Диссертация (1145150), страница 54
Текст из файла (страница 54)
Авторские стратегии Р.Либерова в фильмах «ИосифБродский. Разговор с небожителем» и «Написано Сергеем Довлатовым»:сравнительный анализФильмы Романа Либерова, сделанные для телеканала «Культура»,воспринимаются как заметное событие, и, можно сказать, что этот автор –один из немногих, кто в эфирном потоке сумел занять свое особое место, икого зритель отличает «по почерку».
И дело не только в том, что Р. Либеровделает непривычные для телезрителя «документально-мультипликационные»фильмы («анимадок»), но и в том, что биографии великих он рассказываетпо-своему, избирая необычные нарративные стратегии. По словам самогоавтора, он «работает над циклом "писательских фильмов"», и на сегодня ихшесть: «Юрий Олеша по кличке "писатель"» (о Юрии Олеше), «Разговор снебожителем» (к юбилею Иосифа Бродского), «Один день Жоры Владимова»(к юбилею Георгия Владимова), «Написано С.Д.» (о писателе СергееДовлатове)», «Ильфипетров» (об И. Ильфе и Е.Петрове), «Сохрани мою речьнавсегда» (о Мандельштаме). Первый из них был создан в 2009 году, и далеедо 2013 года Либеров выпускал по фильму ежегодно, а заявленный на 2014год фильм о Мандельштаме вышел в 2015 году.
«Писательские» фильмыкоторые мы собираемся проанализировать подробно, были созданы сразницей всего в один год: «Иосиф Бродский. Разговор с небожителем» в2010-м, «Написано Сергеем Довлатовым» в 2012 году, но отличаются онидруг от друга значительно – прежде всего в выборе нарративной статегии.Сразу подчеркнем, что намерение рассмотреть в данном аспекте все пятьпроизведений у нас, разумеется, возникало, но в рамках нашего исследованиямы от него отказались в пользу сравнения двух наиболее контрастных в«стратегическом» плане и наиболее, на наш взгляд, удавшихся фильмовавтора, - с привлечением в случае необходимости материала других работ.286Как неоднократно подчеркивал Р.
Либеров, при написании сценарияон использовал не только книгу Соломона Волкова «Диалоги с ИосифомБродским», а публикации более сотни различных интервью поэта,опубликованных в книге «Иосиф Бродский. Большая книга интервью»(составитель В. Полухина) и других источниках, из чего и быласмонтирована совершенно новая, не существовавшая на самом деле беседа.То есть, разговор Волкова и Бродского, состоявшийся в реальности в 1993году (их фотография во время беседы использована в фильме), был взят заоснову, дополнен другими вопросами и ответами, а также инороднымивключениями: чтением стихов, разговорами по телефону, поисками кота ит.п. Получившийся в итоге «виртуальный сюжет» - это и есть главнаянарративная стратегия автора, реализованная в данном кинотексте.Сложность ее реализации именно в фильмическом тексте заключается в том,что помимо озвучивания результата литературного монтажа, необходимо ивизуально смоделировать «событие рассказа» - в ситуации отсутствиявидеозаписи и недостатка фотографий, которые можно было бы включить в«ситуацию интервью»: Бродский слушает, говорит, курит на максимальнокрупных планах с обобщенным фоном.
Поэтому появилась своего рода«интерьерная» реконструкция места, запечатленного на архивнойфотографии во время интервью, в которой камера выхватывает детали:диктофон, полная окурков пепельница рядом с фотоаппаратом, бутылкавина, кофейные чашки и т.д. – и каждая из них становится тем, чтоопоязовцы называли «смысловой вещью», означающей в данном случаехарактер и длительность этого разговора.Стратегия «виртуального сюжета» втягивает в орбиту повествования,точнее, в событие рассказывания, и телефонные звонки, прерывающиетечение беседы: «У-у, прошу прощения … Да, купил рыбок? Двух? Мистера имисс? Не знаешь, как назвать? Назови Ромео и Джульетта…»; «Телефонзвонит, как будто его сегодня только придумали …Да?...», а также287визуальные приметы 1993 года и «нью-йоркского» Бродского: трансляциюCNN расстрела Белого дома в Москве в телевизоре на заднем плане,фотографии поэта на фоне небоскребов и др.
Ж. Женнет усматривал вподобных разрывах между временем рассказывания и временем событийистории показатель (индекс) авторской активности, которую он определял еекак систему «металепсисов»325. В его трактовке художественного текстаименно «фигуры» времени актуализируют взаимодействие времени наррациии времени изображаемых событий, – и, на наш взгляд, здесь происходит тоже самое, поскольку «документальность» биографического фильма-портретавсегда, в той или иной степени, условна и больше касается фабулы, «правдыфактов», а не того, как они изложены. К фильмам Романа Либерова, вкоторых «авторская активность» традиционно высока, это относится вособенности, и система металепсисов в них очевидна.В «Разговоре с небожителем» это не только пассивные маркерыанахронии, о которых шла речь выше, но и активные – подобно включениюв повествование о ленинградском доме поэта эпизода с персонажем изсовременности: друг Бродского историк и искусствовед Михаил Мильчикпроводит «экскурсию» в коммунальную квартиру дома на углу Литейного иРылеева, в те «полторы комнаты», где жила семья поэта.
По сути, это дажене время рассказывания о себе героя, т.е. 1993 год, а как бы время «показа»фильма, 2010 год по факту съемки, но по факту «смотрения» это может бытьи 2011-й, и любой другой, вплоть до настоящего момента. Тем не менее,рассказ-показ Мильчика про сексотов, дежуривших в парадной в днирождения Бродского, перерастающий через личное переживание ввоспоминания о родителях поэта, о комнате, балконе, где любил быватьИосиф, посредством многочисленных фотографии героя на этом балконе иего закадрового голоса (по поводу рыбок) вписывается в наррацию, это -325См.: Женнет Ж. Повествоватеьный дискурс / Фигуры.
Т. 2. М., 1998.288придуманный и организованный автором «звонок из будущего» в 1993-й год,причем, звонок с рассказом о событиях 60-70 годов.К числу подобных «фигур времени», маркирующих авторскуюнарративную активность, можно отнести и использование анимационногоэпизода-интермедии, карикатурно представляющего заседание суда надБродским в 1964 году. Он представляет собой четыре фрагментамиметической формы презентации наррации (обладающей, как ужеотмечалось, драматургической нарративной структурой), чередующиеся сфрагментами эпической формы (фигура транспозиции). Первый фрагментэтого мультипликационного докуфарса следует сразу после закадровойреплики нарратора-Бродского, через переходный план с хроникальнойфотографией из зала суда.
Действие-диалог происходит в тесной коробке,судья спрашивает, подсудимый отвечает: «Вы учились этому, чтобы бытьпоэтом? – Я не думаю, что это дается образованием. – А чем же? – Ядумаю, это - от бога». Затем вновь включается пространство-времяинтервью (в кадре детали интерьера, фото), с комментарием Бродскогонарратора: «Мне больше всего понравилось обвинение в развращениимолодежи путем распространения книг таких запрещенных авторов, какАхматова и Цветаева, а?! (смеется)». И такие «временные переброски»происходят еще дважды, при переходах от одного свидетеля к другому.После допроса первого свидетеля: «Свидетель Смирнов! – Смирнов,начальник Дома обороны. Я лично с Бродским не знаком, но хочу сказать,что если бы все граждане относились к накоплению материальныхценностей, как Бродский, нам бы коммунизм долго не построить» следуетдаже не комментарий, а короткий фрагмент интервью: «Когда Ахматова сблизкими своими людьми обсуждала суде над вами, то любила повторять,что власти своими руками нашему рыжему создают биографию – Да-да».После второго: «Свидетель Денисов! – Денисов, трубоукладчик.
Я Бродскоголично не знаю, но хочу подсказать мнение, что меня его трудовая289деятельность, как рабочего, не удовлетворяет » также кусок интервью суже пространным ответом Бродского: «Что вы думаете о тех, ктосимпатизирует советской системе? – Всякий, кто симпатизируетполитической системе, уничтожившей 60 миллионов подданных радиукрепления своей стабильности, должен быть признан законченнымидиотом». И, несомненно, здесь возникает даже некоторая перекличкамежду интервью и судебным допросом как разными формами принуждения вдостижении истины.
А в результате после опроса последней свидетельницы:«Свидетельница Ромашова! – Ромашова, преподавательница марксизмаленинизма. Я лично Бродского не знаю. – А сами вы знакомы со стихамиБродского? – Знакома. Это ужас, они ужасны», сразу же звучит приговор:«Суд применяет указ – сослать Бродского в отдаленные местности срокомна пять лет с применением обязательного труда», и после очередных«ситкомовских» смеха и хлопков (они включаются после завершения каждойдопросной сцены) продолжается интервью: «А вы знали, что этот процесспривлек к вам внимание мировой общественности – Нет, к несчастью …»,возвращающее нас в хронотоп беседы (идет тема несчастной любви поэта).Здесь мы наблюдаем и чередование «точек зрения», уже отмеченное вразделе 2.2.3, но это точки зрения не нарраторов, а персонажеймиметической микроистории, в то же время это и проявление анахронии,прерывание действия интермедии нарратором для комментария илирассуждения, то есть, тот самый женнетовский «нарративный металепсис».Причем, здесь отчетливо проявляется «самое волнующее в металепсисе —это именно то неприемлемое и настойчивое допущение, чтоэкстрадиегетическое, возможно, уже всегда диегетично и что повествовательи его адресаты, то есть вы и я, сами, по-видимому, тоже принадлежатнекоторому повествованию»326.326Женнет Ж.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
