, что относится не только к лексическим, но и к другим, более крупнымязыковым формам. Набор правил в дальнейшем ограничивает мысль говорящего,направляя её в определённом, предзаданном направлении.Интуитивно понимая и развивая это, по своей сути, синергетическоеположение, Гумбольдт особо отмечал, что «неправильна и сама по себе попыткаопределить круг понятий данного народа в данный период его истории, исходя изего словаря… Большое число понятий...
может выражаться посредствомнеобычных, а потому незамечаемых нами метафор или же описательно» 248. Инымисловами, структура языка заранее предполагает появление в нём различныхпонятий, в том числе таких, которые реализуются в повседневной практике принаступлении необходимых для этого условий и, в том числе, иногда внеязыковымиспособами.
Это свойство языка можно считать адаптирующим по отношению к егоносителям, по аналогии с физиологическими и социальными признаками,поскольку оно обеспечивает его возможности реагировать на изменение внешнихусловий в виде появления новых вещей и значений. Отсюда следует очевидныйвывод, что, чем богаче история и культура народа, тем богаче его язык и тем вышеадаптационные возможности языка, культуры и народа.247Эпштейн М.
Н. Знак пробела: о будущем гуманитарных наук. М.: Новое литературное обозрение, 2004.248Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М.: Прогресс, 1984. С. 57.– 864 с.325Кроме того, с точки зрения В. Гумбольдта, состав таких понятий зависит нетолько от природы обозначения вещей, но и от мировоззрения говорящих о них,поэтому словообразование происходит в определённых границах, за пределыкоторых мысль говорящего выйти не может.
Это же утверждение относится и ккогнитивной функции языка и речи.Как известно, мышление пользуется не только знаковым (языковым), ноневербальным способом выражения. Об этом говорил, например, А. Эйнштейн:«Слова языка в той форме, в которой они пишутся или произносятся, не играют,как мне кажется, никакой роли в механизме моего мышления. Психическиесущности, которые, по видимому, служат элементами мысли, являются некимизнаками или более или менее явными образами, которые могут «произвольно»воспроизводиться или комбинироваться… Упомянутые выше элементы могутсуществовать для меня в визуальной, а некоторые в двигательной форме.Конвенциональные слова или иные знаки тщательно подыскиваются уже на второйстадии»249.Эту же позицию в целом развивал другой немецкий философ языка Л.
Й.Вайсгербер, который писал в одной из работ, что любой язык «передаёт своимносителям определённый способ мировидения» 250, а потому в языке отражаются нестолько объективная реальность, сколько своё воззрение на неё. Национальноесвоеобразие является одним из важнейших свойств языковой картины мира,поскольку навязывает его носителям свой образ мышления и свою логику:«Насколько совершенно иначе выглядит логика, которая выросла из другого языка,можно оценить лишь в том случае, если рассмотреть логику, созданную средствамине индоевропейского языка.
То, что при этом имела бы место всё та же логика,представляетсяневероятным»251.Впоследнемутверждении,возможно,присутствует некоторое преувеличение, но, в целом, с ним трудно не согласиться.Следует понимать, что «само понятие логического правила является не готовойЦит. по Слобин Д., Грин Д. Психолингвистика. М.: 1976, с.172-173.Вайсгербер Л. Й. Родной язык и формирование духа. М.: Изд. МГУ, 1993. С. 103.251Там же, с.
93.249250326формулой вывода, а процедурой его применения» 252, или же формой обученияделать что-то.Важно отметить также, что Л. Вайсгербер не остановился только на вопросахфилософской лингвистики и влияния языка на мышление, но продолжил свойанализ на изучение связи специфики языка с поведением его носителей, то есть скультурой в целом. Он утверждал и доказывал на различных примерах, что языкявляется силой, влияющей на развитие различных областей культуры, например,что имена собственные в том или ином языке по-разному воздействуют на развитиенациональной мифологии. А развитие в лексиконе, например, техническогословаря повышает уровень образования людей и отражается на техническомпрогрессе социума.Общий вывод, Л. Вайсгербера, который важен для нашего концепта, гласит:«человек, который врастает в некий язык, находится на протяжении всей жизни подвлиянием своего родного языка, действительно думающего за него.
И точно так же,как народ обустраивает свой язык, так и этот язык воздействует на сообщество ипоследующие поколения. В этом смысле родной язык является судьбой длякаждого человека, а язык народа – судьбоносной силой для сообщества. Но это неслепая сила судьбы: человек может формировать её далее и даже навязывать своюволю, если он знает те силы, которые бушуют в языке, те законы, по которым ондействует» 253.Развивая далее идею о действенной силе языка, Л. Витгенштейн пришёл ктезису: «Язык – это форма жизни», что, например, по мнению Б. В. Марковаявляется «весьма перспективной программой» 254.
В нашем, расширенномпонимании природы жизни и культуры, утверждение австрийского философапрямо укладывается в контекст рассуждений об эволюции и коэволюции формколлективного сознания, хотя, конечно, оба автора имели в виду совсем иное.Там же, с. 92.Вайсгербер Л. Й. Родной язык и формирование духа.
М.: Изд. МГУ, 1993. С. 168.254Марков Б. В. К 60-летию проф. А.С. Колесникова. СПб.: СПб философское общество, 2000. С. 88.252253327Позднее, развивая свой тезис в «Философских исследованиях»,Л.Витгенштейн доказал, что грамматика нашего сознания основана на простейшихмоделях жизни - языковых играх, то есть обычаях, установленных употреблениемязыка в ходе выполнения нами определенных социальных ролей. Однако, такоепонимание собственного Я недостаточно ясно по сравнению с картезианскойкартиной самосознания, поэтому критика декартовского индивидуализма недостигает у Витгенштейна своей цели и, как следствие, вся конструкциянедостаточно убедительна.
Но если вслед за Ж. Лаканом понимать бессознательноекак язык, то идея об организации структуры языка по собственным внутреннимправилам, но ограниченной извне, обеспечивает серьёзную философскуюподдержку нашему концепту коллективного сознания.Его представление о языке, облачённом в одежду речи, как средствесамоидентификацииЯчерезДругогопутёмвытесненияизаменыбессознательного, не отменяет того факта, что тот же язык, уже в форме речи илиписьма, является всего лишь одним из средств коммуникации, пускай и наиболееразвитым и сложным настолько, что сам оказывает воздействие на субъекта иобъекта сознания и действительности.
Так что, учитывая приведённые вышемнения, теории, модели и проекты, описывающие механизм и природу сознания,можно сделать осторожный вывод, что коллективное сознание, в первоначальномвиде групповой ментальности, появляется в результате акта элементарнойкоммуникации, или диалога двух людей.
Форма этого диалога – языковая,письменная или знаковая - значения не имеет. Однажды появившись, коллективноесознание либо развивается в результате дальнейшей коммуникации и развития еёсемантическогообеспечения,либоисчезает,неполучаянеобходимойинформационной поддержки.Подчеркнём, что речь в данном случае идёт и о стихийно возникающемколлективном сознании, основанном на глубоком эмоциональном впечатлении, иоегоболеевысокойформе– коллективном сознании идеологическиорганизованной группы, действующей целенаправленно и осмысленно.328В ходе коммуникационного диалога происходит выработка общих смыслов,закрепляемых в специфических знаках, которые образуют затем собственноепространство языка данной группы в рамках естественного языка участниковдиалога.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
