Диссертация (1145207), страница 41

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 41)

Вчем же принципиальные отличия изменений происшедших в двух видах«знаний», если рассматривать их в рамках выбранного подхода?Изначально «знание» культуры в глазах человека имело объективныйхарактер. И для человека традиционного общества, и большей части эпохимодерна «знание» культуры репрезентировалось метанарративом или егоспецифическими формами религией и метафизикой. Как человек сталчеловеком не знает точно никто. Но тогда, когда это произошло, он, вотличие от всего другого мира, смог задастся вопросом о нравственномсодержании смысла. Его S-– функция, происхождение которой и сейчасникому неизвестно, стала продуцировать эмпирические представления наэтот счет, а их интерсубъективный аналог внутри локальных культурныхмиров стал восприниматься как единственно верный вариант такового.Эмпирические следствия S-– функции в их обобществленном вариантепредстали как объективно данный и разумный универсум, имеющийтрансцендентное обоснование.

«Наивный» человек стал восприниматьинтерсубъективный феномен как нечто, шествующее к человеку из самогосебя, позволяющее самому себе раскрыться ему в своем откровении. Прощеговоря, это был человек, доверяющий словам – своим или авторитетногодругого – о происхождении и сути внеэмпирического, сверхличного S-–основания наивной дедукции смысла.«Знание» культуры воспринималось не как результат мыслительной иретранслирующей деятельности людей, а как сам от себя данный принципмиропорядка.

Обнаруживаемые человеком нравственные критерии смысламира,содержащиесявсозданнойимжесоциальнойреальности,воспринимались как независящее от него. Космический закон, мир идей,Абсолют, Бог, существовали для такого человека сами по себе. Любой ихконкретный образ, принимаемый человеком для себя как нравственнаяИстина, – был всего лишь результатом либо «верного» размышления об210объективной форме предетерминант смысла, либо еще проще – верновыученным уроком на эту тему.Ж.-Ф.Лиотаропределилодинизпринциповсуществованияметанарратива – наивное доверие источнику метарассказа и получениелегитимности его дальнейшей ретрансляции в силу того только условия, чтопередающийбылкогда-тонеспособность признатьегослушателем.«Наивная»,внутриличностное происхождение«детская»S-функциизаставляла человека полагать источник смысла в трансцендентное –сверхчувственное, от человека абсолютно независящее. Все продуцируемоевнутренней трансцендентальной S-функцией воспринималось как извнеданный, трансцендентный исток смысла мира.

Поэтому тот, кто «лучше»знает о трансцендентном, тот и имеет право рассказывать о нем. А тот, кто«лучше» выслушал рассказ, имеет право его пересказывать. «Наивность»человека безусловно предполагала, что среди людей есть «главные», лучшезнающие: либо потому, что дольше жили и больше слушали, либо потому,что оказались «ближе» к трансцендентному в силу собственной святости.Вместе с тем «наивное» доверие к трансцендентному истокуметанарратива позволяло ему развиваться. Размышления, споры, поискнаиболее«верных»основанийсмысловогоустройствамира,«происходящего», тем не менее, не от человека, никогда не прекращался.Даже знаменитые дискуссии схоластов, в ходе которых, как кажется,значимость трансцендентного основания только закреплялась, вели кпостепенной модификации метанарратива.

Кстати сказать, чем больше онистарались, тем больше возникало перспектив для человека, желающегосудить о смысле мира без оглядки на трансцендентное. Тем более этокасается так называемых метанарративов модерна. Неизменным оставаласьтолько вера во «внечеловеческое» происхождение смысла. При этом любойметанарратив всегда претендовал на единственно «верное» представление обобщем смысле социума, и «наивно» подчинял «знание» цивилизации«знанию» культуры.211Но в то время, когда Ницше «предугадал», что человек метанарратива«наивен», все изменилось. Уверенность «наивного» человека в том, чтосмысл мира от него не зависит, сейчас выглядит специфическим парадоксомвосприятия социальной реальности. Как только возникла ситуация, изнутрикоторой Ницше посмел сказать «Бог мертв», «тут же» появилась социологияДюркгейма, согласно которой социальная реальность стала восприниматьсякак тотально производная от человека.

Хотя, возможно, и наоборот: чембольше понимания, что социальное производно от человека, тем меньшеуверенности в его трансцендентном истоке, стоящим «по ту сторону» отсоциального. Поэтому все внеэмпирическое, которое, как казалось прошлымэпохам, стояло за обоснованием смысла мира, утратило свою универсальнуюзначимость.

Поэтому естественен и следующий шаг в последовательностипризнаний: только тот смысл мира имеет исключительную легитимность, чтообразован эмпирически самою личностью в процессе экзистенции.Сейчас мы можем допустить: представление об экзистенциальномсмысле мира действительно возникает из сверхчувственного,трансцендентальногозначенияработыS-функции.Нодаже– измы,«сверхновые», почти ничего не знаем о сути этого явления. Что говорить отех, что были прежде? Стоит ли удивляться, что интерсубъективноесмысловоевидениемира,возникшееизинтерсубъективированноготрансцендентального, «наивному» человеку виделось как данное извнетрансцендентное, ни коем образом не происходящее ни из социального, ни изличностного. И все, что воспроизводилось S-функцией, наивно понималоськак более или менее верно усвоенное.

Со временем сложилась и вовсеуниверсальная формула: Не Я, не Мы, а вместо нас – Нечто (Некто) создаетсмысл. Стоит ли удивляться и тому, что экзистенциальный переворот былсопровожден мыслью о Ничто.Это признание открыло дорогу к формулировке идей психоанализа.Личность, предположившая «смерть Бога», не способна более верить чьемубы то ни было суждению о смысле мира.

И именно психоанализ212сформулировал концепцию независимой ни от чего структуры личности.Однако тогда психоанализ не смог предположить, что структура находится вперманентном процессе изменений, то есть «взрослеет», что косвеннопризнал несколько позже Э. Фромм в концепции истории как процессеиндивидуализации.Существовавшеевекамидинамическоеравновесиеличностныхэмпирических рядов S-функции и порождаемое ими «знание» культуры –оказалось нарушенным.

Как казалось в момент кризиса культуры, самым«трагическим» образом. Ранее замкнутая в круг цепочка из звеньев: довериетрансцендентномуоснованиюдедукциисмысла,–непознанноетрансцендентальное значение работы S-функции, – значение личностныхэмпирических рядов, – интерсубъективное представление о смысле, –социальные представления о его трансцендентном истоке; – оборвалась вкакомтозвене.Разорванность,разомкнутостьцепочкинеизбежнопредполагает свободное положение S-центра структуры личности, которое,будучи неосмысленным, не имеет и возможности быть определенным вясных категориях рациональности.

При этом культура остается средством«преодоления энтропии», способом «хранения информации», способнойстать материалом для самостоятельного решения о смысле. [196; 197].Смысловоерешениеомиреужесместилосьизсоциальнозафиксированных «свидетельств» о его трансцендентном происхождении вглубину личностного нравственного ядра. Но поначалу не нашлосьрешимости это признать.

Поэтому стало казаться: трансцендентное забраночеловеком извне, но нигде больше не обнаруживается. И зияющая пустотатрансцендентного места смысла в философии экзистенциализма получиласвое обозначение именем «Ничто». Если что и сделал человек на пути кдуховной свободе, то признал: метанарратив – это «ненастоящая» картинка,прикрывающая «наивному» Ничто. Если что и допускает наше рацио, тотолько свободу эмпирической сферы нравственного содержания личности,но не трансцендентальные причины ее возникновения.213Какэтонипарадоксально,трансцендентальнаясердцевиначеловеческой рациональности, ее супер-эго, и до сих пор не стала объектомрационального осмысления. Из двух уровней свободы произошло признаниетолько первого – свободы построения эмпирических S-цепочек, но невторого – трансцендентальных причин, дающих право это сделать.Объективно существующий, но неосознанный момент движения к свободепредопределил желание свободы, но не нашел способов его реализации, ибоправила свободного суждения о смысле так и не познаны.

Поэтому ситуация«сверхновой» эпохи, или постмодерна, действительно парадоксальна. «Дефакто» мы признали эмпирическую составляющую духовной свободы, но«де-юре» не исследовали априорное условие ее возникновения.В то же время мы научились признавать два крайних полюса проблемыдуховной свободы.

То ли S-функция возникает в процессе эволюциичеловекаине имеетникакогоиногообоснования,кромесугубоимманентного, «генетического». То ли S-функция своего рода призма междунепознанным «настоящим» трансцендентным (а не «ложным», выраженнымпрежними эпохами в метанарративе), и тем, что мы лично для себя о немповествуем в «малом» личностном повествовании о смысле.

Вектор поискаБога изначально был направлен к социальной реальности и дальше, сквозьнее, во внеэмпирический, внечеловеческий источник, «находящийся» за ней.После экзистенциального переворота вектор изменил свое направление,развернувшись на 180 градусов. И мы либо замыкаем вектор на его жеисходную точку – человека, уничтожая сам поиск Бога, либо продолжаемего в противоположную от социальной реальности сторону, от «точки»человека к любой противоположной от социального «знания» стороне, кнеизведанному.Свободные «сверхновые», если и допускают существование Бога, то в«негативном» трансцендентном, в непознанном, или в Ничто. Для них«наивный» человек предстает «призмой», сквозь которую истинное, носокрытое в непознанном трансцендентное, прежде прорисовывавшее через214него свой обманчивый облик в метанарративе.

И тогда метанарратив«доподлинно» свидетельствовавший о «позитивном» трансцендентном,превращается всего лишь в повествование о ложном месте трансцендентного,определенным наивной верой где-то вне или «сверх» социальной реальности.Свободные «сверхновые» не допускающие Бога, живут переживанием своейточки жизни, не интересуясь никакими векторами, какие могли бы исходитьиз нее. И то, и другое суждение легитимно, ибо в «сверхновой» ни Ничто, ниЧто, ни Кто ни при каких обстоятельствах не сможет соответствоватьсамостоятельному решению о смысле.Личность, не знающая причин свободы, но повзрослевшая – то естьобретшая потенциальную возможность свободного определения смысла –выпущена на простор самопознания смысла, и действительно ничто нелегитимно ограничить ее во вновь образованном пространстве свободы.Равно как ничто не легитимно дать четкое определение ее координат.

Характеристики

Список файлов диссертации