Диссертация (1145183), страница 14
Текст из файла (страница 14)
Да,безусловно, мое существование может быть показано как абсолютная очевидность, носуществует ли под ним доказательный базис, раскрывается ли оно посредствомсиллогизма, необходимо ли оно удостоверяется выводной логикой? В самом деле, невызывает особых68Там же.Там же. С. 38.70Там же.71Там же. С.
39.69возражений,что очевидныминесомненным врезультате59методологического сомнения выступает мыслящее состояние того, кто смог задатьсявопросом об очевидности. Размышления Декарта позволяют прийти к признаниюмыслящего как достоверной вещи в мире. Но есть ли основания для дедукциисуществования этого мыслящего?Для некоторых мыслителей (начиная с Гассенди) и критиков этот вопрос, получивпринципиальную значимость, решается в пользу того, что утверждение Декарта осуществованиидостигаетсяпосредствомумозаключения,апостулирование его как некоей самоочевидности.
Сказанонечерезпростое– «следовательно,существую», т. е. именно этим выводом завершается вся предшествующая емурефлексивная операция, а вовсе не констатацией, что несомненным, и таким образомдоказанным, является мышление. Однако наряду с полученным вроде бы как выводом,существование мыслящего Декарт объявляет чем-то самоочевидным, так как впротивном случае обсуждать было бы просто нечего: «Я не допускаю, чтобысуществовали настолько тупые люди, что им необходимо выучивать, что такоесуществование»72.
И если бы нас не смущала указывающая на доказательный стильязыковая форма, в которой выражен данный постулат, с этим можно было бы,безусловно, согласиться. Ведь, по существу, полученный результат представляет собойнечто изначально самоочевидное, а значит, здесь не должны были бы возникать никакиесомнения или возражения. Стоит ли нам в таком случае пренебречь данной вербальнойловушкой, отвлекающей от подлинного смысла сформулированного положения –очевиднаядостоверностьсуществованиявовсенетребуетдоказательства?Действительно ли, как убеждает Декарт, излишне прояснять, что понимается подсуществованием? Однако, похоже, необходимость такого прояснения осознавал и самДекарт, продолжив свои силлогистические (или квазисиллогистические) построениядоказательствомбытияБога,демонстрируяэтимнедостаточностьпониманиядостоверности существования только через мыслящее «я»73.72Декарт Р. Разыскание истины посредством естественного света // Декарт Р.
Сочинения в 2 т. Т. 1. М.: Мысль,1989. С. 175. Ряд мыслителей и исследователей, которые поддержали подобную картезианскую оценку толкованийего положения, весьма длинный – Спиноза, Лейбниц, Фейербах, Гегель и др.73Можно назвать, по крайней мере, двух крупных исследователей, которые, в принципе, подводят к заключению,что не так уж безосновательны предположения о дедукции существования «я» – Марсиаль Геру (Martial Guéroult) иЭдвин Кѐрли (Edwin Curley), возражения которым, конечно, можно найти у не менее авторитетных ученых ифилософов, например, у Яакко Хинтикки.60Поэтому если все же попробовать отнестись к приведенной доказательной формене просто как к риторической фигуре речи74 (непонятно, зачем введенной, раз никакогоподлинного доказательства за ней не стоит), а как к логически разворачивающемусярассуждению, то прежде всего понадобится восстановить сам силлогизм.
Этому,конечно, требуется посвятить специальное исследование, в котором были бы подробнорассмотрены все возможные варианты построения такого силлогизма с учетом ихкритики. Здесь же мы предложим всего лишь один из таких вариантов.ПоложениеДекартапредставляетсобойэнтимему,причемснеявнообозначенным средним термином, что и требуется восстановить.
Но восстановленнойдолжна стать другая, а не та большая посылка, которой якобы не хватает дляосуществления доказательства75. Если принять посылку, предлагаемую Декартом – «все,что мыслит, есть или существует», то претензия на умозаключение, в самом деле, будетвыглядеть нелепой, так как эта посылка скорее является выводом из положения «ямыслю».Действительно, можно согласиться с тем, что само понятие существования«интуитивно» представляется чем-то самоочевидным и понятным. Причем именнонесомненное и очевидное обладает подлинностью существования, и на этом основанииимеет право признаваться за существующее. Исходя из так понимаемой очевидности,Декарту хочется удостовериться, является ли столь же несомненным окружающий егомир конкретных, единично данных сущих, в числе коих и человек.Оказывается, что все, к чему бы мы ни обратились, не обладает такойдостоверностью.
Неужели ни о чем мы не можем сказать, что оно существует?Редукционистская операция сущего приводит Декарта все же к несомненному исамообосновывающему свое существование началу – мыслящему «я». Таким образом,мы получаем положение о несомненности я-мыслящего, с которым теперь можно74Вспомним гегелевское язвительное замечание тем, кто пытается представлять формулу Декарта какдоказательство: «…Только не зная о природе умозаключения ничего, кроме того, что во всяком умозаключенииимеется ergo, можно считать указанное декартовское положение умозаключением» (Гегель.
Энциклопедияфилософских наук. Т. 1. М.: Мысль, 1974. С. 189-190, а также С. 199). Кант, однако, все же воспринял положениеДекарта как доказательство, которое таковым, по мнению Канта, быть не может: «…Утверждение я существую неможет считаться выводом из положения я мыслю, как это полагал Декарт (так как в противном случае этомуположению должна была бы предшествовать большая посылка все мыслящее существует), а представляет собойтождественное с ним суждение» (Кант И.
Критика чистого разума // Кант И. Сочинения в шести томах. Т. 3. М.:Мысль, 1964. С. 383). И уж совсем удивительно, что на это покупается тонкий и глубокий знаток логики Б. Рассел,также упоминающий в своих произведениях положение cogito ergo sum как именно доказываемое Декартом.75Мыслящее – существуетЯ – мыслюЯ существую61связать существование.
Существование как таковое (а не лично мое и/или кого-то/чегото другого), как было сказано, очевидно в некоей «интуитивной» данности, поэтому ононе доказывается, а является достоверной несомненностью, хотя в ее основе и лежитразумное основание. Но моя индивидуальная причастность к существованию еще вовсене является чем-то очевидным, так как я могу быть просто мнимостью, иллюзией,опровержение чего достигается только посредством доказательства несомненности менякак мыслящего существа. Поэтому только тогда, когда через сомнение я прихожу ксобственной несомненности, только тогда я доказываю и свою причастность ксуществованию, которое само по себе очевидно и несомненно.
Декарт, сделав принципсомнения критерием определения достоверности существования чего бы то ни было,создал условие для того, чтобы в основание среднего термина силлогизма был положенэтот критерий. Тем самым мы можем построить силлогизм по первой фигуре, в которойсредним термином будет «несомненность».То, что несомненно, – существуетЯ мыслю – несомненноЯ (как мыслящее существо) существуюВместе с тем, если присмотреться к этому силлогизму, мы увидим, что в большейпосылке в неявном виде уже заявлено тождество мышления и бытия.
Ведь несомненное– это то, что непосредственно связано с мыслью через акт сомнения, присущиймышлению. Мысль в своем движении от сомнения к несомненному предстает в посылкескрытой для самой себя как существующая, пока она не выведена к очевидности своегосуществования в качестве несомненного. В этом движении мысли уже присутствуетдостоверность ее существования, через него приоткрывается смысл тавтологичности76понятий «мышление» и «существование», а собственно: мышление как несомненноеесть бытие, а бытие есть только тогда, когда нечто несомненно, чем оказывается толькомышление.Здесь отражена уникальная и где-то даже умопомрачительная способностьмышления почти софистически «захлестываться» на себя в установлении собственной76Или, как говорит Ж.-М. Шеффер, «факт существования экземплифицируется модальностью факта мышления, ане имплицируется им (в логическом смысле)» (Шеффер Ж.-М.
Конец человеческой исключительности. М.: Новоелитературное обозрение, 2010. С. 65).62границы, своего предела. Пределом сомнения оказывается схватывание самого себя ужекак несомненного, но основанием самого сомнения является способность мыслипоказать себя как несомненность.
Сомнение схватывает самого себя именно каксомнение, и это делает его несомненным. Сомнение, будучи исходной посылкой длявыявления своего основания, которым оказывается акт сомнения, само являетсянесомненным. Поэтому мы можем построить другой силлогизм, предшествующийвышеприведенному.Сомнение есть акт мысли77Я являюсь сомневающимсяЯ мыслюБудет ли из такого умозаключения следовать, что отсутствие сомнениясвидетельствует об отсутствии мысли? Как способность мысли сомневаться и несомневаться может быть связана с несомненным как внемысленным? Если, с однойстороны, несомненное может быть представлено как результат предваряющего егосомнения, оказываясь тем самым одним из модусов мысли – знанием, то возможна линекая изначальная несомненность и будет ли такое положение дел делом мысли?Установление несомненного – действие мыслиМне свойственно стремление к установлению несомненногоЯ мыслюЕсли несомненное и есть то, что существует, прямолинейный путь словеснойпереподстановки (сомнения на мысль) приведет нас к странному утверждению:немыслительное состояние и есть состояние существования.
С одной стороны,неожиданное преимущество такого утверждения состоит в том, что оно позволяетсправиться с гипотетической дискриминацией всего несомневающегося-немыслящегокак несуществующего, напрашивающейся из картезианского тезиса. С другой стороны,то или тот, что или кто ни в чем не сомневается, тем самым причастен изначальнонесомненному, и именно поэтому существует.77Кто сомневается!?63Однако, как было уже показано, несомненное связано с фундаментальностьюсомнения как мышления, выявляющего предельность всякого сомнения. Выйдя изстадии сомнения и перейдя в другую – не-сомнения, мысль становится как быпредметом самой себя, т. е. обнаруживает себя как нечто несомненное.
Несомнение какрезультат сомнения и несомненное как изначальное существование ассоциируются кактождественные. Сомнение выступает самообоснованием, которое лежит вне всякогосомнения, что делает мысль несомненной. Сомнение выявляет собственный предел,свои очертания и свою очевидность в достижении несомненности самого себя.Сомневающаяся мысль – это предел самообнаружения, удостоверения, учреждения исамообоснования себя в бытии. Таким образом, существование лежит как бы вне мысли,но мысль связана с существованием.Мышление – это способность определения (о-предел-ивания) и в первую очередь– самоопределения, причем подобное определение осуществляется не извне, а изнутри.В самом деле, никто за меня помыслить не может.
Я сам полагаю себе предел, в чем иобнаруживается мышление. Мышление как несомненность просто есть. Это то, чтосамоочевидно, точно так же, как и существование. И так как оно просто есть, тоникакого доказательства ему не требуется.Казус мышления заключается в том, что оно, себя проявляя в сомнении,одновременно само оказывается несомненным. С одной стороны, сомнение – этомышление, но с другой стороны, несомненность есть уже отсутствие мышления, так какнесомненное в существовании, а не в мышлении (оно как бы вне мышления).
В этойточке и образуется загадочная и завораживающая возможность либо показать мышлениеи существование как сопряженные, вплоть до тождества, начала, что выбирает Декарт,либо обозначить проблематичность их совмещения, вплоть до противостояния, чтобывыявить их друг для друга – это предпочел сделать Сартр.Вместе с тем важнее отметить другое: не имеет существенного значения,содержит в себе картезианский тезис следы дедукции или нет. Все интеллектуальныепроцедуры и методологическое движение мысли Декарта, при любой интерпретации егофундаментального положения, придают существованию принципиально рефлексивныйхарактер.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
