Диссертация (1145210), страница 50
Текст из файла (страница 50)
Однако налицо, возможно даженеосознанное, стремление к включению этих территорий, их населения и, в конце концов, культур в зонудоминирования европейской культурной традиции и её идеологии.Это означает начало естественного процесса захвата соседних, более слабых культур, который необязательно всегда является силовым, как это было проделано с Югославией, а затем с Сербией. Именно потому,что в основе сербских событий также лежало подсознательное понимание и принятие европейцами естественногохода вещей с точки зрения культурной экспансии, эти события не вызвали в Европе никаких протестов, несмотря нанарушение всех существующих международных законов и правил.202246коротких (около 3 лет) и средних (10-11 лет) волн.
И это действительно так, и, хотясам автор этой теории в своей статье «Большие циклы конъюнктуры» (1925 г.)отмечал, что считать доказанным наличие таких циклов нельзя, но вероятность ихсуществования велика. Время доказало справедливость идеи Н. Кондратьева исегодня так называемые К-волны регулярно используются при проведенииэкономического анализа и составлении экономических прогнозов.КромеЕвропейскаятого,имеютсяэкономическаяобстоятельства,интеграциядополняющиенастолькоэтуусложнилакартину.структурусоответствующей социокультурной системы, что возможность сохраненияпотенциала роста для европейской культуры заключается ныне:- либо в привлечении новых иммигрантов, что и наблюдается в последниегоды, но имеет свои естественные социальные, культурные, демографические ипрочие ограничения;- либо в попытке убедить соседние культуры в преимуществе и достоинствахзападноевропейскойкультурнойтрадицииитакимобразоммирнымненасильственным путём перенести свои традиции и порядки на новые территориив качестве доминирующих.В социальных, экономических и демографических условиях конца ХХ векапринятие специальных мер культурного и социального порядка стало неизбежным.Какие это могли бы быть меры? Такие, которые позволили бы внести изменения втрадиционную европейскую идентичность, основанную на странном для нассимбиозе римско-католической и иудео-протестантской религиозной идеологии,который выглядит как «гедонистическая версия либерализма, парадоксальнооснованная на англосаксонском пуританизме и ветхозаветном мессианизме» [69,С.
62]. Эти меры не должны ею отторгаться и при этом вписываться в семиотикунового экономического порядка. Так в европейском культурном дискурсепоявились понятия толерантности, политкорректности, прав человека и др.На решение этой проблемы была направлена и обширная дискуссия онеобходимости и пользе культурного диалога, начавшаяся относительно недавно.Сегодня мы видим результаты второй попытки со стороны европейского социума247продвинуться на восток с помощью переговоров и уговоров. Первая такая попыткаизвестна сегодня как разрядка 70-ых, когда был достигнут военный иэкономический паритет между противостоящими блоками и казалось, что нетиного пути, кроме переговоров.
Второй раунд происходил на рубеже 80-90-ыхгодов и закончился переходом стран Восточной Европы под социальный,культурный и экономический контроль Запада. А это прямо говорит обустановлении идеологического примата над культурами этих народов. Этипроцессы носят очевидный идеологический характер и потому могли бы вближайшее время стать причиной новой социокультурной волны в европейскойистории.
Однако этого не происходит, видимо, в силу искусственности инадуманности такого решения, смысл которого не согласуется с коллективнымбессознательным европейцев и потому постоянно отторгается. Подтверждениемэтому служат постоянные нынешние проблемы экономического свойства,поскольку именно на такие трудности массы реагируют в первую очередь и остреевсего.Как отмечал Я. Ассман [7], ни одному нормальному человеку никогда непридет в голову утверждать, что он единственный на планете, а все остальныесущества – не люди, в то время как любой здоровой культуре свойственно считатьсебя исключительной, лучшей и уникальной, подразумевая тем самым, чтососедние культуры – либо не культуры вовсе, либо представляют собойнедоразвитые образования, проще говоря, явления низшего порядка.
Однакопредставление о самоценности любой культуры вошло в европейскую традицию нетак давно – вместе с пониманием самоценности каждой человеческой жизни, т.е.только во второй половине прошлого века, хотя эта идеология ведёт своёпроисхождение ещё от гуманистов эпохи Просвещения.
Но сегодня она вызвало кжизни принудительное насаждение терпимости к инокультурам – пресловутойтолерантности, которая часто принимает крайние уродливые формы и оттоговызывает неприятие со стороны коренного европейского населения.Протест против административного принижения собственной культуры вугоду политическим мотивам абсолютно бессознателен, а потому стихиен. Это248движение проявляется в самых разных формах: в повсеместном увлеченииевропейцев фольклором, в пресловутом всеобщем футбольном патриотизме какформе альтернативного, неказённого нетолерантного патриотизма и изменениикультуры спортивного боления вообще, приобретающей всё более ярковыраженный национальный характер, в росте авторитета националистическихдвижений, особенно там, где количество и поведение представителей инородныхкультур, которые поддерживаются политической властью, вызывает временамибурное недовольство коренного населения и т.д.Эти и другие подобные события привели французского политолога иантрополога М.
Оже к выводу о том, что в Европе изменилось понимание другого,поскольку исчезла способность терпеть различия203. И эта нетерпимость порождаетувлечениечуждостьюрегионализме,иразличием,фундаментализмеивыражающуюсяэтническихчистках,внационализме,которыетакжесвидетельствуют о кризисе нынешней европейской культурной идентичности вцелом, а не только каких-то её отдельных составляющих. В результате усиливаетсянеобходимость в поиске источников и форм создания новой идентичности. Этоговорит о том, что сегодня практически исчерпаны внутренние ресурсыевропейской социокультурной системы для дальнейшего развития в условияхпрежней социокультурной волны. Для того, чтобы продлить это состояниетребуется пополнение ресурсов, которые, очевидно, можно получить только извне.Либо следует согласиться с тем, что наступила фаза перехода к новомусоциокультурному состоянию всей системы.
Но это неприемлемо для нынешнихевропейских элит, которые, как мы показали выше, автоматически теряют всё притаком переходе.Рассмотренный пример подводит нас к выводу о главной проблеме исложности межкультурной коммуникации, которое состоит в том, что, являясьодним из необходимых способов культурной активизации, она остаётся всего лишьлатентной формой внешней культурной агрессии, к которой прибегают тогда,203Оже М. От города воображаемого к городу-фикции // Художественный журнал, 1999, № 24.249когда уже невозможно или не эффективно применение иных способов – военныхили экономических. Эта функция межкультурного диалога особенно усиливаетсяи проявляется в условиях дефицита новых территорий и ресурсов, что характернодля современной сверхплотно заселённой Европы.Когда разговор двух людей не получается, не находится общий язык и нехватает аргументов или, наконец, люди просто не понравились друг другу, любойиз них может встать и уйти, чтобы больше никогда не встречаться.
В современныхусловиях в ситуации межкультурного диалога в Европе такое действиеневозможно, уходить некуда, надо продолжать разговаривать и о чём-тодоговариваться, хотя заранее понятно, что результаты этих переговоров не смогутудовлетворить всех участников разговора и всегда кто-то будет вынужден уступитьпросто потому, что слабее. Это означает проиграть, что означает, в конечном счёте,принятие одной из сторон таких переговоров примата инокультурной традициипобедителя.
Иначе говоря, помимо войны горячей и холодной (экономической иполитической) в наши дни проявился третий тип войны – культурный, илиинформационный.В истории известны примеры таких межкультурных коммуникаций. Кподобным уговорам в своё время прибегали в древнем Риме, когда переговорами идарами убеждали варваров не нападать на город и не разрушать его, так жепоступали в Византии на закате империи, попросту откупаясь от агрессивныхварваров-иноземцев. Такая политика позволяла на некоторое время отсрочитькатастрофу, сохранить привычные ценности и удобный образ жизни, но, тем неменее, в обоих этих случаях всё закончилось гибелью великих культур.Существует, однако, альтернативный вариант развития социокультурныхсистем, который имеет место не всегда, а только, начиная с некоторого довольносложного уровня развития системы, предполагающего появление развитых научнотехнических, экономических и образовательных институтов.
Это те структуры, окоторых говорилось ранее – такие, которые способствуют повышению количестваинформации в обществе через радикальную модернизацию и обновление. В этомслучае, экстенсивное развитие общества заменяется на интенсивное. Примерами250такого выбора развития может служить, например, Россия Петра I и Сталина,Япония эпохи революции Мейдзи, Германия после Второй мировой войны и др.Этот путь требует колоссального социокультурного напряжения, мобилизациивсех ресурсов и нередко сопровождается большими жертвами. Потому такихпримеров немного.Вспомним теперь, что в рамках нашей концепции гибель культуры означаетне окончательное исчезновение породившего её коллективного сознания, а толькоразрушение или трансформацию некоторых его уровней, как правило, самыхсложных и занимающих верхние позиции в иерархии всей структуры. В редкихслучаях разрушения информационного ядра структуры коллективного сознанияэто событие однозначно идентифицируется как гибель культуры или цивилизации.В остальных ситуациях происходит синтез остатков прежней идеологемы и новойидеи, которая теперь доминирует при организации нового или реорганизациистарого социума через построение новых уровней его структуры, отвечающихвновь возникшим связям в новой культуре.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
