Диссертация (1145123), страница 36
Текст из файла (страница 36)
De res. 44, 6–7).В «Септуагинте» и «Вульгате» мы встречаем «медные врата» (πύλαςχαλκᾶς, portas aereas) и «железные засовы» (μοχλοὺς σιδηροῦς, vectesferreos).110 Тертуллиан меняет местами определения при «вратах» и«засовах», а вместо прилагательного «железные» употребляет слово«адамантовые»,т. е.,вероятно,стальные.Словоἀδαμάντινος(«адамантовый») в Новом Завете не встречается, а в «Септуагинте» онопоявляется при существительном «ум» в неканонической четвертой книгеМаккавеев (4 Макк. 16: 13). В книге пророка Амоса находим иприлагательное, и существительное с этим корнем: «Такое явил мне Господь:и вот, муж, стоящий на адамантовой стене, и в руке его адамант (ἀδάμας). Исказал мне Господь: “Что ты видишь, Амос?” И я сказал: “Адамант”.
Исказал Господь мне: “Вот я помещу адамант среди народа Моего Израиля<...>”» (Ам. 7: 7–8). В масоретском тексте во всех четырех местахиспользуется слово ’[ אנךǎnāk] («свинцовый отвес», встречающееся только вАм. 7:7–8 [Brown-Driver-Briggs 1999: 59; Lisowsky 1993: 127]).
ХотяТертуллиан, как мы видели, часто меняет слова и их порядок в цитируемомтексте Писания, однако появление крайне редко встречающегося в Библиислова в ином, чем в оригинале, контексте требует объяснения.В римской литературе есть несколько похожих примеров из Вергилия,Овидия, Проперция.111 Примечательно, что «адамантовы врата» из языческих110Пс. 106: 16, ср.: Ис. 45: 2, где вместо «медных врат» – «медные двери» (θύραςχαλκᾶς).111«Врата огромные и колонны на прочном адаманте (porta <…> ingens solidoqueadamante columnae), так что никакая сила мужей, ни сами небожители не могут разрушитьих войной» (Verg. Aen.
VI, 552–554). «<Фурии> сидели перед замкнутыми адамантомвратами темницы (carceris ante fores clausas adamante sedebant)» (Ov. Met. IV, 453). «Когда178мифов проникли не только в тертуллиановский трактат, но и в сочиненияпозднейшей европейской литературы. Например, в эпической поэмеМильтона «Потерянный рай» читаем: «Я храню ключ от адской бездны, поданному мне праву и по воле Всемогущего Царя Небес. Он заповедал мневовек не отворять этих адамантовых врат (These adamantine gates)» (Milt.
II,850–853, пер. А. Шульговской). Образ «медных засовов» (aeneas seras) такжеприсутствовал у античных авторов, например, у Вергилия упомянуты«медные запоры» (aerei vectes) в храме Януса (Verg. Aen. VII, 609), которыеОвидий называет sera (Ov. Fast. I, 280). Надо заметить, что слова porta«врата» и sera «засов» из трактата «О воскресении плоти» соседствовали впохожем контексте у Проперция: «Не презирай и сны, приходящие изсвященных врат (portis): / Пришедшие священные сны знаменательны. /Ночью мы, скитаясь, носимся; ночь освобождает запертые тени, / Блуждает исам Кербер, отбросив засовы (sera)» (Prop. IV, 7, 87–90).Соединение библейских текстов и античных образов – сказочногофеникса, мифологических гигантов, литературных «возношения одеяний» и«адамантовых врат» – выглядит у апологета естественным и гармоничным и,не изменяя сути христианской веры, содействует ему в объяснении её людям,как не обременённым образованием, так и знакомым с высокой поэзией.Появление загадочной аравийской птицы в библейском пассаже непротиворечит ни проповедническому методу апостола Павла, находившего уязычников отголоски истины (Деян.
17:22–23), ни переводческому приёму«семидесяти толковников», решивших сделать именем третьей дочери Иоварог вскормившей Зевса козы Амалфеи (Иов 42:14). Используя образ«возношенияодеяния»вместо«возношенияисцеления»,Тертуллиандемонстрирует способность не только изменять библейские цитаты, но ивыбирать наиболее подходящие из уже использованных другими.
Замена«медных врат» «адамантовыми вратами» подтверждает литературнуюперевозчик (т.е. Харон) получил медь, встают пути неумолимым адамантом (non exoratostant adamante viae)» (Prop. IV, 11, 3–4).179начитанность и переводческий талант первого латинского христианскогоавтора.2.2. Обращение Климента и Тертуллиана к античным авторам2.2.1. Классическое наследие у Климента2.2.1.1. Отношение Климента к стилистической обработке текстаКлимент, как и многие другие авторы, языческие и христианские,говорит о своём нежелании стремиться к изысканности речи: «Я жеруководствуюсь справедливым, как кажется, принципом: жить согласно сразумом и понимать то, что делается явным, довольствоваться же только тем,чтобы намекать на подразумеваемое, не обнаруживая никакой ревности ккрасноречию (εὐγλωττίαν).
Каким словом (ὀνόματι) обозначается то, что яхочу показать, для меня не важно. Ибо я хорошо знаю, что самое лучшее –быть спасённым и помочь желающим спастись, а не составлять легковесныеречи, словно побрякушки (τὰ λεξείδια καθάπερ τὰ κόσμια)» (Strom. I, 10, 48, 1).Несмотрянастереотипностьподобныхзаявленийвантичности,Дж. В. Баттерворт, ссылаясь на эти слова Климента, утверждает: «Дажелитературный стиль оказывается презираемым (is despised), как если быкрасота языка неизбежно должна была влечь за собой потерю силы и истины,– странная идея (a strange idea) для поклонника Платона» [Butterworth 1915:75].
В примечании к этому месту английский учёный пишет: «Аргумент,направленный, главным образом, против софистической искусности итщательной обработки; нопрактика Климента показывает, что онпренебрегал красотой стиля. Он более ясно высказывается в Strom. II, 1, 3, 1:“Мы уже много раз говорили, что не заботимся о том, чтобы говорить направильном греческом языке (ἑλληνίζειν), и не упражняемся в этом.
Сиеподходит для того, чтобы многих увести от истины”» [Ibid.: 75, n. 6]. СБаттервортом соглашается Мортлей, заявляя, что Климент не претендует накрасоту стиля (à la beauté de style), и приводя замечание английского учёногоо странности этой позиции для почитателя Платона, «чьи сочинения оченьтщательно сделаны с точки зрения композиции и стиля» [Mortley 1973: 205].180Чтобы лучше понять отношение Климента к «красоте стиля», исследуемоедвумя этими учёными, необходимо обратить внимание на контекст, изкоторого извлекается анализируемый фрагмент.
В следующем за нимотрывке (Strom. I, 10, 48, 2–3) Климент приводит изречение «пифагорейца»(у Платона принадлежность этого чужеземца к конкретной философскойшколе не уточняется) из платоновского «Политика» (Plat. Polit. 261e),считавшего, что для разума полезно не заботиться о словах (τοῖς ὀνόμασιν), ицитату из «Теэтета». В этом диалоге Сократ учит: «Непринуждённоеобращение (τὸ δὲ εὐχερές) со словами и выражениями без тщательного ихотбора, по большей части, не считается неблагородным, напротив, скорееобратное говорит о недостатке свободного образования <…>» (Plat.
Theaet.184 c, пер. Т. В. Васильевой). Мы видим, что и Климент, и Платон призываютк простоте речи. «Простота (ἀφέλεια), – одна из возможных риторическихпрограмм, предусмотренных риторической системой» [Аверинцев 1991: 17].Таким образом, александрийский богослов, оправдывающий своё нежеланиебыть красноречивым ссылками на знаменитого греческого философа, неможет быть обвинённым в пренебрежении к литературному стилю кактаковому.Болеетого,Климентзаявляетздесьосвоейверности«благородному» направлению в античной литературной традиции.Учитывая контекст, мы можем с уверенностью заявить, что замеченноеБаттервортом и Мортлеем противоречие у Климента между почитаниемПлатона и пренебрежением к стилю кажущееся. Ведь и для Платона,называемого С.
В. Меликовой-Толстой «величайшим стилистом древности»,была характерна нелюбовь к риторическим ухищрениям, проявлявшаяся вотрицании им позволительности «пользования стилистическими приёмами»[Меликова-Толстая 1996: 161].Клименткритикуетриторическиеухищрениянетолькосплатоновских, но и с библейских позиций, но и такая критика не вступает врадикальное противоречие с платоновской точкой зрения: «Диалектам<языческихнародов>пророчество181незнакомо.Ведьвгреческих<сочинениях>такназываемыеизменениятроповцеленаправленнопроизводят утаивания, будучи сделанными по образу наших пророчеств, но снамереннымотклонениемотпрямогосмысла,имеющимместовритмизированной или непосредственной речи.
Троп (ὁ τρόπος), стало быть,представляет собой способ выражения (λέξις), уводящий от прямого значенияслова к переносному ради композиционных целей и для выразительности,приносящей пользу речи. Пророчество же совершенно не заботится ословесном облике для придания ему красоты, но, так как истина непринадлежит всем, многими способами (πολυτρόπως)112 прикрывает её, даруясвет только посвящённым в гносис, ищущим истину посредством любви»(Strom. VI, 15, 129, 2–4). В самом деле, Климент, по словам У.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
