Диссертация (1145162), страница 50
Текст из файла (страница 50)
Чаадаев много и верно говорит о необходимости философскогопонимания истории человечества, но для такого понимания требуется именнопонятие того, к чему идёт человеческий дух в своём собственном историческомразвитии. Эта цель достигается как раз в результате самоотрицания всех формопыта духа, т. е. внешнего отношения сознания к предмету, в числе которыхнаходится не только рассудочная, но и последняя, высшая из них, – религиознаяформаистинногосодержания.Религияоткровениянепосредственнопредшествует философскому понятию опыта, а потому содержит в себе его необходимые моменты (во-первых, сознание всеобщей цели истории, необходимостиеё завершения, во-вторых, потребность в понимании этой всеобщей необходимости), что обусловило значительное, хотя и подспудное, влияние чаадаевскойдоктрины на развитие русской мысли.
Однако религиозное представление, дажесамое развитое, ещё не есть понятие, которое постольку свободно относится копыту в целом как к своей генетической предпосылке, поскольку понятие снимаетопыт в себе, выступая истинным результатом всего исторического развития духа.Понятие опыта зарождается в истории духа, а родившись, завершает этот способстихийного стремления духа к познанию истины, в процессе которого возникаюти преодолеваются все необходимые иллюзии духа о себе самом и своём предмете,открывая тем самым выход к действительному познанию истины вполнеразумным, логическим методом.Понятие опыта и есть то скрытое в истории поучение, к которому такупорно шёл в своём опыте понятия духа русского народа Чаадаев. Он не смограскрыть это понятие потому, что понятие как таковое открывается лишь225философскому познанию истины, венчающему полное откровение историческогоразвития человеческого духа, превосходящее его религиозное откровение, ещёвнешнее для себя самого. Предшествующие философскому познанию ступенидуховного развития, высшей из которых выступает религия откровения, сутьисторические предпосылки и необходимые условия возникновения логическойфилософии, которая появляется в итоге саморазложения всех особенных формдуховного опыта как всеобщий способ самопознания духа – его понятие.
Поэтомутолько философское понятие опыта есть истинная мера исторической развитостидуха народа, в отличие от в большей или меньшей степени произвольных оценокеё с дофилософских точек зрения. Вопрос лишь в том, сколько индивидов этогонарода достигли в своём духовном развитии той фазы, на которой выступаетфилософское понятие. Когда их количество станет достаточным, тогда можно будет начать реформу исторически сложившегося образования этого народа в систему образования его национального духа на основе логической философии.3.2. В. Г. Белинский и потребность в высокой народной культуреГоды, протекшие по смерти Виссариона Григорьевича Белинского, являются достаточной временной дистанцией, чтобы попытаться дать непредвзятоезаключение о плодах его деятельности после того, как его у нас более ста лет почти исключительно хвалили, а последнее двадцатилетие или хулили, или делаливид, что его не было.
Хотя страсти вокруг недюжинной натуры Белинского до сихпор ещё не остыли, уже можно и даже должно, не реагируя на злобу дня, понятьту роль, которую он сыграл в действительной истории России. Ведь действительная история есть не то, что было и прошло, перестало быть, но то, что было и никогда не пройдёт. Она составляет непреходящую предпосылку нашего настоящего и будущего, в силу чего отдать долг выдающейся личности прошлого означаетсегодня взять такой урок на завтра, без усвоения которого это завтра – по крайнеймере, таким, каким мы хотели бы его видеть – вряд ли наступит.226Белинский формировался и действовал в ту счастливую в интеллектуальном отношении пору истории русской культуры, когда, говоря словами поэта, впросвещении стать с веком наравне значило стать наравне не с Контом и Шопенгауэром, не с Гуссерлем, Фуко, Делёзом или, допустим, с Жижеком, а с Кантом,Фихте, Шеллингом и Гегелем.
Эта недолгая пора, длившаяся с 1804 по 1848 год,когда светоч Белинского угас, дала нам, не говоря о Пушкине, Гоголе и Лермонтове, трёх мыслителей национального масштаба, к числу которых он принадлежит. Хотим мы того или нет, нельзя не признать, что как раз в те годы в Россиибыли заложены основы настоящей философской культуры.
Они сложились, конечно, не на пустом месте, а легли на почву, подготовлявшуюся у нас, по верномууказанию Д. И. Чижевского, с XIV века стойким интересом к изложенному Максимом Исповедником Дионисию Ареопагиту, а через последнего – к Проклу иБёме 125. Если добавить к этому, что учение Прокла имело своими источникамитруды Платона и Аристотеля, то станет ясно, что именно проторённое афинскойшколой русло спекулятивной философской традиции, родственной христианскойвере в божественное триединство и через неоплатоников, Бёме и Лейбница ведущей прямо к Канту, Фихте, Шеллингу и Гегелю, питало глубокую философскуюпотребность русского духа, которая дала себя знать в мысли Чаадаева, Белинскогои Герцена. Эта благороднейшая потребность есть потребность в разумном способе мышления, так как только таким способом человеческий дух в состоянии понять саму истину и, исходя из её понятия, познать, насколько это возможно, всёостальное – всё то, что реально существует благодаря истине и может быть действительно познано лишь при условии её познания.
Поскольку та же самая необходимость, как было показано в первой главе диссертации, исподволь прокладывала себе дорогу в ходе истории философии, начиная с Фалеса и Парменида и,выйдя наружу в споре метафизики и эмпиризма нового времени, шаг за шагомосознавалась Кантом, Фихте и Шеллингом, а в системе Гегеля привела, наконец, кнастоящей свободе мышления, постольку взоры Чаадаева, Белинского и Герценане могли не обратиться на классическую немецкую философию.
Их философское125См.: Чижевский Д. И. Гегель в России. – СПб., 2007. С. 21-24.227самообразование состояло поэтому в попытках овладеть её достижениями. Этимстараниям, разумеется, способствовало, как могло, окружение, в котором они образовывали себя (в круг В. Г. Белинского входили, наряду с другими,Н. В. Станкевич, А.
И. Герцен, М. А. Бакунин и М. Н. Катков, сами испившие изколодца немецкого любомудрия и напоившие его живой водой русского литературного критика). То, насколько отечественным мыслителям удалось возвыситьсядо логического результата исторического развития философии, содержащегося вгегелевской системе, чтобы с этой высоты взглянуть окрест себя и понять, к чемуидёт дело духа в России и мире, определяет степень их участия в национальномразвитии русского народа – участия, в коем неотделимые друг от друга достоинства и недостатки достигнутого ими способа мысли имели равно большое значение.Всеобщий итог истории философии Гегель кратко сформулировал в "Энциклопедии философских наук" как неразрывное единство трёх моментов логического: «Логическое имеет по форме три стороны α) абстрактную или рассудочную, β) диалектическую или отрицательно-разумную, γ) спекулятивную или положительно-разумную.
Эти три стороны, – пояснил мыслитель примечании кэтому параграфу, – не составляют трёх частей логики, а суть моменты всякогологически-реального, т. е. всякого понятия, или всякого истинного вообще» 126.Лишь всеобщая логическая мера годится для мыслителей национального, т. е.всеобщего, масштаба, ибо только она позволяет избежать партийных крайностейнедооценки или переоценки их идейной зрелости. Каким выглядит в этой оптикеспособ мышления Белинского, хорошо видно, если обратиться к единственномутеоретическому наброску, в котором он сам излагает свой взгляд на отношениемышления и бытия – к его неоконченной статье "Идея искусства".126Hegel G W.
F. Enzyklopädie der philosophischen Wissenschaften im Grundrisse: (1830). § 79 //G. W. F. Hegel. Gesammelte Werke. – Bd. 20. Hamburg, 1992. S. 118. Ср.: Гегель Г. В. Ф. Энциклопедия философских наук. – Т.1. М., 1975. С. 201. Содержание этой краткой формулировкикратко развёрнуто Гегелем в §§ 80-82, более подробно – в §§ 84-244 "Энциклопедии философских наук", а детально – в "Науке логики".228Белинский пишет в ней: «Всё сущее, всё, что есть, всё, что называем мыматериею и духом, природою, жизнию, человечеством, историею, миром, вселенною, – всё это есть мышление, которое само себя мыслит. Всё существующее, всёэто бесконечное разнообразие явлений и фактов мировой жизни есть не что иное,как формы и факты мышления; следовательно, существует одно мышление икроме мышления ничто не существует.
Мышление есть действие, а всякое действие необходимо предполагает при себе движение. Мышление состоит в диалектическом движении или развитии мысли из самой себя. <…> Точка отправления,исходный пункт мышления есть божественная абсолютная идея; движение мышления состоит в развитии этой идеи из самой себя, по законам высшей (трансцендентальной) логики или метафизики; развитие идеи из самой себя <…> называется на философском языке имманентным.
Отсутствие всяких внешних вспомогательных способов и толчков, которые мог бы представить опыт, есть условие имманентного развития; в жизненном содержании самой идеи заключается органическая сила имманентного развития <…>. Мышление необходимо условливаетсобою существование двух противоположных, как явления, сторон духа, которыеобе находят в нём своё примирение, единство и тождество: дух субъективный(внутренний, мыслящий) и дух объективный (внешний первому, мыслимый,предмет мышления). <…> Из сего ясно видно, что мышление, как действие, необходимо предполагает два противоположные друг другу предмета – мыслящий(субъект) и мыслимый (объект), и что оно невозможно без разумного существа –человека.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
