Диссертация (1139361), страница 24
Текст из файла (страница 24)
д.), не задумываясь об общественной опасности деяния»212. Указанный тезис равным образом применим и к преступлениям против личности, на которых фокусируется автор в своей работе, и к преступлениям против объектов культурного наследия. В частности, лицо, совершающее преступление, полностью отдавая себе отчет в своих действиях и будучи осведомленным о культурной ценности объекта (как того требует уголовный закон), может не осознавать (или не в должной мере осознавать) вредоносностьсвоих действий не в части уничтожения или повреждения самого объекта, а вчасти ущерба, наносимого общественным отношениям, охраняющим общественную нравственность. Одной из причин тому может быть неразделениелицом определенных социальных ценностей, побуждающих нас защищатькультурное наследие человечества: таким образом, ценность нарушаемойнравственной нормы для такого лица будет существенно меньше, чем онамогла бы быть.
Вместе с тем, как указывал Г. А. Злобин, «…сознание общественной опасности своего действия или бездействия по содержанию естьзнание преступником того, как именно его поведение оценивается обществом – с точки зрения социального качества этого поведения. При этом во210См.: Солодков И. А. Общественная опасность преступления и ее уголовноправовое измерение. Дис. … канд. юрид. наук.
– Саратов, 2013. – С. 12–16.211Лебедев В. М. Комментарий к Уголовному кодексу РФ / В. М. Лебедев; отв. ред.В. М. Лебедев. – 13-е изд., перераб. и доп. – М.: Юрайт, 2013. – С. 62.212Савинов В. Н. О психическом отношении виновного к квалифицирующим обстоятельствам в умышленных преступлениях против личности // Гарантии прав личностии проблемы применения уголовного и уголовно-процессуального законодательства: сборник научных трудов. – Ярославль, 1989.
– С. 106.110все не обязательно, чтобы эта, известная преступнику, общественная оценкасовпадала с его личным мнением по тому же вопросу. Сознание общественной опасности собственных (или чужих) действий есть именно знание ихобщественной оценки, а вовсе не личное убеждение ценностного характера»213.Таким образом, в контексте ст. 243 УК для квалификации действий лица не имеет значения его отношение к культурным ценностям как таковым –достаточно установления его знания о наличии нравственных норм в этойсфере и социальной оценке действий по их нарушению. В российском законодательстве этот вопрос тесно связывается с возрастной характеристикойсубъекта преступления, при определенных условиях которой презюмируется,что лицо способно адекватно воспринимать те социальные ценности, которые поставлены под охрану уголовного закона. Кроме того, осознание общественной опасности деяния (внутренняя сторона преступления) и осознаниеего противоправности (внешняя сторона) четко разделяются214, где последнеене требуется для определения субъективной стороны состава.А.
И. Рарог пишет, что общественная опасность заключается в осознании «характеристик объекта преступления (хотя бы в общих чертах), а такжефактического содержания и социальных свойств всех составных элементовдействия или бездействия»215. Опираясь на данное определение, можно заключить, что интеллектуальный элемент осознания общественной опасностипреступления, предусмотренного ст.
243 УК, заключается в осознании: а)наличия норм нравственности в сфере духовной и культурной жизни; б)культурной ценности предмета преступления; в) фактического содержания и213Злобин Г. А. Виновное вменение и уголовная ответственность // Актуальныепроблемы уголовного права. – М., 1988. – С. 46.214См.: Павлухин А. Н., Нестеров П. Н., Эриашвили Н. Д. Общественно опасноеповедение и его уголовная противоправность / под ред. А. Н. Павлухина. – М.: ЮнитиДана: Закон и право, 2007.
– С. 103–110.215Рарог А. И. Вина в советском уголовном праве: монография. – Саратов: Изд-воСарат. ун-та, 1987. – С. 17.111социальной оценки совершаемого деяния, а именно действий по уничтожению или повреждению объекта культурного наследия.Вторым признаком интеллектуального элемента прямого умысла является предвидение возможности или неизбежности наступления общественноопасных последствий – уничтожения или повреждения объекта культурногонаследия. Разницу между осознанием общественной опасности деяния ипредвидением его общественно опасных последствий достаточно четко обозначили П. С.
Дагель и Д. П. Котов: «…предвидение общественно опасныхпоследствий – это представление о фактах, которые будут иметь место в будущем, сознание общественной опасности деяния – это представление освойствах совершаемого в настоящем деянии»216. А. И. Рарог, в свою очередь, поясняет, что под предвидением следует понимать «продукт опережающей деятельности человеческого интеллекта, т. е. отражение тех событий,которые произойдут, должны или могут произойти в будущем»217.Законодатель делит характер предвидения на два вида: возможностьнаступления последствия и неизбежность их наступления.
В науке существуют различные точки зрения по поводу соотношения возможности инеизбежности в рассматриваемом контексте, однако господствующей является позиция, согласно которой предвидение неизбежности и возможности естьразличное субъективное восприятие ситуации виновным лицом218.Применительно к уничтожению или повреждению объектов культурного наследия предвидение неизбежности или возможности наступления общественно опасных последствий должно выражаться в ментальном усилиилица по представлению тех последствий, которые могут проявиться в результате его действий, – разрушение памятника истории и культуры в той или216Цит. по: Рарог А. И.
Вина в советском уголовном праве: монография. – Саратов:Изд-во Сарат. ун-та, 1987. – С. 17.217Рарог А. И. Общая теория вины в уголовном праве: учеб. пособие. М.: ВЮЗИ,1980. – С. 32.218См.: Рарог А. И. Вина в советском уголовном праве: монография. – С. 33; Фельдштейн Г. С. Учение о формах виновности в уголовном праве. – М.: Тип. Т-ва В.
Чичерин,1902. – С. 69; Щепельков В. Ф. Уголовный закон: преодоление противоречий и неполноты. – М.: Юрлитинформ, 2003. – С. 205.112иной степени. При этом нет необходимости разделять предвидение последствий и их общественной опасности – это охватывается единым мыслительным процессом. По действующему закону ответственность за совершениепреступления, предусмотренного ст. 243 УК РФ, наступает только в случаефактического наступления общественно опасных последствий. Иными словами, при отсутствии последствий в действительности вне зависимости отпредвидения лица он будет нести ответственность за приготовление или покушение на уничтожение или повреждение объекта культурного наследия.При этом в соответствии с УК РФ, ответственность за приготовление можетнаступить только по ч.
2 ст. 243 УК РФ, так как это преступление относится ккатегории тяжких, а ч. 1 ст. 243 УК РФ – преступление небольшой тяжести.Волевой элемент прямого умысла заключается в желании наступленияобщественно опасных последствий, которые лицо предвидело; эвентуального – в отсутствии желания, но наличии сознательного допущения их наступления. Не вдаваясь в дискуссию о соотношении этих понятий219, следует отметить, что применительно к уничтожению и повреждению объектов культурного наследия общественно опасные последствия при прямом умыслерассматриваются, как минимум, в следующих формах, охватываемых сознанием действующего лица:219Существуют различные позиции в отношении этих понятий. В частности, В.
В.Питецкий, фактически, вступая в спор с законодателем, утверждает, что «жизненные реалии, психологическая наука, элементарный здравый смысл свидетельствуют, что, предвидя даже неизбежность последствий, лицо может их не желать, а лишь сознательно допускать» (Цит.
по: Попов А. Н. К вопросу об эвентуальном умысле // КриминалистЪ. –2012. – № 1 (10). – С. 7). Иными словами, автор полагает, что предвидение неизбежностипоследствий не является исключительно элементом прямого умысла. Б. С. Волков такжесчитал, что только действия, совершенные с прямым умыслом, «собственно и являютсястрого волевыми», а при косвенном умысле «последствие, строго говоря, не являетсянепосредственным выражением воли; оно опосредовано волею лица, если так можно выразиться, косвенно, эвентуально» (Волков Б. С. Проблема воли и уголовная ответственность. – Казань, 1965.
– С. 35, 39). При этом П. С. Дагель и Д. П. Котов оспаривают этомнение, утверждая, что, «предвидя возможные или неизбежные побочные последствиясвоего деяния и решаясь действовать, несмотря на их общественно опасный характер,субъект тем самым включает их в свой волевой акт, они становятся его составной частью,его результатом» (Дагель П. С., Котов Д. П. Субъективная сторона преступления и ееустановление. – Воронеж, 1974. – С. 104).1131)как самоцель. Последствия являются тем непосредственным иокончательным результатом, которого добивался преступник и на достижение которого и были направлены все его усилия;2)как средство достижения цели. Совершение деяния и его послед-ствия являются необходимым условием достижения какой-либо иной цели,которая является желаемой для лица.
Например, поджог объекта культурногонаследия с целью сокрытия преступления, совершенного в его пределах;3)как этап в процессе достижения цели220. К примеру, незаконныйснос памятника истории и культуры для дальнейшей постройки на его местеличного особняка.Во всех этих случаях действие и последствие охватываются желаниемлица – в отличие от косвенного умысла, при котором совершение преступления, хотя и происходит осознанно, является своего рода «платой» или неизбежным «побочным эффектом»221 достижения цели, которого преступник готов был бы избежать, но сознательно идет на риск наступления этих последствий. Примером совершения преступления с косвенным умыслом можетслужить идеальная совокупность преступлений, при которой лицо совершаеттеррористический акт в форме подрыва здания, располагающегося в непосредственной близости от объекта культурного наследия, при этом осознаетвозможность наступления общественно опасных последствий в виде его(объекта) разрушения или повреждения, не желает и не имеет эти последствия своей целью, но сознательно допускает их наступление222.220Дубовиченко С.
В. Волевые моменты умысла // Вестник Волжского университета им. В. Н. Татищева. – Тольятти: ВУиТ, 2010. – Вып. 2 (73). – С. 86; Рарог А. А. Субъективная сторона и квалификация преступлений. – М.: ООО «Профобразование», 2001. – С.32; Российское уголовное право / под ред. А. И. Рарога. – М.: Профобразование, 2002. – Т.1. – С. 169; Курс уголовного права.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
