Диссертация (1145159), страница 27
Текст из файла (страница 27)
В этом разделении истины, порождающем множество новых форммысли (метод, рефлексия, сознание, критика, система, спекуляция), памятьзанимает место внутренней границы, парадоксальной складки разума,позволяющей удерживать различие и связь двух истин под надзоромфилософского знания. Более того, истина субъекта зависит от того, каким образомустанавливается длительность и идентичность его присутствия, возможностьузнавания и сознания себя, и здесь также граница субъекта оказываетсяпрочерчена способностью памяти. По крайней мере, Локк и Юм именно в памятинаходят основание идентичности «я», но даже в том случае, когда за этимтождеством полагается некое метафизическое основание, как в монадологииЛейбница, память предстает необходимым условием соотнесенияиндивидуального сознания «я» и бесконечной природы субстанции.
Подобномувниманию к памяти в структуре субъекта сопутствует совершенно новый интереск личной истории, как и к истории вообще, к мемуарам и дневникам,автобиографиям и литературным исповедям. Литература чувств и воспоминаний,так же как исследования физиологов и спекуляции об устройстве и работе мозга,задают контекст нового обращения к проблеме памяти, которая, не являясьглавной заботой философов, вносит тем не менее немалый вклад в построениеязыка новоевропейской философии.Memory: a history of ideas about the mind, Cambridge: Cambridge University Press, 2000.
P. 62-64). Идея вибрацииэлементов в тканях мозга будет детально разработана затем Дэвидом Гартли, согласно которому ассоциациипредставляют собой соединение ослабленных вибраций, вызванных ощущениями, а память есть ни что иное, какмножество ассоциаций ассоциаций (Английские материалисты XVIII в. Собрание сочинений в 3 томах. Том 2.
–М.: Мысль, 1967. С. 259). Сравнение памяти с затухающей вибрацией струны повторится затем у Дени Дидро,причем предложенный им образ человека как живого фортепиано, очевидно, отсылает как к идеям Гартли и Гука,так и к декартовскому сравнению тела со звучащим органом (Дидро Д.
Сочинения: в 2-х т. Т. 1. – М.: Мысль, 1986.С. 385).1222.1. Зеркало для Cogito2.1.1. Освобождение от памятиВ одной из ранних заметок Декарт сообщает о знакомстве с книгойпоследователя Луллия Ламберта Шенкеля «Об искусстве запоминания». Книга неудостоена похвалы, но «вздорные вещи» Шенкеля побуждают Декарта ксобственным размышлениям об «истинном искусстве запоминания»:я подумал, что мне легко будет объять воображением все, что я открыл, посредствомсведения к причинам, а так как при этом все причины сводятся в свою очередь к одной, ясно,что нет необходимости применять память в равной мере ко всем наукам, ибо тот, ктовозвысился до понимания причин, в своей голове сможет воспроизвести ускользнувшиеобразы, явления, связанные с этой причиной 163.Подобно другим книгам по искусству памяти, труд Шенкеля учит тому, каквосполнить недостатки природной памяти правилами порядка мест и размещенияобразов, причем этим правилам находится соответствие в физиологии мозга ипсихологии внутренних чувств в соответствии с концепциями философов имедиков Возрождения и Средних веков 164.
Декарт, очевидно, нисколько несомневается в необходимости порядка, однако убежден, что искусство«мошенника» Шенкеля «занимает место лучшего искусства», а потому и порядок,предлагаемый им, в корне неверен. Образы этого искусства кажутся лишеннымисвязи, вот почему, пишет Декарт,я представил себе другой способ: если из несвязанных образов вещей, между которыми естьопределенная взаимосвязь формировать новые классы образов, общих для всех, или по крайнеймере объединить их все в один, нашему взгляду будут доступны не только соседние, но и вседругие 165.Декарт Р.
Сочинения в 2 т., Т. I. М.: Мысль, 1989. С. 577.Sepper Dennis L. Descartes’s Imagination. Proportion, Images, and Activity of Thinking. University of California Press.Berkley Los Angeles Oxford, 1996. P. 78.165Декарт Р. Цит. изд. С. 577. Об интересе к чувственным образам и представлению с их помощью духовныхвещей говорят и другие заметки из «Частных мыслей»: «Так же как воображение пользуется образами дляпознания тел, так и разумение привлекает различные чувственные тела для вещественного воплощения духовного,например образы ветра, света. Более глубокая философия может возвысит дух до познания высочайших ичистейших эмпирей».
Там же. С. 575. «Чувственные вещи весьма подходят для постижения высших духовныхолимпических сфер: ветер означает дух; движение во времени – жизнь, свет – познание, тепло – любовь,мгновенное действие – акт творчества». Там же. С. 576.163164123В этом рассуждении легко предугадать заботу зрелого Декарта о необходимойсвязи идей, следующих друг из друга, но, как замечает Фрэнсис Йейтс, «фраза о"запечатлении причины", посредством которого можно отыскать всеускользающие образы, с равным успехом могла принадлежать и художникуоккультной памяти», да и «замечания о составлении связанных образов… далекиот откровения, в той или иной форме их можно обнаружить почти в каждомучебнике по искусству памяти» 166.
Осуждая «мошенничество» Шенкеля, Декартзаявляет метод, который пока еще мало отличается от «Луллиева «синтаксиса» и«энциклопедий» конца шестнадцатого века» 167, и в лучшем случае выглядит лишь«рационализацией оккультной памяти» 168. Декарт и впредь не откажется ни отсведения всех явлений к причинам и всех причин к одной единственной, ни отустановления взаимосвязи всех идей, однако, начиная уже со следующего шагаразработки метода, с «Правил для руководства ума», он будет прилагать немалоусилий, чтобы отделить друг от друга метод размышления и способприпоминания, требование ясности мысли и задачу восполнения несовершеннойпамяти. И близость к наскоро развенчанному искусству памяти, имногочисленные жесты отстранения памяти от дела мышления – всё этоопределяет контекст его мысли, те рамки, в которые вписывается история поискаи открытия принципиально нового метода познания.О незавершенных и неопубликованных при жизни Декарта «Правилах», М.Мамардашвили говорил, что этот текст стал безразличен автору, как толькомысль в нем установилась, опробовала себя на кончике пера, создала «механизмили состояние мысли, которое потом будет воспроизводиться» 169.
Всесодержание трактата и есть не что иное, как путь определения мысли, и, пожалуй,судьба этого текста симптоматична для нового отношения к памяти: как и самапамять, законченная работа забыта, как только мысль определилась и еестановление стало прошлым.
Не удивительно, что комментаторы находят в этомЙейтс Фрэнсис. Цит. соч. С. 461.Rossi Paolo, Stephen Clucas. Op. cit. P. 114.168Йейтс Фрэнсис. Цит. соч. С. 461.169Мамардашвили М. К. Картезианские медитации// Философские чтения. С-Пб.: Азбука-классика, 2002. С. 508.166167124рабочем тексте противоречия и терминологические неувязки: это касается итермина «интеллект», и противопоставления «духа» и «тела», и таких терминов,как «дедукция», «индукция» и «энумерация», которые в одних случаях строгоразделяются, а в других используются Декартом как синонимы170.Многозначность присуща и центральному термину, ingenium, в русском переводе:ум, во французском: esprit, в английском: mind, native intelligence.
Дэннис Л.Сеппер, очерчивая область значений понятия в средневековой и ренессанснойлитературе, говорит об ингениуме как индивидуальном даре, большей илименьшей способности реализовать задатки, присущие человеку; речь идет опознавательных способностях, однако никакого принципиального различиямышления и тела при этом не предполагается171. По-видимому, и сам Декарт привыборе термина, еще не думает ни о каком дуализме души и тела, хотя по мерепродвижения от правила к правилу внутренняя логика мысли ведет его ко всебольшему размежеванию чистых интуиций ума и способности памяти, телесной, апотому несовершенной.Уже первое правило выражает одну из важнейших идей времени, созвучную иars magna луллистов, и бэконовскому великому восстановлению наук: все наукисвязаны между собой и друг от друга зависимы, все питаются естественнымсветом и приумножают его 172.
Естественный свет больше не смешивается спредставлением духовных сфер в чувственных образах: о задаче мыслить спомощью подобий и представлять невидимое посредством видимого Декартбудет говорить и позже, но акцент заметно перемещается с поиска единичныхподобий на прояснение основных идей интуиции, простых, абсолютных,определяющих возможность любого мыслимого уподобления и порядка.Интуиция, определяемая как «понимание ясного и внимательного ума», требуетнепосредственного всматривания разума в себя самого и, в отличии от смутных170Sepper Dennis L.
Op. cit. P. 85.Ibid. P. 88. Иезуиты использовали ингениум как одну из характеристик для своих учеников «более или менеесинонимичную тому, что сегодня назвали бы «природной способностью», «талантом» или «сообразительностью».Ingenium, оцениваемый руководителем, был индивидуальной способностью к обучению, особой у каждогостудента, причем в первую очередь ценились находчивость, проницательность и хорошая память». Ibid. P. 91.172Декарт Р. Цит.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
