Диссертация (1145123), страница 13
Текст из файла (страница 13)
Эта тема развивается и в сорок шестойглаве, где христиане противопоставляются философам: «Имя философов необращает в бегство демонов. Разве нет? Ведь философы считают демоновуступающими только богам. Сократ говорил: “Если демон позволит”, хотя иимел некое представление об истине, – ведь он отрицал богов, – однако ужеперед смертью он распорядился принести петуха в жертву Эскулапу, думаю,в честь его отца, ибо Аполлон возвестил, что Сократ – мудрейший из всех(ср.: Plat.
Apol. 21a). О, безрассудный Аполлон! Засвидетельствовалмудрость того, кто отрицал существование богов» (Apol. 46, 5).36 НижеТертуллиан снова обращается к Сократу: «Впрочем, – если нас будутпобуждать говорить о стыдливости, – я читаю часть аттического приговораСократу, объявленному растлителем юношей» (Apol. 46, 10, ср.: Plat. Apol.24b). Проявление такого внимания в сочинении, имеющем сходное сплатоновскимдиалогомназваниеидоказывающемложностьгосударственной религии, к древнегреческому мудрецу, который былобвинён в том, что он не признаёт полисных богов (Plat. Apol.
24b–с),представляется неслучайным. «Апология Сократа» стала для Тертуллианаключом к сердцам языческой аудитории.Подтверждение этой гипотезы мы обнаруживаем в трактате «О душе».Говоря о последних часах жизни Сократа, апологет сопоставляет казньфилософа и казни христиан: «Ещё в сократовском узилище возникли пренияотносительно состояния души <…>. Чтó же, вне всякого сомнения, моглачувствовать душа Сократа <…> тогда, когда уже вернулось священноетакже: «Сколько, однако, более достойных мужей вы оставили впреисподней! Некоего Сократа, славного мудростью» (Apol. 11, 15; ср.
Apol. 39, 12).36Cм.64судно, когда уже была выпита цикута приговора, когда рядом уже стояласмерть? Ибо душа, сколько бы она ни была безмятежна и спокойна (её непривели в замешательство <…> ни рыдания супруги, почти вдовы, ни виддетей, уже сирот), конечно, была все же взволнована в том отношении, чтостаралась не волноваться <…>. Что же другое мог бы чувствовать любойнесправедливо осуждённый человек, кроме облегчения от сознания того, чтоон наказан не по заслугам, не говоря уже о философе <…>? Так, оказавшейсярядом супруге, которая после приговора малодушно воскликнула: “Сократ,ты осуждён несправедливо!”, он тотчас же ответил, находя в этом утешение:“а ты хотела, чтоб справедливо?” А потому не надо удивляться, если он,желая и в тюрьме сокрушить руки Анита и Мелита, перед лицом смертиотстаивает бессмертие души, чтобы этим вынужденным предположениемперечеркнуть несправедливость приговора.
К тому же вся тогдашняяпрославленная мудрость Сократа проистекает из его стремления сохранитьневозмутимость, а не из уверенности в постигнутой им истине. Ибо комуоткрылась истина без Бога? <…> Сократ же, конечно, находился подвоздействием противоположного духа, поскольку говорят, что демон непокидал его с детских лет <…>. И если по этой причине Сократ считаетсямудрейшим, согласно изречению Пифийца, тоже демона, конечно же,оказывающего услугу своему сообщнику, то насколько достойнее ипоследовательнее утверждение христианской мудрости, от дуновениякоторой отступает вся сила демонов? Эта мудрость небесной школы приотрицании богов мира сего более свободна; она не лицемерит, приказываяпожертвовать Эскулапу петуха, она не вводит новых богов, но изгоняетстарых, она не развращает юношество, но наставляет его во всяческомцеломудрии.
И потому уже не в одном городе, но во всём мире ей выноситсянесправедливый приговор – за имя истины, которая, к сожалению, настолькоже более ненавистна, насколько полна, чтобы и смерть эта мудрость вкусилане из бокала приятным образом, но на кресте и на костре, со всевозможнойизобретательностью и жестокостью. Между тем, в этом весьма мрачном65узилище мира сего среди своих Кебетов и своих Федонов христианскаямудрость, если нужно провести исследование о душе, направляет его всоответствии с правилами Бога, уверенная, что нет никого, кто объяснил быдушу лучше, чем её Создатель» (De an.
1, 2–6). Это пространное сравнениехристиан с Сократом, пусть и имеющее неточности, пусть и оформленное какпротивопоставление, доказывает, что Тертуллиан видел некое сходствомежду ними. Об этом сходстве писали и более ранние церковные авторы(см., например: Iust. 1 Apol. 5). Тертуллиан, по своему обыкновению,дополняет их, изображая афинского мудреца одновременно и антиподомхристиан и их предшественником.При сопоставлении композиции «Апологии Сократа» и «Апологетика»можно обнаружить следующие параллели: в начале первого сочинения (Plat.Apol.
18с) и в седьмой главе второго (Apol. 7, 8–14) говорится о роли в делеобвиняемых молвы (φήμη,37 fama). Сократ начал защиту с опровержениясвоих первых безымянных обвинителей (Plat. Apol. 18а–24b), Тертуллиан – сопровержения распространённого в народе убеждения в существовании ухристиан людоедства и кровосмешения (Apol. 8, 1–9).38 После разборапервых обвинений Сократ опровергал Мелита (Plat.
Apol. 24b–28а),Тертуллиан – обвинения в оскорблении величия (Apol. 29, 1–35, 13), впровоцировании гнева богов (Apol. 40, 1–41, 4), в бесполезности для37Иустин и Афинагор также употребляют это слово в контексте возводимых нахристиан беспочвенных обвинений.38Иустин сначала опровергает обвинение христиан в безбожии (Iust. 1 Apol. 6–10,13, 24), потом в ожидании царства (Iust. 1 Apol. 11–12), в неуплате податей (Iust. 1 Apol.17, 1–3), в свальном грехе (Iust. 1 Apol. 27, 5; 29, 2–3). В 66-й и 67-й главах Иустинрассказывает о Евхаристии, опровергая так обвинение в людоедстве (ср.
2 Apol. 12, 5).Татиан скорее обвиняет язычников, чем защищается от их обвинений. Афинагор, заявляяо трёх главных обвинениях, выдвигаемых против христиан (безбожии, людоедстве,кровосмешениях) (Athenag. Leg. 3, 1), опровергает первое в главах с 4-й по 30-ю, третье вглавах с 31-й по 34-ю, второе в главах с 35-й по 36-ю. 37-я представляет собой заключение«Прошения».
Я. В. Ф. Борлефс полагает, что седьмая глава 1-й книги «К язычникам»Тертуллиана о молве, из-за которой христиан обвиняют в фиестовых трапезах и эдиповыхсовокуплениях, восходит к словам Афинагора об инкриминируемых молвой христианамбезбожии и этих двух преступлениях (Athenag. Leg. 2, 1; 3, 1) [Borlefs 1971: 225].66торговли (Apol.
42, 1–9) и т. п. Сократ ссылался на свой внутренний голос(Plat. Apol. 31с), Тертуллиан – на свидетельство души (Apol. 17, 4–6).Свою речь осуждённый Сократ завершил словами: «Но уже пора идтиотсюда, мне – чтобы умереть, вам – чтобы жить, а кто из нас идёт на лучшее,это никому не ведомо, кроме бога» (пер. М. С. Соловьева). Тертуллиан,понимая, что преследования христиан будут продолжаться, заявил в самомконцесвоейфиктивнойсудебнойречи:«Посколькубожественноепротиворечит человеческому, то, когда вы осуждаете нас, Бог насоправдывает» (Apol. 50, 16).
И Сократ, и христианский апологет делаютпарадоксальное заявление, противопоставляя обвиняемого/обвиняемых иобвинителей, причём доля первых явно или неявно объявляется лучшей, чемдоля вторых.ГоворяобобразцахТертуллиана,М. фон Альбрехтзамечает:«функциональное превращение защитительной речи в требование осудитьобвиняемого напоминает платоновскую Апологию» [Альбрехт 2005: 1670].Речь идёт о призыве в последней главе «Апологетика»: «Но делайте это,добрые наместники, становящиеся гораздо более любезными народу,принося им в жертву христиан; распинайте, истязайте, осуждайте,истребляйте нас: ведь доказательством нашей невинности служит вашанесправедливость» (Apol.
50, 12).«Апологию Сократа» и тертуллиановское послание «К Скапуле»сближают и «филантропические» заявления в обоих произведениях.Афинский мудрец говорит: «я весьма далёк от того, чтобы защищаться радисамого себя, как кто-нибудь, вероятно, полагает, но <защищаюсь> ради вас»(Plat. Apol. 30d). Карфагенский автор вторит ему: «Мы выпустили этукнижку, не за себя опасаясь, но за вас» (Tert. Ad Scap.
1, 2).Э. Лэнгстэдт видит сходство между Тертуллианом и Платоном в ихотношении к закону, «который является только формой, который не имеетразумного наполнения и который поэтому может только требовать тупогоповиновения из-за страха или надежды, является тираническим законом и67совершенно противоположен Божиему закону – закону, основанному направильном разуме» [Langstadt 1962: 126].Карфагенский апологет создавал некоторые свои сочинения какфиктивные судебные речи, считая этот жанр наиболее подходящим дляпроповеди новой религии.
Возможно, на его решение говорить с читателямикак оратор, а не как учитель повлияли его нетерпение, признаваемое имсамим (Tert. De pat. 1, 1), и жёсткость характера. При написании«Апологетика» образцом для Тертуллиана в том, что касается композиции,послужили не столько работы его греческих предшественников-христиан(Иустина, Татиана, Афинагора), сколько «Апология Сократа», в которую он,очевидно, часто заглядывал. Это обращение Тертуллиана к Платонупоказывает, что латинский апологет не был фанатиком и ради успеха деламог решиться на использование трудов своего противника.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
