Диссертация (1145099), страница 8
Текст из файла (страница 8)
Под знанием могут пониматься любыеинституционализированные верования и мнения, а наука лишается своего особого статуса иначинает рассматриваться наряду с прочими формами знания. Сильная программа в социологиизнания внесла свой вклад в формирование нового понимания научного знания, выявляя егосоциальные корни и вскрывая те социальные процессы, которые лежат в основеконструирования научных фактов. Исследования в области социологии знания показалинесоответствие идеальных моделей научного знания действительному функционированиюнауки.Исследования в области социологии научного знания стимулировали прагматическийповорот в эпистемологии. Философы науки Я.
Хакинг (Хакинг 1983), Н. Картрайт (Cartwright1983), А. Файн (Fine 1986) в попытке переместить фокус философии науки на изучениеисследовательской практики, начали развивать новый эмпирически ориентированный подходна пересечении с социологией научного знания (SSK).
Исследования науки как практики исвязанные с этим исследования научной культуры в рамках социологии научного знанияразвивались в работах Б. Латура, С. Вулгара (Latour, Woolgar 1979, Латур 2013), К. КноррЦетины (Knorr-Cetina 1981; Knorr-Cetina 1999), М. Малкея, Дж. Гилберта (Гилберт, Малкей1987; Малкей 1983). Однако, эти исследования, используя социологический аппарат,анализировали практику естественных наук, практика социологии практически не попадала всферу их анализа1.1В качестве примера анализа социологии из перспективы социологии знания можно упомянуть работу Н.Маллинза «Модель развития теоретических групп в социологии» (Маллинз 1980), однако основной фокус этойработы направлен не столько на исследование научной культуры, сколько на анализ стадий развития научныхгрупп.29В соответствии с принципами сильной программы, симметричный анализ успешного инеуспешного научного знания и трактовка науки, как особой культурной формы, должны бытьприменимы и к исследованию самой социологии.
Но для социологии выявление собственнойобусловленности затруднено по той причине, что она должна объяснять сама себя, а при этомпрактически невозможно избежать эпистемологического круга. Таким образом, содействиемодификации норм и моделей познания, не спасло социологию от собственной эпистемическойнеуверенности. Эта неуверенность в значительной мере проистекает из двойственнойпознавательной установки социологии: с одной стороны социология рассматривает познание,как социально-обусловленное явление, а с другой стороны, основывает свои притязания наимплицитном допущении об объективности научного знания. А. Гоулднер так характеризуетэту специфическую двойственность социологического мышления: социологи предполагаютсуществование двойственной реальности, в которой их собственное поведение, как молчаливоподразумевается, отличается от поведения тех, кого они исследуют.
При этом данноепротиворечие маскируется посредством «основной социологической предпосылки о том, чтолюдей формируют культура и социальная структура, когда социологи исследуют других, нокогда социологи думают о самих себе, они неявно используют предпосылку, что люди самитворят свою культуру» (Гоулднер 2003: 82). Подобная установка ведет к тому, что социальныенауки, не будучи уверенными в прочности собственных оснований, претендуют на то, чтобыисследовать все прочие формы знания, существующие в обществе – от повседневного доспециально-научного, при этом их инструменты редко обращаются на самих себя.«Испугавшисьсвоейненаучности,социологиясопротивляетсяпроверкесобственныхэпистемологических оснований.
Социологи не меньше, чем любые другие типы людей,являются тайными душеприказчиками моделей, которые управляют их практиками. До тех порпока мы не проверяем модель, иерархия методов остается незыблемой. Царственноеблагоразумие продолжает: опрос может быть ошибочен, но это лучшее, что мы имеем.Проверка основной модели науки показывает, что позитивизм является не единственновозможной моделью, и к тому же устаревшей. Вместо того чтобы фокусировать внимание наограниченности метода, мы можем обратиться к альтернативным регулирующим принципам.Вместе с многообразием моделей науки исчезает эпистемологическое основание дляранжирования методов» (Буравой 1997: 162).Своего рода ответом на сильную программу в социологии знания с ее претензиями нароль общенаучной эпистемологии стала разработка программы социальной эпистемологии(Fuller 1988; Goldman 1999).Переосмысливая влияние социальных факторов на научноезнание, социальная эпистемология рассматривает социальную обусловленность знания не как30источник искажений, но как само условие возможности познания.
Если субъект познания – неиндивид, а сообщество, коллектив или социальный институт, то психологические и логическиеобъяснения генезиса знания недостаточны, объяснение производства и распространения знанийобязательно должно учитывать изменяющийся социальный контекст. Связь знания сизменчивымсоциальнымконтекстомобусловливаетвозможностьсуществованиямножественных моделей обоснования знания, соответственно, эпистемология приобретаетсравнительно-исторический характер. А поскольку история науки представляет собой историюразвития коллективных субъектов производства знания, мыслительных коллективов, тосоциология должна стать основным инструментом анализа.
Социальная эпистемологияпытается совместить представления об изменчивости рациональности с необходимостьюоценивать исследовательские результаты по определенным критериями выработатьэпистемологическую стратегию, которая, отказываясь от универсальных критериев оценки«знания», в то же время не сводилась бы к полному релятивизму. После тезиса Рорти о «смертиэпистемологии», когда любые прочные основания познания оказались под подозрением,социальная эпистемология пытается сконструировать такую позицию, с которой возможнобыло бы оценивать различные формы знания.В условиях, когда универсальные основания познания не могут быть найдены ни вметафизике, ни в человеческой психологии, ни в обществе, ни в языке, ни в культуре,обоснования от имени философии утрачивают смысл, а эпистемологические вопросы из сферыфилософии постепенно переходят под юрисдикцию отдельных дисциплин.
Подобная,ограниченная дисциплинарно, региональная эпистемология, представляет собой обоснованиезнания изнутри поля определенной дисциплины, а общие критерии оценки знания получаютспецифическое преломление в соответствии с дисциплинарной спецификой. В этом случаеможно говорить не только о признании множественности типов знания, но и множественностистратегий обоснования и оценки знания, когда на место бинарной эпистемологии, основаннойна оппозиции «истинное – ложное», приходит так называемая «эпистемология областейвалидности»: «мы имеем дело с социологическими формулировками, о которых нельзя сказать,что они являются «истинными» или «ложными» вообще, они являются «истинными» или«ложными»вопределенноймере,приопределенныхусловиях,вопределенныхобстоятельствах, и речь идет именно о том, чтобы попытаться наилучшим образом ихэксплицировать, дабы придать этим формулировкам большую научную строгость» (Коркюф2002: 165).
Экспликация условий истинности или определение границ валидности лежит воснове многочисленных попыток классификации и типологизации научного знания.31Если эпистемическая неуверенность социологии обусловлена противоречием междусоциальной обусловленностью знания и претензиями на производство объективного знания, тологичным выходом из замкнутого эпистемологического круга становится рефлексия условийпроизводства знания самими исследователями. Социологическое знание получает некоторуюгарантию объективности, когда оно основывается на четком понимании собственныхдопущений и границ валидности. С признанием науки социокультурной практикой,обоснования социального познания с точки зрения его сравнения с естественнонаучнымзнанием становится недостаточно.
«Знание становится контекстно-зависимым и проблемноориентированным. Эта ситуация ведет к тому, что внутренние различия дисциплин становятсяболее значимыми, чем различия между дисциплинами. Все более исследователи воспринимаютсебя, как работающих в рамках какой-то «области», а не дисциплины» (Delanty 2001: 110). Внастоящее время в центре полемики вокруг эпистемического статуса общественных наук стоитне проблема их отличия от естественных наук, а рефлексия над их общностью и над тонкимиразличиями внутри самого корпуса социальных наук. В условиях когда специфичностьсоциального знания больше не оспаривается, возникает необходимость определить этуспецифичность позитивно, а не только через противопоставление естественным наукам.«Преобладающий взгляд на познание, с его полемикой вокруг отличий социологии отестественных наук <…> и «постпозитивистской» концепции науки или вокруг болеенаступательных «постмодернистских» концепций, вряд ли долго будет интересным ивлиятельным.
В скором времени должны быть заданы более сложные вопросы: как социологиясоотносится с политической наукой и экономикой? Может ли социология дать что-тоспецифическое для культурных исследований? В чем отличие между социологическимизучением и телевизионным ток-шоу, журналистикой или социальной пьесой/романом?Добавляет ли социологическое исследование что-то новое в сравнении с информацией,предоставляемой статистическими бюро, опросами общественного мнения, маркетологами иконсультантами?» (Therborn 2000: 43). Таким образом, одним из условий дальнейшего развитиясоциологического знания становится позиционирование социологии, как среди социальныхнаук,так и среди многообразных сфер профессиональной деятельности, опирающихся назнания, производимые этими науками.
Решение подобной задачи невозможно из перспективыфилософской эпистемологии, которая занимается поиском наиболее общих основанийпознания, а требует взгляда изнутри дисциплинарного поля, когда сами социологи размышляюто специфике производимого знания и о месте этого знания среди прочих дисциплин.32§ 1.2. Эпистемическая рефлексивность в социологииОсуществляя каталогизацию достижений социальных наук ХХ, социолог Г. Терборнвысказал мысль, что способность к саморефлексии стала важнейшим достижением социологиии антропологии ХХ века по сравнению с другими социальными науками и, более того, можетрассматриваться как основное условие развития социологии в XXI веке, поскольку осмыслениеопыта развития социологии необходимо для понимания текущего состояния дисциплины(Therborn 2000: 38).
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
