Диссертация (1144919), страница 7
Текст из файла (страница 7)
Ответ митр. Евгения,написанный в 1822 г., превратился в большое и самостоятельное исследование, в которомвпервые были изложены собранные сведения о древнейших списках и наблюдения надвзаимоотношением переводов и историей их создания. Первоначально распространявшийся всписках19, «Ответ барону Розенкампфу» был опубликован в 1825 г. [Евгений 1822]. Митр.Евгений не только дал краткий обзор истории византийского Номоканона, но и впервыепредложил схему исторического развития славянских переводов канонических книг [Евгений1822: 238-239].
Опираясь на упоминания Номоканона в Уставе кн. Владимира и в сочиненииЗиновия Отенского, митр. Евгений приходит к выводу о существовании славянского17Письмо от 10 ноября 1822 г.Письмо от 12 января 1823 г.19Копия 1820-х гг. письма Г.А. Розенкампфа к митр. Евгению и «Ответ» митр. Евгения сохранилась в архиве Н.П.Румянцева (РГБ, ф. 255, к. 12, № 40). Свой ответ Г.А. Розенкампфу митр. Евгений отправил Н.П. Румянцеву в 1823г. [Переписка митр. Евгения с Румянцевым. Вып. 2: 72].1824Номоканона уже в XI в., неизвестного в то время по рукописным книгам. «Неопытностьпереводчиков», как полагал митр. Евгений, была причиной тому, что уже в XIII столетиидревний перевод был непонятен.
Отношение к древним каноническим книгам на Руси в XIII в.митр. Евгений проиллюстрировал цитатой из Правил собора 1274 г. о том, что прежде правилабыли «помрачены облаком мудрости еллинского языка», - как позже указал А.С. Павлов, этотфрагмент в Правилах 1274 г. на деле является выдержкой из записи, сопровождавшей спискиКормчей Сербской редакции, присланной митр.
Киевскому Кириллу в 1262 г. [Павлов 1869: 6263]. Проанализировав имеющиеся сведения, митр. Евгений пришел к заключению, чтопервоначальная славянская Кормчая, существовавшая уже в XI в., имела полный текст правилбез толкований; списки такого вида были исследователю неизвестны, хотя он предполагал, чтов дальнейшем они могут быть найдены. Далее, - рассуждал митр. Евгений, - в 1270 г. (внастоящее время доказано, что это произошло в 1262 г. [Щапов 1978: 148-149]) для митр.Кирилла был списан в Болгарии новый перевод сокращенных правил с толкованиями; а на Русиподготовлена собственная компиляция, в которой к древним полным текстам правил былиприбавлены толкования из болгарского перевода, а также различные русские статьи. Этозаставило митр.
Евгения разделить известные ему рукописные Кормчие на два «рода»: сходныес Новгородским Синодальным списком и сходные с «Болгарским» (присланным в 1262 г. изБолгарии).Таким образом, митр. Евгением впервые была предложена схема, позволявшая обозретьисторию формирования славянских Кормчих книг. Ученый митрополит, разумеется, заботилсяне только об изучении прошлого, но и о существующей благополучии церкви. Можно полагать,именно для него был подготовлен и редактировался новый перевод канонических правил – такназываемая «Сравнительная Кормчая», сохранившаяся в изготовленной для Лаптева копии.Именно к митр.
Евгению мог обращаться переводчик «Ваше святейшество», и его советаспрашиватьотносительнонаилучшегопереводаразличныхгреческихтерминов. Попереводческой манере «Сравнительная Кормчая» сближается с вышедшим спустя десять летпереводом «Книги правил святых апостол». Возможно, в «Сравнительной Кормчей» отразилсяодин из этапов подготовки издания нового перевода канонических правил.Вероятно, Евгений Болховитинов познакомился с Розенкампфом в Комиссии составлениязаконов, почетным членом которой Евгений был принят в 1818 г. в связи с тем, что будущиймитрополит, а в то время архиеп. псковский предоставил Комиссии сведения о Кормчей книге[Ивановский 1871: 65].
А.Д. Ивановский не только приписывал интерес Розенкампфа кКормчим книгам знакомству с Евгением Болховитиновым, но и полагал, что «сочинение это<«Обозрение Кормчей книги» - МК>, по всей справедливости, должно бы носить имя Евгения»[Ивановский 1871: 67].25Сотрудничество митр.
Евгения с Розенкампфом продолжалось до конца жизни немецкогоученого. Митр. Евгений, не обинуясь, резким тоном дававший отповедь на любые ошибочные,с его точки зрения, воззрения, неизменно поддерживал всех исследователей, в ком чувствовалувлеченность. В 1825 г. митр. Евгений, получив позволение у Н.П. Румянцева работать с егорукописями с помощью А.Х. Востокова, вместе с Розенкампфом разбирал принадлежавшиеРумянцеву Кормчие и с похвалой отзывался о трудах Розенкампфа: «Розенкампф оченьлюбопытный материал составляет о Кормчей книге и очень пространный» [Переписка митр.Евгения с Румянцевым. Вып. 2: 124]20.В это же время, в 1823 г., появилась одна из первых печатных работ о Кормчих книгах,принадлежавшая Бартолу Копитару (1780-1844) [Kopitar 1823]. Исследование, вышедшее запределами России и основанное не на рукописном материале, а на изучении печатных изданийКормчей книги, привлекло тем большее внимание в России, что Копитар был вторым, послеКалайдовича, исследователем, выступившим в печати с исследованием о Кормчих книгах(«Ответ» Розенкампфу митр.
Евгения был опубликован только в 1825 г.). Словенский ученыйуказал некоторые источники текстов, включенных в печатную Кормчую. Исследование,толчком к которому послужило издание Кормчей 1816 г., было продолжено в публикацияхКопитара в последующие три года [Петровский 1914]. Статья Копитара заслужила весьмарезкую оценку митр. Евгения: «для нас бесполезная, а для иностранцев ненужная; примечанияже в ней почти все ребяческие» [Ивановский 1871: 66]21; сходная характеристика в письме Н.П.Румянцеву [Переписка митр.
Евгения с Румянцевым. Вып. 2: 109]. Однако именно публикацияКопитара, несмотря на ее неполноту и незнакомство автора с рукописным материалом, сталапредвозвестником исследования Розенкампфа, с его стремлением выявить греческие источникиславянских переводов и соотнести славянскую Кормчую с византийскими каноническимитекстами.Совершенно иначе относился к изучению Кормчих книг другой русский ученый - ИванПетрович Лаптев (1774-1838) – один из наиболее увлеченных исследователей Кормчих книг,собиравшийся подготовить собственный труд о славянских канонических книгах. Этотвологодский, а позже петербургский купец все свое время и средства тратил на изучениероссийских древностей. Наиболее известен И.П. Лаптев как автор первого в России альбомафилиграней [Лаптев 1824], сведения для которого он изыскивал в различных рукописях, каксобственных, так и принадлежавших иным собирателям [Андрюшайтите 2001: 98-163].
Однакоинтересы И.П. Лаптева не ограничивались только водяными знаками; напротив, умениедатировать рукопись было для Лаптева, одного из крупнейших коллекционеров своего времени,2021Письмо митр. Евгения Н.П. Румянцеву от 6 июня 1825 г.Письмо митр.
Евгения Кеппену.26нужнейшим искусством. Его карандашные пометы, выполненные характерным размашистымпочерком, встречаются на многих рукописных книгах. В настоящее время размер лаптевскойколлекции рукописей трудно оценить, - спустя два года после смерти ученого его наследникираспродали собрание, включавшее не только рукописи и старопечатные книги, но и большуюколлекцию монет. Принадлежавшие Лаптеву книги с его пометами, сохранившими следыученых занятий, наблюдения, сопоставления, оказались распылены по коллекциям новыхвладельцев и теперь известны лишь в малой степени.
Значительную часть книг Лаптева купилчерез Т.Ф. Большакова М.П. Погодин [Андрюшайтите 2001: 171-188; Иванова 1983: 188-192;Крутова 1990а: 133-138]. Впрочем, Погодин оказался далеко не единственным покупателемкнижных сокровищ, принадлежавших Лаптеву, так что в настоящее время книги ученого купцаможно встретить в самых разных рукописных собраниях Москвы и Санкт-Петербурга[Андрюшайтите 2001: 189-198]. Некоторые рукописи меняли владельца еще при жизниколлекционера; наибольшую известность приобрел подарок, преподнесенный И.П.
ЛаптевымИмператорской Публичной библиотеке, - один из томов Лицевого летописного свода[Андрюшайтите 2001: 189-190].И.П. Лаптев был не просто собирателем, но, прежде всего, исследователем рукописей, исреди всего разнообразия рукописных книг его больше всего интересовали книгиканонического содержания. И.П. Лаптев занялся изучением номоканонов, сочинений НиконаЧерногорца и, в первую очередь, Кормчих книг в 1820-х гг.
После издания в 1824 г. «Опыта встаринной русской дипломатике» Лаптев мечтал подготовить новое исследование, посвященноеКормчим книгам. В 1827 г. ученый просил министра Императорского двора П.М. Волконскогочерез директора Публичной библиотеки А.Н. Оленина освободить его от выборныхдолжностей, чтобы освободить время для изучения Кормчих книг [Андрюшайтите 2001: 215]. Кэтому времени И.П. Лаптев уже давно занимался сопоставлением различных списков Кормчихкниг, приобретая нужные рукописи, заказывая точные копии или стремясь получитьразрешение исследовать те книги, которые находились в частных руках или в государственныхбиблиотеках. Некоторые (но далеко не все) списки Кормчих книг, с которыми работал И.П.Лаптев, названы в исследовании Ю.В.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
