Диссертация (1145204), страница 32
Текст из файла (страница 32)
«Обменная» метафора стремитсяпокрыть собой все социальные «миры» и срезы их существования: от ценностноидейного до телесного. В частности, как пишет Фуко, именно на «увеличениесилы тела (с точки зрения экономической полезности)» направлена дисциплина,равно как и на «уменьшение тех же сил (с точки зрения политическогопослушания)» 300.В принципе, в средство «экономической полезности» обращаются дажеэротические практики, имеющие место в традиционном гостеприимстве. Так,Гидденс отмечает, что «эротическое как поле коммуникации, в которомпередаются чувства и эмоции, изымается из рук институтами, стремящимисяобуздать их (индивидов и кровно-родственных общностей – Ю.
В.) артикуляцию,которая осуществляется вне рациональных бюрократизированных структур,связанных с продвижением капитализма» 301. Капитализация коммерциализируетсамую суть гостеприимства, которое, с точки зрения современного менеджмента,выстраивается на товарной «Святой Троице»: предоставлении еды, спиртныхнапитков и жилья302.В результате агрессивного проникновения коммерциализации в самыеразличныеполятрансформируетсяитопологияфеноменальностигостеприимства. Так, например, К.
Лэшли (Lashley) подразделяет «пространство»гостеприимства на три домена: социальное, частное (private) и коммерческое.Такое различение позволяет манифестировать принципиальную гетерогенностьфеномена гостеприимства в современном мире, однако необходимо признать, чтодоминирующим в нем оказывается «гостеприимство» коммерческое.Для Лэшли социальный домен гостеприимства связан с разделяемымисоциальными кодами приветствия прибывших, предоставления им еды, жилья ит.д.
и благодарного принятия всего этого, – все это социальные коды вежливостиФуко М. Надзирать и наказывать: Рождение тюрьмы. С. 201.Giddens A. The Transformation of Intimacy: Sexuality, Love and Eroticism in ModernSocieties, Polity. Cambridge, 1992. P. 202.302Hemmington N. From Service to Experience: Understanding and Defining Hospitality //Service Industries Journal, 2007. 27(6). P. 747–755.300301156и доверия, статуса и репутации, обязательства, взаимности и щедрости, которыеявно располагаются вне любого коммерческого контекста.Частный или приватный домен, как показывает Лэшли, находится в самойсердцевине представлений о гостеприимстве, понимаемого или в терминахбуквального гостеприимства, предлагаемого хозяином дома, или в болеешироком, метафорическом смысле через обращение к «теме дома» (“homeliness”),которая является ключевым измерением конституирования гостеприимства.Однако в коммерческом поле «тема дома» как предоставления жильяхозяином подвергается серьезной трансформации: «дом» преобразуется в такназываемое «коммерческое жилье», которое притязает на то, чтобы быть или хотябы казаться «домашним очагом».
В принципе здесь и рождается ландшафтиндустрии гостеприимства. В то время как, с одной стороны, мы находимся на«земле»,в«доме»«СвятойТроицы»,определяемойэкономическимипредложениями, с другой, – гостеприимство, предоставляемое и принимаемое,благодаря этой «Святой Троице» превращается в коммерческую услугу. В первуюочередь это выражается во введении в сердцевину гостеприимства денежнойплаты, из-за чего щедрость и взаимность, существующие вне экономическихизмерений, обращаются в задачи получения прибыли и эксплуатации.Сегодня на туристическом рынке «гости» ищут и ожидают определенныйуровень сервиса и, более того, – сервильности лишь потому, что они оплатилиуслуги, – купили «гостеприимство».
В современном туристическом менеджментеэто называется “calculative guesting,” «расчетливое гостевание», то есть оплатажилья, еды и т.п. становятся эмблематикой «гостя-туриста». Другой термин изменеджмента туризма – “calculative hosting”, «расчетливое хозяйничание», то естьпредоставление «Святой Троицы» гостеприимства, но лишь за деньги, лишь сцелью получения прибыли.
Таким образом, гостеприимство может быть купленои продано. В итоге «расчетливое гостеприимство», наблюдаемое в коммерческойобласти, фактически приводит к рыночному, товарно-денежному тождеству«хозяина» и «гостя».157Дело в том, что современные и социальные, и собственно техническиетехнологии изменяют ландшафт гостеприимства, превращая его в ландшафтисключительно потребления. Современный западный потребитель не являетсябольше«странником»,«гостем»,которомудолжнобытьпредоставленогостеприимство, – скорее, он является покупателем и рыночным потребителемвещности гостеприимства: еды, крепких напитков и пространств потребления. 303Таким образом, в новоевропейском «мире» гостеприимство, с однойстороны, являет себя в политико-дисциплинарной ипостаси, а с другой, – врыночно-коммерческом обличии; «приватная» область сегодня есть очень узкаястрата его проявления.
При этом именно эта приватная зона, переходящая в опытсимволического, семиотического, способна реанимировать гостеприимство, таккак по сей день продолжают существовать типы приватности, сохраняющие всебе одно из фундаментальных условий гостеприимства, – «единичное» Я.В настоящее время есть все основания говорить о процессе ослабленияполитическогоиупадкеэтатизма.Государство,функционированиеегоинститутов и их легальная кодификация упорядочивается со стороны самыхразличных социальных институтов, зачастую уже никаким образом не связанныхскаким-либогосударствомвообще.Надгосударственныеэкономические,культурные,политические,такиекакинституты–«Международнаяамнистия», Гринпис и т.п., – выдвигают универсальные претензии на определениетех или иных аспектов политики государств. Таким образом роль этатистскогогосударстваэкспроприируетсясоциальнымиинституциями,–местополитического занимает социальное.
Как пишет Ю. Хабермас, «социальноеотделилось от политического, деполитизированное хозяйственное обществоотделилось от бюрократизированного государства»304.Абсолютистские государства были триумфом политического после победынад религиозной сакральностью, и триумф этот достигает зенита в революцияхLashley C. Towards a Theoretical Understanding // Lashley C., Morrison А. (Eds.) InSearch of Hospitality: Theoretical Perspectives and Debates. London: Butterworth Heinemann, 2000.P. 1–17.304Хабермас Ю. Философский дискурс о модерне / пер.
с нем. М.: Весь Мир, 2003. С. 44.303158XVIII-XX веков. К своего рода «экспроприации» части властных ресурсовразличными социальными институтами приводит, во-первых, потеря сакральноонтологических гарантов государственности и, во-вторых, – массовизацияобщества, которая с неизбежностью ведет к диссеминации очагов безличностнойвласти.В свое время политика собрала, скрепила, склеила «общество» – она создалановое коммунальное тело на новом основании, разрабатывая интенсивныетехнологии самоаффицирования, но она же взрастила новый феномен, которыйначал ее поглощать. Государство как институт, стремительно теряющий своюлегитимностьилишенныйсакрально-символическихресурсов,оказалосьнеспособным справляться с напором массовых бессознательных процессов всоциальной жизни.
Так происходит переход от дисциплинарности, завязанной наполитическом, к практикам знакового контроля.Гипотеза, изложенная Ж. Делезом в статье «Post scriptum к обществамконтроля», позволяет проследить тенденции изменения и политического, исоциального полей.Матрицыдисциплинарностиформировалисьодновременновразличающихся социальных сегментах, – мануфактуры, фабрики, армия, школы,больницы, психиатрические клиники, – но их упорядочение, унификация и, темсамым,универсализацияосуществляласьгосударством.Дисциплинарныеобщества XVIII, XIX, начала XX веков представляли собой организацию,состоящую из множества «замкнутых пространств», включающих культуру, язык,гражданство, определенный тип знания и телесности, – индивид лишьнепрерывно перемещался от топоса к топосу, каждый из которых имелсобственный «закон». Характерно, что идеал когитальных практик временигосподства дисциплинарной матрицы, – также концентрировать, расставлять впространстве, упорядочивать во времени массы, тела, аффекты и т.п.Распространение нормативных ориентиров, ценностей в обществе дисциплиныоказывается тесно связанным с имплицитной властностью, ориентированной наорганизацию социальности и администрирование жизни.159Но дисциплинарные общества вошли в стадию кризиса, постепенно уступаяместо новым силам, которые особенно развились и усилились после Второймировой войны, – дисциплиность стала покидать социальные «миры», невыдерживая давления новых процессов, связанных с диссеминированным типом ивласти, и самой массы.Кризис замкнутых и дисциплинарно выверенных пространств разного типастал повсеместным, – кризис национальной государственности, культуры, кризиссуверенитета, кризис обществ, кризис идентичности.
Сегодня в обществахконтроля отдельные пространства изоляции утрачивают граничность, а, вместе стем, и свойственность, они становятся синонимичны. Это ведет к модульномупринципу сборки и социальных, и жизненных миров, навязывая постояннуюмодуляцию социо-экзистенциальных полей и порождая системы сложнойметастабильности.
«… механизмы контроля представляют собой вариации однойи той же структуры, образующей систему геометрических переменных, языккоторой становится цифровым (хотя и необязательно бинарным). Пространстваизоляции представляют собой матрицы, отдельные модули, а контроль являетсямодуляцией, это деформирующий самого себя модуль, постоянно меняющийся,каждое мгновение словно сито, отверстия в котором постоянно меняют своерасположение» 305, – пишет Делез.В мире контроля безусловно наличествует различие модулей, поэтому самасоциальность существует благодаря им и в то же время осуществляет контрольблагодаря модульному принципу различных социальных доменов. Модульностьвводит различие как конститутивный принцип в самый широкий диапазонсоциальных и ментальных инициатив, втягивая их в соперничество и взаимное«заражение», но при этом такое различение лишено ценностного измерения,отсылающего к онтолого-экзистенциальному основанию.
В результате, например,наука оказывается в одном ряду с шаманизмом, архаическими мифами,идеологиями; архаические автохтонные сообщества сосуществуют с социальноДелез Ж. Post scriptum к обществам контроля // Делез Ж. Переговоры / пер. с фр. В.Ю. Быстрова. М.: Наука, 2004. C. 228.305160сконструированными сообществами, подобными гендерным. Всюду царитпринцип конъюнктивности.При этом различение модулей – не одноактное противопоставление, анепрерывный процесс: «В дисциплинарных обществах человек постоянноначинает заново (от школы – к казарме, от казармы – к заводу), тогда как вобществах контроля, напротив, ничто никогда не кончается – корпорация,образовательнаясистема,службавармииявляютсяметастабильнымисостояниями, которые могут существовать рядом друг с другом в рамках одной итой же модуляции как универсальной системы деформации» 306.
В обществахконтролявсемупроисходящемуоказываетсяприсущапринципиальнаянезавершенность. В качестве показательного примера Делез ссылается на«Процесс» Ф. Кафки, где происходит «бесконечное откладывание дела … (впостоянных вариациях)». Таким образом, прошлое, будущее, настоящее такжеоказываются модулями, из которых складывается действительность настоящего.Само собой разумеется, что переход от дисциплинарных практик кмодульности как основному принципу сборки действительности влечет за собойизменениеструктурностичеловеческогосущества.КакотмечаетДелез,«дисциплинарные общества имеют два полюса: личную подпись, котораяобозначает индивида, и число, или регистрационный номер, который указываетна его положение в массе» 307.
Это является выражением направленностидисциплинарных практик, с одной стороны, на учреждение и поддержание вединстве «массового тела»; с другой, – на сборку каждого отдельного члена этоготела – индивидуума, «неделимого». В обществах контроля становятся значимыуже не подпись и не номер, но шифр, предоставляющий доступ к информации.Иначе говоря, квазисимволические комплексы дисциплинарного обществаучреждали, конструировали соответствующего им субъекта, формировали егоидентичность. Человеческое существо общества контроля не учреждаетсясемиотическими комплексами, а, выступая кодом само и получая доступ к306307Там же. C.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
