Диссертация (1145123), страница 44
Текст из файла (страница 44)
De idol.10, 4). Эту позицию апологета, не желавшего, чтобы христиане оставалисьнекультурными, легко понять в его эпоху, когда они «образовывали ещёлишь небольшое сообщество, инкапсулированное (enkystée) в тело языческойимперии» [Marrou 1938: 397]. Примечательно, что живший двумя столетиямипозже Блаженный Августин сетовал на то, что сыновья человеческие должныучить выдумки про богов, да ещё за плату (Aug.
Conf. I, 16, 26). Тертуллианже сам порой пытался просвещать христиан в том, что касается этихвыдумок: в сочинении «Об идолопоклонстве», например, он решаетликвидировать пробел в знаниях своих читателей в области языческойлитературы, сообщая им сведения о так называемых «дверных богах» (Tert.De idol.
15, 5)Отмечая в целом терпимое отношение Тертуллиана к античнойкультуре, не следует и преувеличивать его знания в этой области: в211литературных реминисценциях Тертуллиана «нет ничего, что превышало быбагаж добросовестного школьника» [Alès 1937: 334]. Выясним, как апологетприменял свои знания на практике.Нужно иметь в виду, что не все его «заимствования» могли бытьсделаны специально. Он мог неосознанно вставлять в свой текст хорошознакомый чужой. В таких случаях нужно говорить не о функциональнойинтертекстуальности, но и о случайном интертексте у Тертуллиана,свидетельствующем лишь о его хорошей школьной подготовке. Приведёмодин такой пример. Тертуллиан, верный своим хилиастическим взглядам,заявляет: «Когда минует тысяча лет этого царства, в пределах каковогопериода завершится воскресение святых, воскресающих в соответствии сзаслугами раньше или позднее, тогда, когда произойдёт и разрушение мира,и всемирный пожар (conflagratione) суда, мы, изменившись в мгновение ока вангельскую сущность, разумеется, посредством того самого (описанногоапостолом) облечения в нетление, будем перенесены (transferemur) вЦарствие Небесное» (Adv.
Marc. III, 24, 6). Эсхатологический контекст илексические соответствия позволяют предположить, что карфагенскийполемист вольно или невольно следовал здесь Сенеке,144 у которого естьтакой отрывок: «Я, пожалуй, приму и эти причины <потопа, наряду свлиянием звёзд и открытием новых источников рек> – ведь не от одногопроисходит таковая гибель – и полагаю, что ту, которая, согласно нашим,сказывается при воспламенении (in conflagratione), также должно отнести(transferendam) сюда» (Sen. Nat. quaest. III, 29, 2).Обратимся к тексту, при создании которого Тертуллиан, частозаглядывавший не в оригинальные греческие произведения, а в трудыгреческих апологетов или в компендии, воспользовался первоисточником идаже сослался на него. Говоря о бедствиях, обрушивавшихся на человечество144Сенеку М.
фон Альбрехт считает важным образцом для Тертуллиана принаписании трактатов [Альбрехт 2005: 1670]. Апологет называл Сенеку «часто наш»:Seneca saepe noster (De an. 20, 1).212до Христа, апологет пишет: «Упоминает и Платон землю, большую, чемАзия или (vel) Африка, похищенную Атлантическим морем» (Apol. 40, 4, ср.:Plat. Tim. 24e–25d). Из пяти содержащихся в «Апологетике» ссылок наПлатона только эта не встречаются у греческих апологетов [Щеглов 1888:191–192]. Отрывок, имеющий сходство с процитированным фрагментом,имеется в сочинении «О плаще» (2, 3): «Изменяется и теперь местами облик<земли>, <...> когда <остров> в Атлантическом океане, равный Ливии илиАзии, уже <напрасно> разыскивается (cum in Atlantico Libyam aut Asiamadaequans iam quaeritur) <...>». В. Бульхарт на основании слов Платона в«Тимее» (24е) «Ливия и Азия» полагает, что aut означает «и» [Bulhart 1957:53].
Однако Тертуллиан мог неточно передать, полагаясь на свою память,содержание мысли Платона: так в «Апологетике» он «Ливию» заменяет«Африкой». Здесь он берет в свидетели своей правоты авторитетного дляадресатов своей работы философа, имя которого называет.Возможен и другой способ ссылки: не сообщая имени автораиспользованного сочинения, Тертуллиан называет имя главного героя. Так онделает при полном иронии сопоставлении двух еретиков – Маркиона иВалентина: «Более <, чем Маркион,> почтенен и благороден Валентин,который, дерзнув сначала замыслить двух, Бифона и Сиге, затем выпустилстаю божеств, насчитывающую до тридцати эоновых порождений, словнопомет Энеевой свиньи» (Adv.
Marc. I, 5, 1: ср. Verg. Aen. VIII. 43– 45).Иногда Тертуллиан, не упоминая никаких имён, приводит цитату,рассчитывая на её узнаваемость. Так, доказывая лживость молвы, порочащейхристиан, он цитирует, слегка изменив,145 стих из «Энеиды»: «Разве этамолва – не зло, быстрее которого нет ничего (nonne haec est fama malum, quonon aliud velocius ullum)» (Ad nat. I, 7, 2; ср.: Verg. Aen. IV, 174). Здесьхристианский автор ссылается не на создателя текста, а на сам текст,который, став фактом языка, может воздействовать на читателя.145В. Краузе полагает, что «только в одном пункте Тертуллиан изменяет Вергилия:из персонифицированной Молвы он делает отвлечённое понятие» [Krause 1958: 153].213Объясняя законы Творца о нечистой пище, Тертуллиан вспоминаетхрестоматийные слова комедиографа Теренция: «без Цереры (т. е.
хлеба) иЛибера (т. е. вина) хладеет (friget) Венера (т. е. любовь)» (Ter. Eun. 732).Апологет просит читателя: «Уразумей <…> предусмотрительность вотношении спутников обжорства, то есть похоти и роскошества, которыехладеют (frigescunt) при сдерживании чревоугодия, – ведь “народ ел и пил ивстал, чтобы играть“ (см. Исх.
32:6)» (Adv. Marc. II, 18, 2).Тертуллиан не пренебрегал и обращением к рядам литературномифологических примеров. Перечисляя водоёмы, обладающие чудеснымисвойствами, он называет и Стигийские болота, якобы удаляющие, по словампоэта, смерть, но не спасшие сына Фетиды (De an. 50, 3). В другом месте онутверждает: «Те, которые безумны, принимают одних за других. Так Орестувидел мать в сестре, Аякс – Улисса в скоте, Афамант и Агава – зверей всыновьях. В этой лжи ты будешь упрекать глаза или неистовство?» (De an. 17,9). Призывая возненавидеть золото, погубившее праотцов (см.: Исх. 32:35),он заявляет, что для христиан всегда, а особенно теперь, не золотой век, ножелезный (Tert.
De cult. fem. II, 13, 6). Опровергая Маркиона, апологетговорит о двух богах этого гностика как о двух Симплегадах егокораблекрушения (duas Symplegadas naufragii sui) (Adv. Marc. I, 2, 1), а егоХриста сравнивает с «ослом из Эзопова колодца»: в четвертой книгеТертуллиан от лица иудеев спрашивает придуманного Маркионом Христа:«Как давно ты начал действовать среди нас, чтобы жаловаться на время? Вкаких <обстоятельствах> ты терпел нас, чтобы приписывать себе терпение?Как только появляешься, подобно ослу из Эзопова колодца, и уже кричишь»(Adv.
Marc. IV, 23, 2).146 Опровергая веру в переселение душ, Тертуллианзамечает, что даже Платон, которого можно было бы счесть Нестором из-за«мёда красноречия», не помнит, кем был в прошлой жизни (De an. 31, 6).146По поводу последних слов А. д’Але замечает, что эта басня упоминается толькоздесь [Alès 1937: 333].214Х. Хоппеприводитцелыйряддругихлюбопытныхсравнений,заимствованных из мифологии [Hoppe 1903: 219].Итак, мы находим у Тертуллиана фрагменты с указанием именицитируемого автора или главного героя, известные стихотворные строки илилегко узнаваемые реминисценции, а также примеры, взятые из компендиев.Поскольку слова поэтов и данные мифологии не могут рассматриваться какрешающий аргумент в сочинениях, обращённых не к язычникам, необходимообъяснить появление там таких отсылок.Мы рассмотрим тертуллиановские пассажи с предполагаемымизаимствованиями из языческих источников, доказывая не только сам фактиспользования им стихов римских поэтов, но и то, что он делал этонамеренно, решая определённые идеологические и литературные задачи.2.2.2.2.
Свидетельство Овидия о происхождении и гибели телаТертуллиан нередко обращался к стихам Овидия и к заимствованным унего образам, однако, следуя своему правилу, он только один раз [Hagendahl1983: 18] называет римского поэта по имени. Разоблачая валентиниан,карфагенскийавторвосклицает:«Овидийуничтожилбысвои“Метаморфозы”, если бы сегодня узнал о бóльших, выдуманных еретиками»(Tert. Adv. Val. 12, 1).Учёные указывают и на другие места, где может проявляться влияниеОвидия. Гуго Ранер находит в тертуллиановской характеристике Гомера –«глава поэтов, поэтов влага и все море» (princeps poetarum, poetarum undа etomne aequor) (Ad nat. I, 10, 37) – эхо стихов из «Любовных элегий» (Ov.Amor. III, 9, 25–26), в которых слепой поэт чествуется как источник всехмусических сил [Rahner 1957: 422].Утверждая, что «из всего варварского и скорбного (triste), что есть наПонте, ничто не может сравниться с тем фактом, что там родился Маркион»(Adv.
Marc. I, 1, 4), Тертуллиан, по мнению Эрнста Нёльдехена,«оглядывается на Овидия», жаловавшегося в своих «Скорбных элегиях»215(Tristia) и «Письмах с Понта» (Epistulae ex Ponto) на суровую природу этогокрая [Noeldechen 1886: 320].Во второй книге сочинения «О женском убранстве» Тертуллиананаходим реминисценцию овидиевской фразы о женщинах, которые«приходят посмотреть, приходят, чтобы быть увиденными (spectatum veniunt;veniunt spectentur ut ipsae)» (Ov.
Ars amat. I, 99): «Ведь ради этих встреч и длятого, чтоб других посмотреть и себя показать, все толпами идут вобщественные места» (Propter istos enim conventus et mutuum videre ac videriomnes pompae in publicum proferuntur) (Tert. De cult. fem. II, 11, 1).В «Апологетике» Тертуллиан утверждает, что нелепо заставлятьчеловека почитать богов, если он этого не хочет. Такой человек, по мнениюавтора, может сказать принуждающему его поступать против совести: «Нежелаю, чтобы Юпитер был благосклонным ко мне.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
