Диссертация (1145144), страница 26
Текст из файла (страница 26)
Сотни миллионов людей без всякой стачки считают дурнымделом ростовщичество, распутство, насилие над слабыми, воровство,13О средствах выразительности в проповеди [Прохватилова 2011].131убийство и многое другое и воздерживаются от этих дел. То же самоедолжны бы рабочие люди делать по отношению земельной собственности.Они сами же видят всѐ беззаконие такой собственности и считают егоскверным, жестоким делом.
Так зачем же они не только принимаютучастие в нем, но поддерживают его? («К рабочему народу», IX; 35: 135)Никак нельзя предвидеть, какое именно произведет изменение вустройстве общества сознание рабочими того, что участие в земельнойсобственности есть дурное дело, но несомненно, что изменения этипроизойдут тем более значительные, чем больше будет распространеноэто сознание («К рабочему народу», X; 35: 136).Изменения, которые могут и должны произойти во владении землеювследствиесознаниярабочихбеззаконияучастиявземельнойсобственности, могут быть очень разнообразны, и трудно предвидеть,какие именно они будут, но одно несомненно, что ни одно искреннее усилиечеловека поступить в этом деле по-божьи или по совести не пропадетдаром.«Что я сделаю один против всех?» – часто говорят люди, когда импредстоит поступок, не одобряемый большинством.
Этим людям кажется,что для успешности дела нужно быть всем или, по крайней мере, многим, номногим нужно быть только для дурного дела. Для хорошего же деладостаточно быть одному, потому что Бог всегда с тем, кто делаетхорошее дело. А с кем Бог, с тем рано или поздно будут и все люди.Во всяком случае все улучшения в положении рабочих произойдуттолько оттого, что они сами будут поступать более согласно с волей Бога,более по совести, т. е. более нравственно, чем они поступали прежде («Крабочему народу», X; 35: 136-137).Пытались и пытаются рабочие освободиться каждый отдельно тем,что поддерживают беззаконие земельной собственности, которое сами жеони осуждают, и если положение некоторых – и то не всегда и не надолго –132и улучшается от такого участия в дурном деле, положение всех от этоготолько ухудшается («К рабочему народу», XI; 35: 137).«Но нужда, – скажут на это.
– Как бы ни был убежден человек вбеззаконии земельной собственности, трудно ему удержаться от того,чтобы не пойти, будучи солдатом, туда, куда его посылают, и не работатьна помещика, если эта работа может дать молоко его голодным детям.Или как воздержаться крестьянину от найма помещичьей земли, когда унего полдесятины на душу, и он знает, что ему с своей семьей непрокормиться той землѐю, которой он владеет?» Правда, что очень труднои то, и другое, и третье, но ведь такая же трудность во всякомвоздержании от дурного дела.
А между тем люди большею частьювоздерживаются от дурных дел. Здесь же воздержание менее трудно, чем вбольшей части дурных дел, вред же от дурного дела, участия в земельномзахвате, более очевиден, чем во многих дурных делах, от которыхвоздерживаются люди («К рабочему народу», XIII; 35: 139-140).Если бы только все рабочие вполне понимали, что работа напомещиков и наем их земель есть дурное дело, то людей, работающих наземлях помещиков и нанимающих земли, становилось бы всѐ меньше именьше («К рабочему народу», XIII; 35: 140).В контексте статьи «К рабочему народу» ФЕ дурное дело приобретаетзначение «плохое, скверное дело, жизнь не по Божьему закону, не посовести». Выбором жанра объясняется композиция статьи: последняя XVглава представляет собой итог: Толстой обобщает всѐ сказанное, используялексему дурное, в данном контексте – «осколок» ФЕ, мы наблюдаем пример«свѐртывания» пословицы.
Кроме того, писатель суммирует сказанное путѐмсемантизации осколка дурное при помощи союза то есть, представляющеготождественные отношения в высказывании и придающего его второй частихарактер уточнения. Так представлена метаязыковая функция, реализуемая впроповеди, которая характерна для фразеологии языка Л.Н. Толстого внезависимости от жанровой принадлежности текста:133Приобрести еѐ вы можете не бунтами, от которых избави вас Бог, недемонстрациями, не стачками, не социалистическими депутатами впарламентах, а только неучастием в том, что вы сами считаете дурным,т. е. не поддерживать беззакония земельной собственности как насилиями,производимыми войсками, так и работами на помещичьих землях илинаймом их («К рабочему народу», XV; 35: 147).В конце статьи Толстой употребляет ФЕ делать дурное и образует помодели ФЕ делать хорошее, что представляет собой пример дихотомиихорошо – плохо и образует антитезу, что так же характерно для жанрапроповеди.
Заканчивается анализируемый абзац авторским афоризмом,выступающимоднойизсильныхпозицийтекста,подводяитогвысказыванию:Так что для достижения истинного блага человеку нужно заботитьсяне об изменении внешних условий, а об изменении только себя: нужноперестать делать дурное, если он делал его, и начать делать хорошее, еслион не делал его. Все двери, ведущие людей к истинному благу, отворяютсявсегда только на себя («К рабочему народу», XV; 35: 148).Кроме того, следует выделить другие смысловые доминанты,содержащиеся в последней главе статьи и относящиеся к библейскойфразеологии, перестать служить мамону и начать служить Богу (ср.:служить Богу и мамоне) и Познаете истину, и истина сделает вассвободными. В первом контексте при употреблении БФЕ прослеживаетсядвучленность структуры, что позволяет говорить о бинарности как одном изпризнаков проповеди, во втором находит отражение другой признак –лексический повтор лексемы благо и компонента БФЕ истина в пределахпредложения:А потому рабочим для того, чтобы освободиться от того угнетения,в котором их держат правители и богатые, есть только одно средство:отказаться от тех основ, которыми они руководствуются в своей жизни,134т.
е. перестать служить мамону и начать служить Богу («К рабочемународу», XV; 35: 148).А поймете то, что для вашего истинного блага вам нужно толькожить по закону Бога братскою жизнью, делая другим то, что вы хотите,чтобы вам делали, и в той мере, в которой вы поймете это, а понявшиисполните,осуществитсяитоблаго,котороговыжелаете, иуничтожится ваше рабство: «Познаете истину, и истина сделает вассвободными» («К рабочему народу», XV; 35: 150).Таким образом, выстраивается логический ряд, построенный наантитезе: служение Богу есть средство познания истины. Выбор КВбиблеизмовмотивированнетолькопринципамидидактизмаиморализаторства, характерными для писателя, но и жанрологически.В ХIХ главе (ч.
2, т. IV) романа-эпопеи «Война и мир» БФЕ земляобетованная выполняет текстообразующую функцию в пределах главы.Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметьсилы двигаться. <…> Обетованная земля при наступлении французов былаМосква, при отступлении была родина («Война и мир», т. IV, ч. 2, гл. ХIХ).Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманываясебя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску. («Война и мир», т.IV, ч.
2, гл. ХIХ; 12: 115-116).Военная ситуация кардинально меняется: Наполеон ушел из Москвы.По мере отступления французской армии происходит ее разложение: резкоуменьшился количественный состав войск, нет провианта, теперь мнимой (ав результате – гибельной) целью становится Смоленск. БФЕ обетованнаяземля употребляется в значении «Место, куда кто-либо страстно мечтает истремится попасть; предмет страстных желаний, устремлений, надежд ит.п.». Повторение одной и той же единицы усиливает экспрессию. Писательпоследующимисловамиконкретизируетобразуется контраст Москва – родина.значение,вследствиечего135РассмотримфункционированиепословицыСтараяхлеб-сольпомнится в сказке Л.Н.
Толстого «Волк и мужик» (1875).Гнались за волком охотники. И набежал волк на мужика. Мужик шел сгумна и нес цеп и мешок.Волк и говорит: «Мужик, спрячь меня, – меня охотники гонят».Мужик пожалел волка, спрятал его в мешок и взвалил на плечи. Наезжаютохотники и спрашивают мужика, не видал ли волка?– Нет, не видал.Охотники уехали. Волк выскочил из мешка и бросился на мужика,хочет его съесть. Мужик и говорит:– Ах, волк, нет в тебе совести: я тебя спас, а ты ж меня съестьхочешь. – А волк и говорит:– Старая хлеб-соль не помнится.– Нет, старая хлеб-соль помнится, хоть у кого хочешь спроси, –всякий скажет, что помнится.
– Волк и говорит:– Давай, пойдем вместе по дороге. Кого первого встретим, спросим:забывается ли старая хлеб-соль, или помнится? Если скажут: помнится,– я пущу тебя, а скажут: забывается, – съем.Пошли они по дороге, и повстречалась им старая, слепая кобыла.Мужик и спрашивает: «Скажи, кобыла, что, помнится старая хлеб-сольили забывается?»Кобыла говорит:– Да вот как: жила я у хозяина двенадцать лет, принесла емудвенадцать жеребят, и все то время пахала да возила, а прошлым годомослепла и все работала на рушалке; а вот намедни стало мне не в силукружиться, я и упала на колесо.
Меня били, били, стащили за хвост подкручь и бросили. Очнулась я, насилу выбралась, и куда иду – сама не знаю. –Волк говорит:– Мужик, видишь – старая хлеб-соль не помнится.Мужик говорит:136– Погоди, еще спросим.Пошли дальше. Встречается им старая собака. Ползет, зад волочит.Мужик говорит:– Ну, скажи, собака, забывается ли старая хлеб-соль, илипомнится?– А вот как: жила я у хозяина пятнадцать лет, его дом стерегла,лаяла и бросалась кусаться; а вот состарилась, зуб не стало, – меня содвора прогнали, да ещѐ зад оглоблею отбили.
Вот и волочусь, сама не знаюкуда, подальше от старого хозяина.Волк говорит:– Слышишь, что говорит?А мужик говорит:– Погоди еще до третьей встречи.И встречается им лисица. Мужик говорит: «Скажи, лиса, что,помнится старая хлеб-соль или забывается?»А лиса говорит:– Тебе зачем знать?А мужик говорит:– Да вот бежал волк от охотников, стал меня просить,— и я спряталего в мешок, а теперь он меня съесть хочет.Лисица и говорит:– Да разве можно большому волку в такой мешок уместиться? Кабы явидела, я бы вас рассудила.Мужик говорит:– Весь поместился, хоть у него сама спроси.И волк сказал: «Правда».Тогда лисица говорит:– Не поверю, пока не увижу.
Покажи, как ты лазил.Тогда волк всунул голову в мешок и говорит: «Вот как».Лисица говорит:137– Ты весь влезь, а то я так не вижу.Волк и влез в мешок. Лисица и говорит мужику: «Теперь завяжи».Мужик завязал мешок. Лисица и говорит:— Ну теперь покажи, мужик, как ты на току хлеб молотишь. –Мужик обрадовался и стал бить цепом по волку.А потом говорит: «А посмотри, лисица, как на току хлеботворачивают»,— и ударил лисицу по голове и убил, а сам говорит: «Стараяхлеб-соль не помнится!» ( «Волк и мужик»; 21: 269).Паремия Старая хлеб-соль помнится положена в основу сказки «Волки мужик».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
