Диссертация (1145099), страница 5
Текст из файла (страница 5)
Даже если принять точку зрения, что прогресснаучного знания является результатом процесса социального конструирования, когда с каждымновым открытием учебники переписываются таким образом, чтобы представить знание, какразвивающееся прогрессивно, можно задать вопрос – где те открытия, которые позволили быначать переписывать учебники по социологии? Хотя, возможно, дело не в отсутствииоткрытий, а в отсутствии четких критериев, по которым «открытия» в социологии могли быоцениваться, как новое знание.Другая черта социальной науки, не вписывающаяся в классические представления онаучности – «мультипарадигмальность», которая предполагает принципиальную нестыковку вязыкахтеоретическогоописания,чтосущественнозатрудняетвнутринаучнуюимеждисциплинарную коммуникацию, и, соответственно, препятствует поступательномуразвитию научного знания.
Даже если учесть тот факт, что большинство наук имеютпограничные области, которые характеризуются высоким уровнем разногласий и ядром –немногочисленными фактами, относительно которых существует консенсус, то в социологииподобное ядро практически отсутствует.
Отсутствие консенсуса обусловлено не недостаткомэмпирических результатов в социологии, но малым вниманием, которое им уделяется.Слишком малое число социологов занимаются одной и той же темой, в отличие, например, отфизики, где тысячи ученых работают над одной проблемой. В результате, несмотря на большойобъем эмпирической работы, которая имеет место в социологии, полученные результатыоказывают мало влияния на воззрения социологов (Cole 2001: 17). И это уже проблемаинституциональной организации науки.Одно из условий кумулятивности научного знания – постановка проблем изнутринаучного поля и критическое обсуждение полученных результатов.
Задачи, которые решает19социология часто ставятся не внутри научного поля, а задаются извне, поскольку социальноезнание тесно связано с практикой и обусловлено социальным контекстом. Р. Дарендорф,отмечая такую черту социальной науки, как постоянное «стремление социальной науки статьприкладной», пишет «познания ради познания здесь почти никогда не существовало. С самогоначала это была «наука для государственных мужей и законодателей» (Дарендорф 1998: 112).Поскольку, как правило, аудитория социологического высказывания оценивает результатыработы социологов с точки зрения соответствия результатов тем или иным насущнымпрактическим интересам, у социологов отсутствуют стимулы для развития лучшихметодологических решений.
Часто социологи выбирают темы исследований не для того, чтобыответить на теоретически релевантные вопросы, но, скорее, основываясь на соображенияхактуальности. Смена теорий в социологии также обусловливается в значительной мере, ненакоплением подтверждающих или опровергающих эмпирических фактов, но текущимполитическим климатом. Так, например, переключение внимания с мертоновской теориианомии на более политически приемлемую «теорию наклеивания ярлыков» символическихинтеракционистов было обусловлено не столько эмпирической очевидностью последней,сколько изменениями политического климата (Cole 1975).По мнению П. Бергера, начиная с конца 60-х гг. XX века социология постепенно из наукипревращалась в инструмент идеологии (Berger 2002: 27).
Это означает, что основные темыисследований, привлекающие внимание социологов не являются следствием развитиясоциологического знания, а задаются социальным контекстом. Такое положение дел ведет котсутствию преемственности в развитии социологического знания, потому что каждая новаясоциальная трансформация, новый исторический поворот выносит на повестку дня новые темыдля социологии. Подобное положение дел не только лишает знание преемственности, но изатрудняет самоопределение социологов, как профессионалов.
Если социология не ставитпроблемы изнутри собственного поля, а только лишь исследует проблемы, уже подмеченные исформулированные политиками, то тогда очевидной становится её служебная и подчиненнаяроль.С другой стороны, в силу концептуальной инертности и приверженности привычнымметодологическим схемам, социологи пытаются помещать новые социальные объекты ипроцессывстарыетеоретическиесхемы,вследствиечегосоциологияоказываетсянечувствительной к социальной реальности и замыкается в кругу собственных понятий. Встатье, остроумно озаглавленной «Найдет ли социология новые понятия, прежде чем СШАнайдут Осаму Бен Ладена» Стив Фуллер писал: «социологи так жаждут найти новыевозможности оседлать своих любимых коней, что полностью игнорируют тот факт, что20социальная реальность может опровергнуть их чаяния.
Социальные науки постоянносталкиваются с проблемой, насколько сильно реальные события затронут фундаментальноетеоретизирование. Всегда существует соблазн свести события к уже выявленным тенденциям»(Fuller 2002). Здесь вступают в силу те самые «предпонятия», за освобождение от которыхратовал ещё Дюркгейм в «Методе социологии», только теперь эти «предпонятия» принадлежатне миру повседневного, донаучного мышления, но вырабатываются внутри самой науки. Вкачестве одного из примеров можно привести так называемый «обвинительный анализ» (blameanalysis)– способ объяснения, трактующий причину как «обвинение жертвы», когда вместоанализа эмпирических данных, ответственность за сложное положение слабо защищенных илидоминируемых социальных групп возлагается на другие социальные группы или институты, всоответствии с теми или иными теоретическими концепциями, выполняющими в данномслучае роль «научных предпонятий» (Felson 1991).
Подобный анализ, как правило, отвергаетлюбые теоретические аргументы в пользу поиска причин в поведении представителейдоминируемой группы, как «обвинение жертвы».Кроме обусловленности актуальной повесткой дня и концептуальной инертностисоциологии, можно указать также на недостаточную дисциплинарную автономию полясоциологии, которую П. Бурдье называет в качестве главной причины «донаучности»социологического знания: «Одна из причин, из-за которой социологии (да и социальнымнаукам вообще) трудно освободиться от донаучности, заключается как раз в том, что лишь сбольшим трудом ей позволяют решать социологические проблемы по-социологически» (Бурдье1996: 18). В соответствии с принципом дисциплинарной автономии в игре должно находитьсялишь то, что относится к этой игре.
Согласно Бурдье, показатель степени автономности той илииной дисциплины – наличие возможностей специфической аргументации – например,социологических аргументов для социологов. Тот факт, что социологи периодически задаютсявопросом: «А каков же, все-таки, предмет социологии?» - указывает на специфическуюнеуверенность, присущую социологической науке. «Предмет социологии» все еще не являетсячем-то «само собой разумеющимся» даже для самих социологов. Некоторые социологи дажеутверждают, что социология вообще не имеет предмета, который бы принадлежалисключительно ей (Davis 2001: 100; Henry 2001: 319; Cole 2001: 25). Социология постоянно,вольно или невольно, вторгается на территорию других наук и, таким образом, неоправданнорасширяясь, рискует впасть в дилетантизм или раствориться в смежных дисциплинах.
С другойстороны, происходит скрытое размывание поля социологии, «функции, традиционноосуществлявшиеся начиная с 60-х годов социологией, потихоньку переходят хорошо если кфилософии и политологии, а то и к маркетингу и PR» (Качанов 2001: 19). По замечанию П.21Бергера, в отличие от других дисциплин (таких, как политическая наука или экономикс),социология не ограничивается специфическим полем человеческой жизни. Социология, скорее,не поле, а перспектива (Berger 2002: 29) и потому она постоянно подвергается риску утратысобственной идентичности, растворения в родственных, более определенных и устойчивыхдисциплинах.Другой серьезной проблемой социологического знания, постоянно упоминаемой в текстахсоциологов, является разрыв теории и исследовательской практики, когда теории развиваютсябез достаточной опоры на эмпирические данные, а исследования часто ограничиваютсятривиальными результатами, ничего не дающими для развития теории. Характеризуясовременное состояние социологического знания Дж.
Александер и И. Рид указали на разрыв,существующий между теорией и исследованиями: «Смысловой мир современной теории имеетмножество своих собственных языков, своих собственных звёздных творцов и своисобственные ключевые вопросы. Поразительно, то, насколько этот мир затеоретизирован,насколько вредоносно оторван от дисциплинарных поисков эмпирического посредствомсоциологического исследования. «Мир теории» социально, экономически и культурноизолирован от мира, в котором производятся, измеряются и верифицируются социальныефакты» (Alexander and Reed 2009: 25). Чарльз Миллс охарактеризовал подобное нарушениесоотношения между теорией и методом через понятия «высокая теория» и «абстрактныйэмпиризм» (Миллс 1998). Признаком «высокой теории» является ориентация на такой общийуровень рассуждений, что переход к наблюдениям становится логически невозможен.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
