Диссертация (1145159), страница 50
Текст из файла (страница 50)
Именно в такой форме и должно воплотиться действиерассудка, причем последовательность действия и претерпевания не можетсоставить искомую связку «раньше» и «позже», ведь в этом случае мы бы заранеепредполагали то, что еще только пытаемся обосновать. Итак, если для созданияформы времени необходимо воздействие рассудка на внутреннее чувство, то либоразличение «до» и «после» определяется в самой природе этого действия, либоего определяет сам момент превращения ноуменального акта в форму явления каксвоего рода растраты чистого действия в явлении.Кант исключает возможность временного разделения чистого акта: посколькувремя – способ существования мира явлений, трансцендентальное основаниезнания должно мыслиться вне времени.
Это значит, что в промежутке междудействием, свободным от временного порядка, и претерпеванием, схваченнымотношением «раньше» и «позже», нет никакой иной возможности дляопределения формы времени, кроме превращения самого действия впретерпевание, то есть разделения действия единого в самом себе в действие,которое есть также и страдание. В различии «раньше» и «позже» одно немыслится без другого, но никогда не сосуществует с другим на равныхоснованиях: когда есть одно, другого уже или еще нет; одно здесь устанавливаетграницу другого, присутствуя лишь в качестве самой границы возникновения илиизменения, исчезновения или возвращения. Поскольку действие рассудка несодержит подобного различения, приходится признать, что возникающая вощущении форма времени выражает не только определенность чувственности224действием, но и обратную определенность действия страданием.
Речь идет оразделении акта в самом себе, о своеобразном предоставлении места иданностям ощущения, и новым актам, очерчивающим границу каждогоактуального момента. В этом специфическом акте потери, предшествующемдействительности восприятия, как раз и находит себе основание синтез времени, авместе с тем и тот синтез субъекта, в котором могли бы объединиться дваразличных «Я» кантовского парадокса.В кантовских терминах подобный акт растраты можно было бы назватьослеплением рассудка. В самом деле, воображение и рассудок определяются какразные проявления одной и той же спонтанности разума 398, но если рассудокмыслит и видит, то воображение, напротив, предстает слепой способностью399,которая не определяет многообразие ощущений, но скорее одержима и ослепленачувственностью.
Воображение не способно видеть то, что оно само предоставляетрассудку в качестве видимого образа, а потому и рассудок не в состоянии за этойслепотой воображения разглядеть ничего, кроме собственного единства, чистойапперцепции «Я». Вот почему Кант не может просто признать парадоксвнутреннего чувства и отодвинуть его в сторону вместе с другиминеразрешимыми для разума вопросами, ведь оборотной стороной парадоксаоказывается вопрос о существовании внешнего мира, а значит – и вопрос о том,может ли форма внутреннего чувства быть способом представления этогосуществования.
Поскольку Кант дает на этот вопрос положительный ответ, онпризнаёт тем самым, что форма времени есть также и некое суждение о границесубъекта, не прямое и не слепое, а отраженное (рефлексивное в смысле Декарта)видение субъектом самого себя через посредство своего иного, а именновнешнего мира, что, собственно, и составляет предмет суждений памяти.Дабы доказать реальность вещей вне нас, полагает Кант, достаточно выявитьтот факт, что форма данности таковых вещей, то есть пространство, выступаетнеобходимой предпосылкой времени. Пространство, как и время, – априорная398399Там же. С.
147.Там же. С. 108.225форма явлений, и его существенное отличие определяется тем, что это формавнешних чувств, тех самых, что задают границу субъекта. Если временнаяпоследовательность определяется воздействием рассудка на внутреннее чувство ипотому поток сменяющих друг друга событий вполне может оказаться простойигрой воображения, то внешнее сосуществование пространственных объектов сочевидностью являет то, что действие рассудка здесь не господствует, а всеголишь сочетается с воздействием вещей извне. Впрочем, сама по себе формасосуществования еще не является достаточным свидетельством, ведь, будучиаприорной, она целиком пребывает на стороне субъекта, и поэтому проводитграницу с внешним, которое вполне может быть чисто мыслимым, а отнюдь нереальным внешним.
Во всяком случае, Кант в «Критике чистого разума» и втематически связанных с ней черновых заметках, решающим считает аргумент,основанный не на отношении частей пространства или времени, а на природесамой формы созерцания, а точнее на вопросе осознания этой формы 400.Во времени представления сменяют друг друга, однако созерцание этой сменыеще не является сознанием последовательности как формы, а именно какустойчивого и необходимого порядка явлений. Действительно, мы можемотличать новое от предшествующего, реагировать на определенный стимул помере его появления, даже улавливать некий ритм явлений без того, чтобыпонимать смену явлений как общую для них форму существования.
Инымисловами, форме времени должно сопутствовать некое дополнительное созерцание,или сознание, самой этой формы, а поскольку речь идет о форме чувственности,Кант не считает возможным подменить это чувственное (представляющее)сознание сознанием рассудочным, то есть действующим (и поэтому непредставляющим) 401. В таком постоянстве формы времени, не принадлежащемни рассудку, ни внутреннему чувству, Кант и находит в качестве его предпосылкипространство как форму воздействия на чувственность не зависящей от субъектареальности мира.
«Мы нуждаемся в пространстве для того, чтобы400401Там же. С. 223; Кант И. Сочинения. В 8-ми т. Т. 8. М.: Чоро, 1994. С. 652.Кант И. Сочинения. В 8-ми т. Т. 8. М.: Чоро, 1994. С. 654.226конструировать время, и, таким образом, определяем последнее посредствомпервого. Пространство, которое представляет внешнее, предшествует, такимобразом, возможности временного определения» 402.
То же стоит сказать и опостоянстве «Я», поскольку речь идет не о единстве апперцепции, а о пониманиитого, что мы «для самих себя являемся прежде всего предметом внешнегочувства, ибо иначе мы не могли бы воспринимать нашего места в мире исозерцать себя в отношении с другими предметами» 403.Итак, пространство предстает первичным a priori в том смысле, что оноустанавливает наше отношение к вещам еще до того, как содержание опыта будетподчинено временной форме внутреннего чувства и станет предметом сужденийрассудка. Пространство – чистое предшествование, по отношению к которомувремя всегда запаздывает; чистая внешность границы, благодаря которой всевоспринимаемое в пространстве предстает в форме внешних отношений; наконец,это та чистая форма и необходимость восприятия, по отношению к которой самовремя уже является не просто формой, а способом «схватывания», то естьсознания и суждения о том, что существует вне нас и определяет наше местосреди вещей в качестве «мирового существа» 404.
Пространственные отношениямогут быть выражены разнообразными суждениями о том, что находится ближеили дальше, справа или слева, выше или ниже, однако подобные формысосуществования неизбежно вписаны для нас в порядок перечисления,последовательность обращения внимания, выделения отправных точек, инымисловами, все они необходимым образом опосредованы сознанием времени. Ичтобы в подобном опосредовании пространственные суждения не утрачивалисвой объект и не лишались значения, они должны поддерживаться формой чистовнешнего отношения, отсылать к тому, что всегда предшествует субъекту, потомучто предшествует самому времени.402403404Там же.
С. 652.Там же. С. 655.Там же. С. 657-8.227Форма внешнего чувства, как и признание реальности вещей в себе, предстаютнастоящим парадоксом для кантовской мысли, поскольку одним движениемпроводят границу применения разума и принуждают выходить за эту границу.Парадоксы внешнего и внутреннего чувства Кант не столько пытается разрешить,сколько – проиллюстрировать возможность разрешения этого парадокса. Мы неможем, пишет Кант, представить само по себе время, но можем провести прямуюлинию и затем, когда отвлечемся от пространства и обратим внимание надействие, подчиняющее себе многообразие ощущений, получим понятиепоследовательности; точно так же мы ухватываем в чувственном представлениисамого себя как объекта чистую апперцепцию «Я» 405.
Чтобы признатьсуществование внешнего мира, как мы видели, Кант также обращает нас кпространству, но уже не в форме представления, а в форме действия внешнегомира, которым поддерживается постоянство временной формы. Общее у этихдвух апелляций к пространству то, что время каждый раз утрачивает своюопределенность в качестве формы созерцания и предстает, скорее, как суждение:с одной стороны, суждения о пространстве и реальном мире, с другой стороны,суждением о рассудке и его действии.Пространство, всегда внешнее, всегда опережающее наши усилия схватить иудержать многообразие явлений в форме временной последовательности,намечает схему отношений познавательных способностей, которая впоследствиибудет представлена Кантом в виде рефлектирующих суждений.
В рефлексии,полагает Кант, мы движемся не от единства рассудка к единичным данным,которые определяются нами посредством категорий, а, наоборот, побуждаемыеощущением, посредством своего рода «внутренней каузальности» чувства 406, мыищем взаимосвязь единичного, как если бы такая связь действительно собиралавещи в единство природы, подражая тем самым единству разума 407. У разума нетобъективного критерия, чтобы обосновать выбор того или иного способа405406407Кант И. Сочинения.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
