Диссертация (1145159), страница 72
Текст из файла (страница 72)
Взаимосвязь этих двух направленийартикуляции можно видеть на примере того, как Гуссерлем определяетсяинтенциональность рефлексии. Выше мы приводили слова Бернета о том, чторепродукция вводится Гуссерлем как удвоение сознания. Продолжая свою мысль,Бернет пишет, что «в качестве сознания сознания воспоминание схоже срефлексией и Гуссерлю пришлось потратить немало усилий, чтобы дать точноеопределение различия этих двух типов актов», в конечном итоге рождается609610Гуссерль Эд. Феноменология внутреннего сознания времени. С. 139.Там же.
С. 86-87.329«новая теория рефлексии, согласно которой рефлексия не является внутреннимвосприятием, но объективирующей презентификацией прожитого переживания,которое уже «истекло»»611. Различие репродукции и рефлексии видится Бернетутак, как будто в воспоминании мы восстанавливаем воспринятое в прошломсодержание акта, при этом своеобразие самого восприятия имплицитнопредполагается воспоминанием, но никак им не тематизируется, напротив,рефлексия обращается не к предметной стороне прошлого акта, а к самомупрошлому восприятию во всем своеобразии его интенциональности.
И рефлексия,и репродукция, таким образом, имеют дело с завершенным опытом, нопринимают во внимание разные его составляющие.Этому анализу, по-видимому, сопротивляется рассуждение Гуссерля изПриложения IX к «Лекциям», где устанавливается более тонкое соотношениерефлексии и репродукции. Ретенция, то есть непосредственное сознаниепрошлого, действительно может стать предметом как рефлексии, так ивоспоминания, однако различие этих двух актов проходит не через отношениеакта и предмета, а через различное использование самого повторения прошлого.Репродукция возвращает прошлое в «образе», который видится нами как образзавершенного сознания, тогда как в рефлексии, которая называется здесьГуссерлем «внутренним восприятием», истекший акт «воспроизводится <…> вновых первичных данных» 612. Иначе говоря, и рефлексия, и репродукцияодинаково определены повторением и той артикуляцией временности сознания,которая уже совершилась в точке наложения первичной и вторичной памяти, но вслучае репродукции «образ» этой артикуляции служит возвращению к самимпрошлым актам и их содержаниям, тогда как в рефлексии мы получаемвозможность артикуляции не прошлого, а настоящего сознания и его первичныхданных благодаря повторению в нем прошлого и «внутреннему восприятию»прошлого в настоящем.611612Bernet Rudolf.
Op. cit. P. 336.Гуссерль Эд. Феноменология внутреннего сознания времени. С. 138.330Очевидно, что подобные рассуждения Гуссерля существенно сближают егопозицию, с одной стороны, с учением Бергсона об узнавании и воспоминании, а, сдругой, с той формой осуществления памяти, которая была выделена впредыдущей главе под титулом «суждений памяти». Как и Гуссерль, Бергсонвидит в образах памяти не только разрозненные обращения к прошлому, но, впервую очередь, особое усилие духа, которое собирает опыт длительности вцелостность и позволяет обратить к настоящему те моменты прошлого, которыепозволят различить новое или распознать в новом уже знакомое и ставшеепривычным.
Схожим образом действуют и суждения памяти, устанавливающиеспособ соотнесения субъекта и мира, внешних воздействий и внутренней работы,которая присваивает эти воздействия в форме узнавания «нового» или «того жесамого», «предшествующего» или «последующего». Суждения памяти размечаютграницу субъекта в его чистом присутствии и эмпирической единичности еговременного или пространственного существования; напротив, воспоминание уБергсона являет собой самостоятельную реальность прошлого, всеобщностьдлительности и жизненного порыва. Этим всеобщностям настоящего и прошлого,очевидно, не достает того, что представляется нам главным в феноменологиивременности у Гуссерля, а именно свидетельства сознания как единства иединичности, собранности всего многообразия его модификаций в точке события,во встрече с Новым Теперь. Таков единственно возможный способ обретениясебя в явлении и утрате, в себе и во вне-себя, в сознании и в памяти какутраченной и снова обретенной форме сознания сознания.Как показывает Гуссерль, в этом удвоении сознания, которое по существуявляется непрерывным внутренним анализом временности, мы обретаемфундаментальное свидетельство сознания как «пребывающей… структурыпотока» 613, «абсурдной» формы изменения без объекта, который изменяется, и,соответственно, без длительности изменяющегося614.
Это свидетельство памяти исознания как чистого избытка переживания Теперь, удержания и трансляции613614Там же. С. 131.Там же. С. 78.331этого переживания в непрерывности эхо-моментов, Гуссерль называет в«Лекциях» «абсолютной субъективностью» 615, причем едва ли речь идет осущностной независимости этой формы от материального потока явлений.Поскольку сознание свидетельствует о себе в событиях явления и утраты, вБернау-манускриптах говорится уже не столько об «абсолютнойсубъективности», сколько о «прото-Я», всевременном «численно единственномполюсе-субъекте аффицирований Я и модусов поведения Я» 616.
Я мыслится какабстрактный полюс действия (действия в восприятии, то есть в претерпевании иаффицировании), который обретает свой действительный смысл лишь благодарявступлению Я в бытие, и место этого вступления, «живая бытийная точка, скоторой Я само вступает в субъективные отношения с временным и самостановится временным и длящимся», предстает предельным в своем родезначением свидетельства памяти, поскольку является точкой «никогда невоспринимаемой напрямую» 617.3.3.3.
Аффективность, хабитуальность, историчностьМоменты Теперь артикулируют форму сознания времени, котораяосуществляется в материи ощущений и аффектов618. Проблему аффективныхпредпосылок сознания Гуссерль обсуждает в лекциях, изданных в XI томесочинений под названием «Analysen zur passiven Synthesis»; Энтони Стейнбок,комментируя этот текст, отмечает, что даже начальные уровни синтеза нагруженыаффективной силой и зависят от аффекта как своего рода катализатора619; такимТам же.
С. 79.Гуссерль Эдмунд. Бернау-манускрипты о сознании-времени (1917/1918) № 14-15 (Перевод и примечания Г.Чернавина) //Horizon. Феноменологические исследования. Том 1 (1) 2012. Центр феноменологии и герменевтикифилософского факультета СПбГУ, 2012. С. 108.617Там же. С. 109.618Понятие «аффекта» у Гуссерля, как полагает Бернет, охватывает не только реакции сознания на внешниевоздействия, но и то, что можно назвать «импрессиональной само-аффектацией», неким непредметным и пререфлексивным предвосхищением самосознания; для этой аффективной формы «самосознания» вполне применимонаименование «влечения» или «инстинктивного влечения», тем более что и сам Гуссерль использует термин«интенциональное влечение» или «интенциональность инстинктивного влечения» (Triebintentionalitӓt)».
Op. cit. P.335.619Steinbock, Anthony. Home and Beyond: Generative Phenomenology after Husserl. Evanston:Northwestern University Press, 1995. P. 153.615616332образом, аффективность полностью коэкстенсивна первичному сознаниювремени, но при этом речь должна идти не о чистой форме или материи потока, аоб исторической, кинестетической и аксиологической конституции Я,осуществленной в теле и захваченной большей или меньшей силой чувственныхкомплексов, никогда не являющих собой «аффективное ничто»620.В статье Анастасии Козыревой «˝Аффективное пробуждение прошлого˝: анализпре-когнитивного измерения воспоминания в феноменологии Эдмунда Гуссерля»показано, как определяется проблематика памяти на этом новом уровнефеноменологического анализа. Речь идет о важном дополнении, но отнюдь неотказе от уже проработанной в «Лекциях» структуры сознания времени, поэтомув качестве предмета анализа здесь снова появляется ретенция как «аффективнаямодификация», связанная с «ослаблением впечатлений», «потерей ихаффективной живости»; акту репродукции соответствует процесс «аффективногопробуждения», единству потока – «конституирование «аффективного горизонтапрошлого» и связанной с ним проблематики бессознательного»621.
Изменениеаффективной силы впечатлений может происходить вместе с утратойинтуитивной данности предмета в ретенции и постепенным опустошениемретенциального сознания, однако и в восприятии, и в памяти (как первичной, таки вторичной) аффективность никогда не совпадает с интуитивной данностью.Новые впечатления вызывают «репродуктивное пробуждение» пережитых впрошлом аффектов, что дает толчок к пробуждению воспоминаний, однакоподобное «аффективное пробуждение смысла еще не равнозначно егоприведению к интуитивной данности» и лишь когда «пробужденные пустыепредставления приобретают статус интуитивных воспроизведений, мы можем сполным правом говорить о воспоминании»622. Таким образом, устанавливаетсяважное «различие между «аффективным пробуждением прошлого» и620Ibid.
P. 154.Козырева Анастасия. «Аффективное пробуждение прошлого»: анализ пре-когнитивного измерениявоспоминания в феноменологии Эдмунда Гуссерля Horizon. Феноменологические исследования. Том 1 (2) 2012.Центр феноменологии и герменевтики философского факультета СПбГУ, 2012. С. 49.622Там же. С. 51.621333воспоминанием: если первое есть процесс увеличения аффективной силызабытого смысла, то второе представляет собой осуществление в настоящемсознании интуитивного акта, ре-презентирующего заново объект прошлогопереживания», при том, что «оба момента глубоко связаны между собой»623.Аффективная заряженность новых впечатлений может пробуждать какосознанные прежде содержания, так и оставленные без внимания, осознанные какбы не для нас, а для себя, и все еще живые в аффективном горизонте прошлого.Здесь на первый план выходит синтез ассоциации (подобия и контраста), в равноймере связывающий и элементы живого настоящего, и элементы прошлых фазвременного потока.
Универсальность этого принципа связи позволяет переноситьаффективную силу настоящего на пустые представления, захороненные впрошлом, но, чтобы оживший смысл был воспроизведен как воспоминание, ондолжен вновь стать предметом узнавания, осуществиться как синтезидентичности и тем самым выразить в себе форму сознания времени. В этомпереходе из пассивной сферы ассоциаций к сознательным актам идентификациинеобходимым условием являются формальные временные синтезыодновременности и последовательности, хотя не менее важна «уникальнаяаффективная конфигурация» присущих субъекту мотивов, интересов, «первичныхили же приобретенных оценок души, инстинктивных или же высших интересов ит.д.» 624.Своеобразной мерой аффективности, конституируемой и конституирующей Я,осуществляющей сознание в чувственном потоке, является живое тело, вкотором кинестетическое «Я совершаю действие» предшествует практическому«Я могу».
Людвиг Ландгребе, ссылаясь на «Идеи II», показывает, что тело как«сознание-можествования генетически предшествует развитому Я-сознанию:«Открытие моего (des mein) предшествует открытию Я (des Ich)». Это значит, чтоего спонтанность, которая позволяет говорить о неком «Я» как его исполнителе,623624Там же.Там же. С. 55.334является еще не раскрытой, но уже управляющей из своего укрытия» 625.Очевидно, что принципиальное значение здесь имеет эта полу-открытость Я, егофактическое присутствие в опыте тела и вместе с тем его запаздывание,происходящее как выявление в процессе, в качестве определенного полюса,который мы называем открытием, или самосознанием Я.
Именно ощущения тела,аффектации тела «создают Я» посредством «непостижимого толчка», и толькоблагодаря этим ощущениям и аффектациям «Я открывает себя само в некоторомтрансцендентальном генезисе в качестве трансцендентальной истории»,«абсолютной фактичности»626.Как и Бергсон, Гуссерль находит в опыте «моего» тела область максимальногосближения аффективности и сознания, и если Бергсон, разворачивая найденную втеле складку сознания и аффективности, распознает в ней виртуальную глубинудлительности и памяти, то Гуссерль предпочитает говорить об открытии исамосознании Я. Различие двух подходов представляется значительным, и все жеотнюдь не абсолютным, поскольку Я являет себя не как сущность, а скорее какпроцесс и длительность процесса, начало которого уходит в сокрытостьпрошлого.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
