Диссертация (1145018), страница 16
Текст из файла (страница 16)
Поэтому мы74будем считать медиаполитической аудиторией политическое общество(Гайнутдинова 2009), вовлеченное в процесс медиапотребления, – гражданнационального государства электорального возраста, получающих знания отекущей повестке дня из медиасистемы не реже раза в неделю.Третье методологическое уточнение состоит в том, что три элементаструктурного «каркаса» рассматриваются как автономные, независимые другот друга. Их практическое переплетение в реальной жизни должно бытьупрощено до состояния «идеального газа», чтобы породить критерии длясравнительного анализа.
Безусловно, такая позиция исследователя можетсоздать существенные методологические ограничения; но в то же время такаянезависимость является не только методологически оправданной, но инормативно-обусловленной.политическойавтономииНапример,тезисобмедиасистемыкаксамомэкономическойважномиусловииреализации ею демократических функций приведен в упоминавшемся вышекниге «Сравнение медиасистем» (Hallin&Mancini 2004); сегодня средизападных исследователей сложился консенсус по поводу того, что выполнениедемократическихфункцийСМИвозможнотолькоприусловиизафиксированной и реализованной автономии медиасистемы (Бодрунова2014е).
Как только степень автономии СМИ снижается, выполнениедемократических функций ставится под угрозу, а медиа принимают на себяиные роли. Условие автономии медиасистемы законодательно обеспечиваетсятолько в политиях, где политическая система находит выражение вдемократическом политическом режиме.
Мы согласны с этой точкой зрения ина этом основании считаем уместным сузить область исследования досовременных демократий (политий, не только декларирующих себя таковыми,но и наиболее продвинувшихся по пути демократического развития согласноряду международных исследований).В известной работе Дж. Бламлера и М.
Гуревича «Кризис общественнойкоммуникации» (Blumler&Gurevitch 1995) авторы во вводной статье, повторяясвои более ранние выводы, приводят четыре составляющие политической75коммуникации (понятой именно как медиаполитическое взаимодействие), трииз которых – уже определенная нами триада, а четвертая – рамка действиявсех трех. «Главные компоненты системы политической коммуникации, пишут авторы, - могут быть сосредоточены в:1. Политических институтах в их коммуникативных аспектах.2. Медийных институтах в их политических аспектах.3. Ориентациях аудитории на политическую коммуникацию.4. Коммуникативно-релевантныхаспектахполитическойкультуры»(Blumler&Gurevitch 1995: 12).Это (со скидкой на излишнюю институционализацию) соответствуетвсей логике наших рассуждений.Наосновевсегосказанноговышесоставимбазовуюсхемумедиаполитического взаимодействия (см.
рис. 1.4).Рис. 1.4. Базовая схема медиаполитического взаимодействияНа схеме мы видим три элемента, обладающих каждый особой степеньюнезависимости от двух других в принятии решений, институциональномоблике и участии в коммуникации, а также формирующих паттернывзаимодействия, устойчивые связи и собственные роли в демократическомполитическом процессе.На основе проведенногонамианализа мыутверждаем, что должны анализироваться все три элемента и все связи междуними (шесть базовых взаимодействий – обозначены стрелками). Такаяпозиция поддержана в том числе несколькими ведущими исследователями, вчастности тем же Мадзолени, который настаивает на анализе шести типовсвязей в политической коммуникации (Mazzoleni 2006: 25–28).
В дальнейшем76при анализе медиаполитического взаимодействия мы будем иметь в видуименно схему из рис. 1.4.Данная схема может анализироваться несколькими путями. Дляроссийской школы с советских времен был характерен анализ так называемыхнациональных моделей СМИ, в рамках которых анализировались и связимедиасистемы и политического контекста – в марксианском духе, попринципу обусловленности медиасистемы системой политической, а не наравных, как мы предлагаем выше. Сегодня эти исследования можнорассматривать как подготовку к сравнительным исследованиям, посколькуисследование отдельных случаев (case studies) – необходимое эмпирическоезвено на пути к компаративистике.
Однако в постсоветское время такимисследованиям нужно найти новое, деидеологизированное основание. Мыприводим примеры кейсовых исследований на основе ситуационного анализав Главе 2. Но схема позволяет и компаративный анализ; пример такогоанализа на основе индексной методики мы приводим в Главе 3.77§2. Медиатизация политики. Концепция медиакратииЧтобы сравнительный анализ медиаполитического взаимодействия сталвозможен, необходимо несколько условий. Во-первых, нужна базовая схемаанализа, которую мы уже вывели в §1.
Во-вторых, требуется теория среднегоуровня или концепция, интерпретирующая базовую схему. Мы считаем такойконцепцией концепцию медиакратии и ниже попытаемся исследоватьподходы к ней и обосновать ее «зонтичный» потенциал в изучениимедиаполитического взаимодействия.2.1. Медиация и медиатизация политикиКак мы предположили вслед за Ф. Марцинковским в §1, политическаясистема и медиасистема вступают во взаимодействие под воздействиемсистемных ресурсных дефицитов, не позволяющих системам выполнять ихсоциетальные функции.
Технологическое развитие каналов коммуникации ипостепенная сатурация (насыщение вплоть до предельных временнЫхпорогов) медиапотребления в странах, преодолевших социальный порогвыживания (Инглхарт, Вельцель 2013), приводит к тому, что объеминтеракции медиасистемы и и иных социальных подсистем нарастает.Соответственно, «изнутри» каждой из социальных подсистем нарастающеевзаимодействие с медиасистемой видится как ее медиатизация.Теория медиатизации социальности (mediatization of society) создаетпредставление о том, что взаимодействие медиасистемы и других социальныхподсистем является не спорадическим, а нарастает – и количественно, икачественно.
Медиатизация социальной реальности сегодня понимается как:1) нарастание присутствия медиасистемы в жизни современных обществ навсех уровнях – от индивидуального до социетального, от практикповседневности до институционального принятия стратегических решений; 2)нарастание влияния медиасистемы и ее элементов на траектории развития каксобственно социальных феноменов, так и общественных подсистем –78политики, экономики, международного взаимодействия и др. (Couldry&Hepp2013; Hjarvard 2008, 2013; Mazzoleni 2008b).
Частью дискурса медиатизациисоциальности стала многолетняя дискуссия о медиатизации политики.Медиатизацияполитикиописанавакадемическойлитературемногообразно. Можно выделить два принципа кластеризации исследованиймедиатизации политики, каждый из которых разбивает дискуссию овзаимодействии СМИ и политике на два русла.Первый принцип – нормативно-демократическая составляющая. С этойточки зрения имеющиеся исследования можно разделить на два различныхкластера. Первый можно условно назвать дискурсом медиации политики(Altheide&Snow 1979; Mediated Politics… 2000). Авторы, пишущие о медиацииполитики, утверждают, что растущие объемы взаимодействия медийной иполитической (под)систем сами по себе нейтральны с демократической точкизрения, а часто даже положительно сказываются на степени прозрачностипринятия решений, вовлеченности граждан в социально-политическуюделиберацию, способности сообщества контролировать властную элиту.Второйдискурс,говорящийсобственноомедиатизацииполитики(Mediatization of Politics… 2014; Mazzoleni 2008a; Mazzoleni&Schulz 1999;Mediatization: Concepts… 2009; Strömbäck 2008, 2011), привлекает вниманиеодновременно к нормативным ролям медиа в политическом процессе(информирование, организация дискуссии, агрегация и артикуляция интересовсоциальных групп, публичный контроль «рефеодализированного» полисинга идр.) и к тем несоответствиям (biases; Voltmer 2000) и искажениям (distortions)демократического политического процесса, которые возникают в силувзаимопроникновения политической и медийной систем (Newton 2006).Медиатизация социума описана в науке как современный метапроцесснаряду с глобализацией и индивидуализацией, затрагивающий такие сферы,как политика, религиозная жизнь, формирование социальной идентификации,практики повседневности и др.
(Krotz 2007; Strömbäck 2011: 368). Подмедиатизацией политики как частью медиатизации общества (Hjarvard792008; Mazzoleni 2008b; Livingstone 2009), т.е. «процессом, затрагивающимпрямо или косвенно все части социума» (Esser&Strömbäck 2009: 208), или какпод отдельным феноменом понимают сегодня самые разные вещи. Это иразвитиеполитическогопроцессавсторонуростамедиавлияния(Asp&Esaiasson 1996), и ориентация локальных политических процессов надедлайны выработки медиапродукта (Mazzoleni&Schulz 1999; Meyer 2001), ивлияние на форму политических институтов при сохранении за этимиинститутами функций политического контроля (Schulz 2004), и создание форми рамок общественного дискурса (Lilleker 2008), и рост зависимости политикиот медиасистемы, падение зависимости СМИ от политики и подъемсоциально-политического влияния СМИ в целом (Strömbäck 2008, 2011), и т.д.Но повсеместно отмечается и общее – экспоненциальный рост объемаполитическойкоммуникации,хотячащевсегоподполитическойкоммуникацией у авторов понимаются именно стратегические отношения соСМИ (media relations как организованная сфера) и неспланированноемедиаполитическое взаимодействие; медиатизация понимается как ключевойтренд развития политических систем (Strömbäck 2008).Значимая черта «медиатизационного» научного дискурса – высокаястепень критичности по отношению вовлечения СМИ в политическийпроцесс.
Подавляющее большинство работ о медиатизации политики крайнекритичны по отношению к возможности и СМИ, и политики выполнятьдемократические функции и подразумевают под «медиатизацией» не простоеколичественноенарастаниемедиаполитическоговзаимодействия,ноэффекты такого взаимодействия, постоянно свидетельствующие не о росте, ао снижении качества демократии и ведет к упомянутой выше «смене плюса наминус» в трактовке медиатизации политики, в том числе в аспекте влияниямедиа на изменения властной конфигурации в обществе. Так, говоря омедиатизации общества, У.
Шульц в 2004 году выделил четыре эффекта, аЭссер и Стрёмбек добавили к ним в 2009 году пятый, получив, таким образом,ряд эффектов социальной медиатизации:80- расширение (extension) возможностей человеческой коммуникации вовремени и пространстве (с опорой на работы М. Маклюэна);- замена (substitution) социальной деятельности и социальных институтов,что влечет за собой перемены в их природе, в том числе снижение объемамежличностной неопосредованной коммуникации;- слияние (amalgamation) медийных и немедийных практик и процессов;- приспособление(accommodation)другихсоциальныхакторовкмедийной логике;- созидание (creation), в том числе создание (псевдо)событий для СМИ(Schulz 2004: 88–90; Esser, Strömbäck 2009; Strömbäck 2011: 370).Безусловно, эти эффекты (на деле – продолжающиеся социальныепроцессы с еще не установившимся до конца результатом) могут бытьпрослежены и в политическом поле.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
