Диссертация (1145159), страница 47
Текст из файла (страница 47)
Вот почему, переходя к правилам суждения о причинах, Юмспокойно оставляет в стороне сложную механику привычки и веры и говорит об«объектах, которые производят действия», как будто бы заново признавая в нихналичие действующих «сил». Все дело в том, что скептицизм сохраняет силусвоих аргументов пока мы лишены непосредственной очевидности действияпричины, но как только мы обретаем ее снова в привычках и в действии памяти(как это происходит уже повседневных заботах), нам больше не нужнооглядываться на скептиков, и мы спокойно соотносим цели и средства ипредвидим следствия, опираясь на опыт и знание причин.2.4.3. Парадокс сознания «я»Мы приступаем к самому сложному вопросу юмовской концепции, имеющемук тому же первостепенное значение для понимания работы памяти.
Проблематождества «я» ставится и решается как проблема памяти, однако, в отличие отЛокка, Юм видит, что в решении этой проблемы мы сталкиваемся с пределамисамой памяти. Парадоксальным образом тождество «я» и опирается на память, ираспространяется за границы памяти, поскольку в «я» нет ничего, помимоНесколько иначе это формулирует Барри Страуд: «Полагая, что два события необходимо связаны, мы полагаемнечто о том способе, каким устроен мир, а не о том, что происходит в наших умах, хотя полагаем так толькопотому, что определенные вещи происходят в наших умах». Barry Stroud. Op. cit.
P. 85.378209впечатлений и идей, и однако мы вовсе не помним всех тех идей и впечатлений,которые составляли сознание «я» в прошлом; в конечном итоге, Юм вынужденпросто указать на это затруднение как неразрешимое и даже признать в немугрозу собственной теории 379. Впрочем, для Юма угроза остается лишь чистойвозможностью, по крайней мере, не мешает ему продолжать исследование ивыстраивать целую теорию аффектов, в центре которой находится тождество «я»,почему и стоит предположить, что, несмотря на незавершенность и дажепарадоксальность концепции тождества, в основе ее лежит некая не подлежащаясомнению очевидность памяти и сознания «я», и к этой самой очевидности мыпопытаемся теперь подобраться поближе.Поскольку мы не располагаем иными идеями, кроме идей восприятия, полагаетЮм, мы совершенно лишены идеи субстанции, и, соответственно, «я» не можетбыть субстанцией380, но оно не может быть и идеей восприятия, посколькутаковые идеи быстро сменяют друг друга, тогда как «я» должно оставаться«неизменно тождественным в течение всей нашей жизни»381.
Единственноерешение, которое видит здесь Юм, состоит в том, чтобы признать в «я» «связкуили пучок различных восприятий, следующих друг за другом с непостижимойбыстротой и находящихся в постоянном течении, в постоянном движении» 382. Этасвязка известна нам так же, как известны отношения, поэтому вопрос состоит втом, какие именно отношения увязывают поток впечатлений в единство «я». Сточки зрения Юма, все дело в отношениях сходства и причинности. Как бы нибыли разнообразны впечатления и идеи, но, по крайней мере, каждая идея сходнас первичным впечатлением, и чем больше таких сходств, тем легче воображениескользит от одного восприятия к другому, создавая ощущение единообразия итождества.
Но мы знаем, что именно память располагается в промежутке междувпечатлениями и идеями, вот почему «память не только открывает намтождество, но и способствует его порождению, производя отношение сходстваЮм Д. Сочинения в 2 т. Т. I. 2-е изд., дополн. и испр. М.: Мысль, 1996. С. 323.Там же. С. 281.381Там же. С. 297.382Там же. С.
298.379380210между восприятиями»383 (курсив мой). То же самое мы должны сказать и в связи спричинностью, поскольку здесь опять же подразумевается, что «нашивпечатления вызывают соответствующие идеи», но прибавляется еще и обратнаякаузальность, поскольку «эти идеи в свою очередь вызывают другиевпечатления», что происходит опять же благодаря памяти 384. В итоге: «так кактолько память знакомит нас с непрерывностью и длительностью указаннойпоследовательности восприятий, то в силу одного этого ее следует рассматриватькак источник личного тождества» 385.Здесь мы и сталкиваемся с главной сложностью, которая угрожает разрушитьнашу веру в память и тождество «я», хотя может и наоборот существеннодополнить представление о них.
Действительно, приобретя благодаря памятизнание причинности и установив связь множества восприятий, опознанных какпринадлежность нашего «я», мы способны теперь простирать цепь причин, авместе с ней и тождество личности, за пределы самой памяти, охватывая мысльювремена и события совершенно забытые. Разве мы помним, что происходило снами в каждый из дней прошлого года или в тот или иной день десять илипятнадцать лет назад, но разве это хоть сколько-нибудь опровергает нашипредставления о тождестве личности? А раз так, то мы вынуждены уточнить нашупрежнюю формулу и признать, что «память не столько производит, сколькооткрывает личное тождество, указывая на отношение причины и действия междунашими различными восприятиями» 386 (курсив мой).Обе формулы, которые предлагает Юм, интересны тем, что память в нихбольше не ограничивается привычными рамками сохраняющей ивоспроизводящей способности.
Едва ли не впервые о памяти говорится как опроизводящей способности, причем в обеих формулировках произведениесопоставлено с открытием. Как бы ни расставлялись акценты, ясно, что памятьтолько потому и открывает нам тождество «я», что содействует егоТам же. С. 306.Там же.385Там же. С. 307.386Там же.383384211произведению, и, наоборот, произведение «я», которое начинается с удержания впамяти цепочек причинности и сходства, в основе своей является некимоткрытием, то есть еще одним источником знания, потерявшимся до времени втени воображения и привычки.
Мы приходим к выводу, что трудность, с которойсталкивается Юм в понимании тождества личности, определяется не столькограницами самой памяти, сколько ограниченностью ее упрощенного толкования.Если память действительно открывает нам тождество «я», то, возможно, она и недолжна быть количественно равна этому тождеству, как не должна мыслимаянами причинность равняться всему мировому порядку, хотя при этом знаниепричинности, как мы видели, вполне может быть свидетельством«предустановленной гармонии», соразмеряющей природу человека и природумира.Поскольку дальнейшее определение фигуре «я» дается в теории аффектов, то,возможно, именно здесь мы получим ответ на вопрос, что же, собственно,открывает нам память по мере того, как ею открывается и производитсятождество личности. Мы видели, что аффективность проявляет себя уже врефлексии, и по сути дела нет такого впечатления и такой идеи, которые невызывали бы в нас удовольствия или страдания.
Но действительный центр нашейвнутренней жизни – не эти простые аффекты, а аффекты гордости и униженности,любви и ненависти, объектом которых служат наше «я» и «я» других. Юмустанавливает на первый взгляд не очень понятное разделение причины и объектааффекта. Различные впечатления, вызывая удовольствие или страдание,выступают в роли причины аффектов, но конечной целью их воздействия,объектом, который придает аффекту окончательный вид, выступает «я»387. Этокажется странным потому, что «я» – всего лишь пучок восприятий, необладающий никакой субстанциальной природой.
Впрочем, по Юму, аффект непросто направляется на «я» как объект, но и производит сам объект. Отчасти этотривиально, раз уж «я» – связка впечатлений, то и простейший аффект должен387Там же. С. 330.212считаться соавтором «я»; но как быть с концепцией тождества «я», согласнокоторой отдельные впечатления и аффекты, как граждане в республике, могутсменяться другими, не разрушая целого, связанного единством законов ипостановлений388?Похоже, что речь идет о более сложном механизме причинности, нежелипростое выведение «я» из аффектов. Мы знаем, что тождество личностиопределяется внутренней каузальностью, поскольку каждая идея возникает извпечатления и, в свою очередь, может производить новые впечатления.
Что неможет внутри описанной системы воздействовать друг на друга, так это самипервичные впечатления и аффекты. Машинерия аффектов, о которой говорит Юм,полностью полагается на посредничество идей. Мы можем испытывать оченьсложные и даже противоречивые эмоции лишь постольку, поскольку первичныеаффекты соединяются друг с другом посредством идей воображения.
Если теперьвзглянуть на концепцию Юма в целом, то мы увидим, что, по сути, у идей нетиных функций, помимо координации впечатлений и аффектов, направленияпотоков живости и силы и сведения многообразия внутренних и внешнихимпульсов к единству действия. В таком случае фигура «я», как это определяетсясравнением ее с республикой, является лишь способом представительства ипримирения различных первичных интересов, и, прежде всего, примирениявнутренней природы человека и внешнего мира, воздействия которого отдаются внас аффектами удовольствия и страдания. Идея и есть наш способ разделитьвпечатление на чистую форму (безжизненную и бессильную его копию),позволяющую нам спокойно ориентироваться в мире, и свободную живость исилу веры, которую мы присваиваем себе в качестве суждения, или согласия,устанавливающего единственную в своем роде специфичность, илисубъективность, нашего опыта.
Таким образом, аффекты производят «я» в томсмысле, что запускают механизм различения впечатлений, установления связи иупорядочивания их в единой цепочке опыта, и вся эта цепочка, на самом деле,388Там же. С. 306.213является настолько же нашим познанием мира, насколько истолкованием самихсебя, то есть тех первичных импульсов, которые проявляются как раз в аффектах.Юм называет эти импульсы первичными качествами или предрасположениями 389,причем именно их впервые не просто фиксирует, но и открывает память, когда,направляя нас от первых впечатлений к идеям, вводит эти импульсы впространство их определения и осознания.Можно сказать, что Юм предлагает программу философии, которая позволитизбежать крайностей скептицизма и догматизма благодаря тому, что всерьезотнесется к свидетельству природы человека, практическому смыслу, которыйполагается на опыт и привычку, на чувство удовольствия и страдания, насимпатию к другим людям и согласие с принципами справедливости.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
