Диссертация (1138911), страница 21
Текст из файла (страница 21)
С. 263.92века отмечена в определенном смысле поразительным фактом – демократические правовые государства не воюют друг с другом. Частенько воевавшиемежду собой на протяжении столетий Великобритания, Франция, Германия,Австрия (государства – их предшественники) уже более полувека живутмирно. Соединенные Штаты, единственные, пожалуй, кто за последние десятилетия более-менее полномасштабно использовал военную силу (Корея,Вьетнам, Афганистан, Ирак), тоже не воюют с себе подобными.
Падение авторитарных режимов разного свойства (будь то кайзеровская или гитлеровская Германия, царская или советская Россия) и утверждение ценностей демократии и правового государства резко снижают вероятность крупных военных конфликтов. А уж если вспомнить, что США, считающиеся многими«главным жандармом» современного мира, являются федеративным государством, то тезис о слабости федеративной формы правления для предотвращения внешних угроз может быть оставлен истории.Само по себе преобладание местных интересов над интересами общими (в отрыве от содержания данных интересов и механизмов их реализации)также сложно оценить в отрицательном ключе. Тем более и деспотизм большинства и низкое качество законодательства вполне могут иметь место и даже быть более ярко выраженными на федеральном уровне.
Например, не секрет, что по мере роста численности законодательных собраний в них всё более преобладают олигархические тенденции. В то же время общенациональный представительный орган по определению более многочислен, чем аналогичные органы субъектов федеративного государства.Что же касается сложности государственного механизма, порождаемойналичием многих раздоров и противоречий, несовпадением интересов, с затруднением, как следствие, реализации общегосударственной политики, решения крупных вопросов, то и здесь федеративному государству лишь с натяжкой можно поставить «минус». Строго говоря, оценка этой черты федеративного государства зависит от того, какая собственно политика реализуется.Если речь идёт о расширении прав и свобод, упрочнении их гарантий etc., то93многоцветный «политический ландшафт» федеративного государства, тормозящий принятие данных решений, действительно может вызвать сожаления и упреки.Если же речь идёт как раз о противоположном – о введении мер по ограничению прав и свобод, вторжению в частную жизнь граждан, расширению неоправданного государственного присутствия в тех или иных сферахобщественной жизни, то здесь как раз данный «минус» легко превращается в«плюс»: пока между политиками идёт борьба, граждане могут «спать спокойно» в свободном обществе.
Можно, конечно, по-разному расставлятьидеологические акценты в приведенных выше суждениях, но в любом случаеу «простого» государственного механизма достоинства примерно такие же,как и у «вертикали» власти.Н.М. Коркунов рассматривал вопрос о формах соединения государствво вводной части своего учебного курса188. Он выделял два вида соответствующих соединений – унию и федерацию. И если первую он описывал лишькак «случайное династическое соединение», то вторую – как соединение государств с целью «совместного осуществления союзной властью общих имзадач государственной жизни».
Ученый рассматривал процесс образованияфедерации в контексте объединительных тенденций, отмечая, что она способна «согласить всё усиливающуюся тенденцию к политической интеграции, к образованию крупных, могущественных держав, с сохранением известной самостоятельности за более мелкими политическими союзами»189.Федерация являлась, согласно авторскому подходу, собирательным понятием, включающим союз государств («старая, неполная форма соединенийгосударств») и союзное государство («новая форма, возникшая только в конце прошлого (XVIII – А.Л.) столетия»). Характеризуя правовую природу союзного государства, Н.М. Коркунов почти сразу обозначал ключевую проблему теории федеративной формы: чем собственно отличается статус про188189Коркунов Н.М.
Русское государственное право. С. 149–158.Там же. С. 151.94винций простого государства от статуса субъектов федерации? Ответ, согласно которому члены союзного государства, в отличие от территориальныхединиц унитарного государства, являются государствами, порождает в своюочередь проблему выделения характерных признаков государства. И в этомвопросе у Коркунова нет оригинального решения – он присоединился к мнению Г.
Еллинека, отрицавшего за суверенитетом роль отличительной чертыгосударства.Тем самым мы подступаем, с одной стороны, к чрезвычайно сложной, сдругой – довольно схоластической теме. Вполне оправданное желание найтиразницу в правовом статусе между провинциями децентрализованного государства и субъектами государства федеративного (и соответственно, междусамими государствами унитарными и федеративными) приводило (и, что характерно, приводит до сих пор) ученых-конституционалистов и теоретиков кбесконечной дискуссии о природе суверенитета в федеративном государствеи государственном статусе субъектов федерации.Логическая последовательность аргументов в этом споре была краткоследующая: если выдвигался тезис о государственном характере субъектовфедерации, то следовал далее вопрос об отличительных признаках государства в ряду территориальных коллективов, а так как такой признак обычновиделся в наличие у государства суверенитета, то ставился вопрос о наличиив том или ином виде суверенитета у субъектов федерации (коли они являются государствами).
Известным «ответвлением» (но не принципиальным изменением хода дискуссии!) от данной цепочки рассуждений являлась весьмапопулярная на рубеже веков позиция ряда видных немецких государствоведов (П. Лабанда, Г. Еллинека и др.), заключающаяся в отрицании за суверенитетом роли отличительного признака государства. При этом «новым» признаком государства была провозглашена способность организоваться на основании «собственного права». Как отмечал Еллинек, «самостоятельная господствующая власть характеризуется, таким образом, прежде всего тем при95знаком, что организация её основана исключительно на её собственных законах»190.Учитывая, что на рубеже XIX–XX веков взгляды Георга Еллинека получили широкое признание в российской академической литературе191, целесообразно будет несколько подробнее остановиться на теоретических разработках немецкого государствоведа.
В известном упрощении «концепция Еллинека» сводится к следующему192: член федерации в пределах своей компетенции (т.е. то, что не было отдано общефедеральному правительству) полностью самостоятелен – он сам организует (нормирует) своё законодательство, управление и суд, в этой части над ним нет никакой вышестоящей государственной власти (государственного органа). Он называл подобный публично-властный территориальный коллектив несуверенным государством.Его отличие от суверенного государства заключается в том, что последнееможет – в пределах установленных или признанных им границ – совершенносвободно нормировать содержание своей компетенции.
Несуверенное государство действует свободно только в пределах, определенных для его государственного ведения. Соответственно, над автономными провинциями унитарных государств господствует вышестоящая власть, которая не только определяет объём их компетенции, но и может в том или ином виде вмешиваться и контролировать их текущую деятельность.Критике подобные подходы подверглись почти сразу после их обнародования. Так, к примеру, в принципе концепцию суверенитета ставил подсомнение видный французский юрист Леон Дюги, фундаментальный труд190Еллинек Г. Право современного государства.
Том первый. Общее учение о государстве.Изд. 2-е. СПб., 1908. С. 361.191В подтверждении этого можно указать на тот факт, что в начале XX века на русскийязык был переведен и несколько раз издан не только его капитальный труд «Право современного государства», но и целый ряд других его работ. Недаром А.Т. Снарский писал оГ. Еллинеке: «крупный авторитет, на которого постоянно все ссылаются» (Снарский А.Т.Автономия или федерация.
СПб., 1907. С. 42). К. Кульчицкий (Мазовецкий) называл разработанную им теорию «несуверенных государств» «господствующей в науке государственного права, особенно в немецкой» (Кульчицкий (Мазовецкий) К. Указ. соч. С. 132).192Еллинек Г. Указ. соч. С. 355–364 и др. Краткий обзор взглядов П. Лабанда иГ. Еллинека см.
также: Жилин А.А. Указ. соч. С. 99–108.96которого в 1908 году вышел на русском языке193. Он подчеркивает, что понятие «суверенитет» было изобретено для характеристики унитарного государства. Однако политико-правовая реальность конца XVIII – начала XIX вековвыдвинула новые федеративные формы государственной организации общественной жизни194. В результате юридическая наука попыталась приспособить старую теорию к новым условиям. И все попытки приспособления, помысли Л.
Дюги, оказались тщетны, ибо на ключевой вопрос, чем всё-такисубъект федеративного государства отличается от автономной провинцииунитарного государства ответа так найдено и не было. В результате Дюги заключил, что «каково бы ни было понятие, составленное относительно суверенитета, нельзя, сохраняя эту концепцию, основанную на личности государства, создать юридически удовлетворительную конструкцию федеративногогосударства»195. Соответственно, критиковал французский ученый и концепцию «несуверенных государств»196.Действительно, в свете современного положения дел концепцияГ. Еллинека кажется весьма сомнительной. Идея о субъектах федерации – государствах, которые в рамках своей компетенции полностью самостоятельны, не выдерживает критики.Во-первых, стало очевидно, что кажущаяся полнота власти субъектовфедерации размывается в силу отсутствия четкой грани между компетенциейсубъекта и самой федерации.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
