Диссертация (1138911), страница 22
Текст из файла (страница 22)
Расширение сферы деятельности федеральнойадминистрации – характерная черта американской конституционной системыXX века. И для этого нет необходимости в изменении Конституции США –достаточно централистской позиции Верховного Суда, а уж он найдёт необходимые инструменты толкования конституционного текста, формально не193Дюги Л. Конституционное право. Общая теория государства.
М., 1908. С. 179–194.Как отмечал Вудро Вильсон, «федеративное государство, как известно, есть созданиеновейшего политического мира. Древность даёт нам довольно примеров конфедераций, нони одного федеративного государства». Вильсон В. Государство. Прошлое и настоящееконституционных учреждений. М., 1905. С. 504, 505.195Дюги Л. Указ. соч.
С. 194.196Там же. С. 180–187. См. также: Кульчицкий (Мазовецкий) К. Указ. соч. С. 131–133.19497меняя его. О «сверхцентралистской» позиции Конституционного Суда Российской Федерации мы уже высказались в научной печати197.Во-вторых, даже в оставшейся после наступления центра части своейкомпетенции субъект федерации отнюдь не всевластен. Он должен следоватьнекоторым общеправовым принципам, установленным зачастую федеральной конституцией в интерпретации суда конституционной юрисдикции (например, принципу запрета дискриминации или надлежащей правовой процедуры).В-третьих, в современных условиях от вмешательства со стороны центральной власти бывают лучше защищены по сравнению с субъектами федеративного государства, к примеру, муниципальные сообщества (образования), которым конституционным образом могут быть гарантированы областиполностью самостоятельной деятельности.
Однако сложно утверждать в силуэтого их государствоподобный характер.Но проблема, на наш взгляд, даже не в этом – всё-таки взгляды Еллинека являются, как мы уже отмечали, частным случаем общей дискуссии огосударственном статусе субъектов федерации и приспособлении теории суверенитета к федеративным государственным формам.Вызывает сомнения, имеет ли спор о государственном характере субъектов федерации или о «разделении» суверенитета между федеральным центром и членами федерации, кроме политической собственно научную составляющую. Значение для юридической науки эта дискуссия может иметь лишьтогда, когда из-за признания за субъектами федерации определенного государственного статуса непосредственно следуют юридические выводы об объеме компетенции субъекта, возможности его выхода из состава федерации,иных аспектах взаимоотношений с центральной властью.197См.: Лебедев А.О.
Разграничение предметов ведения между Федерацией и еёсубъектами: проблемные вопросы прочтения Конституции России // Право. Гражданин.Общество. Экономика. Сборник статей аспирантов и студентов. № 4. М., 2010. C. 156–167.98Однако при ближайшем рассмотрении данные вопросы, на наш взгляд,почти лишены правового содержания. Проблема государственного статуса исуверенитета субъектов федерации имеет два аспекта. Первый – чисто символический. Признание особого политико-юридического характера территориального коллектива в известном смысле благоприятно сказывается на самосознании его населения (имеются и соответствующие атрибуты «государственности»: флаг, герб, гимн, награды, представительства за рубежом в отсутствии реальной потребности в них и т.д.).Второй аспект сугубо политический.
Он хорошо виден при рассмотрении вопроса «о правах штатов» в США в XIX столетии. Именно тогда проблема суверенитета (понятие, которого, кстати, не знает Конституция США)и государственного статуса штатов имела самое непосредственное политическое значение и, соответственно, общественное звучание (вспоминается,прежде всего, Дж. Кэлхун)198. Однако как только политические страсти улеглись, данные проблемы утратили научное значение. Тон в обсуждении вопросов суверенитета, как известно, задавала немецкая государственноправовая наука, что было обусловлено опять-таки политико-правовой реальностью второй половины XIX века, в определенном смысле желанием «приспособить» конструкции федеративного государства под нужды строительства Германской империи.В настоящее время представляется очевидным тот факт, что взаимоотношения «субъект-федерация» детерминируются общефедеральной конституцией, причем в ее интерпретации органом конституционной юрисдикции.На наш взгляд, по-другому в современных демократических правовых госу198И.Д.
Левин отмечал применительно к политико-правовой реальности СоединенныхШтатов, что «вопрос о суверенитете имел вполне определенный практический аспект»,юридические конструкции лишь скрывали «вполне реальные интересы той или инойчасти правящей верхушки». В результате: «"Теоретический" спор был разрешен силойоружия. Победа северных штатов над южными сняла вопрос о правах штатов.
Правасецессии и нуллификации были сняты с порядка дня» (см.: Левин И.Д. Суверенитет. СПб.,2003 [1948]. С. 291, 293). От себя заметим, что «теоретический» спрос о суверенитетештатов был инспирирован политическими соображениями и вполне логично, что сотпадением этих соображений, он сошёл на нет.99дарствах быть и не может. Идея, что субъект федерации – государство, поэтому он может, например, нуллифицировать федеральный закон, выйти изфедерации, присвоить себе федеральную компетенцию etc.
зиждется, в конечно счете, не на правовом, а на силовом способе разрешения конфликтовмежду федерацией и её субъектами. Если окажется «сильнее» субъект, то ондействительно «правомочен» и его соответствующие действия «конституционно оправданны», что может означать распад страны. Если же окажется«сильнее» федерация, то уже её действия будут интерпретироваться как «водворение конституционного порядка» в подтверждение тому, что союз субъектов является «нерасторжимым».Необходимо понимать, что те или иные наработки ученых касательноправовой природы понятий «суверенитет» и «государство» используются вполитических баталиях не в силу их научной аргументированности и наличия реальных правовых вопросов199.
В условиях отсутствия communis opiniodoctorum200 апелляции к суверенитету и государственному статусу в практическом смысле зачастую носят откровенно спекулятивный характер, маскируют слабость собственно юридической аргументации201.Кроме собственно теории «несуверенного государства» в работеГ. Еллинека представляют научный интерес рассуждения автора о видах го-199Как отмечает Н.Ю. Козлова, дискуссия в российской юридической науке вокруг суверенитета субъектов федерация «носит скорее политический, нежели юридический характер» (см.: Политико-правовые ценности: история и современность / под ред.
В.С. Нерсесянца. М., 2000. С. 153).200Общее мнение сведущих (ученых) (лат.).201Хрестоматийным примером в наше время служит Определение КонституционногоСуда Российской Федерации от 4 декабря 2007 г. № 797-О-О (Собрание законодательстваРоссийской Федерации. 2007. № 52. Ст. 6533). В особом мнении по данному делу судьяА.Л.
Кононов отмечал: «Представляется, что многократное, как заклинание, не имеющееконкретного смысла, обращение к понятию суверенитета, отягощенному спорнымиправовыми проблемами, оправдывающему умаление или ограничение политических правво имя интересов государства или якобы публичного интереса, не только проявляетслабость аргументации юридического решения, но и обнаруживает полную девальвациюэтих понятий, противоречит всей концепции прав и свобод, несовместимой с идеологиейсуверенной государственности и уж во всяком случае не являющейся равнозначнойценностью».100сударственных соединений202.
Прежде всего государствовед выделял государственные соединения в широком значении, под которыми понимал «основанное на правовом титуле, длящееся отношения между двумя или несколькими государствами». «В этом смысле – отмечал Еллинек – все государства,соединенные общностью международного права, образуют одно великое общение».
Однако данные соединения носят социальный, а не правовой характер, который должен основываться на договорах. Автор выделял два типа подобных договоров (и, соответственно, правовых соединений): единичные договоры и соглашения, «предполагающие длящуюся общность определенныхгосударственных интересов»203.К государственным соединениям в тесном смысле немецкий ученыйотносил соединения государств политического характера, «основанные нацели государства охранять и укреплять его могущество».
Они отличаются отправовых соединений государств, основанных на единичных договорах и соглашениях тем, что последние «обнимают только узко ограниченную областьдеятельности контрагентов», в то время как политические соединения преследуют куда более масштабные цели. Отдельно автор останавливался намнимых соединениях государств, которые с юридической точки зрения являются соединениями не государств, а государствоподобных образований(страны, «по своему характеру аналогичные государству», но всё-таки не являющиеся таковыми и находящиеся «в стадии превращения», например, Канада или Австралия в их отношениях с Великобританией)204.Иное дело – соединения государств в правовом смысле.
К нимГ. Еллинек относил основанные на международном праве отношения зависимости (прежде всего протектораты), государство сюзеренное в его отношении с государствами вассальными (государство государств), монархиче-202Еллинек Г. Указ. соч. С. 545–583.Там же. С. 546, 547.204Там же. С. 548–550.203101ские соединения (личная и реальная унии), союзы государств205. В их рядунемецкий государствовед рассматривал и союзные государства, останавливаясь на них более подробно206.Союзное государство характеризовалось автором как суверенное государство, власть которого исходит от его отдельных членов, образующих одногосударственное целое. При этом в пределах общефедеральной компетенциичлены федеративного государства «теряют свой государственный характер»,сохраняя его в остальной части. Важной чертой союзного государства, каквидно из приведенного определения, Г.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
