Диссертация (1138761), страница 16
Текст из файла (страница 16)
Vol. 46. Pp. 81-82; Stone, Geoffrey R. ContentNeutral Restrictions // University of Chicago Law Review. 1987. Vol. 54. P. 46.15315473Государство обладает некоторой дискрецией в сфере установленияформальных (нейтральных, процедурных) ограничений, к которым относятсяограничения времени, места и порядка проведения публичных мероприятий,ограничения в период обстоятельств чрезвычайного характера и другие. Носодержательныеограничениянепопулярной,(шокирующей,манифестантами,используемой(вотношениитематикиоппозиционной),символики)идей,мероприятийвысказываемыхнедопустимы,посколькувыхолащивают основное содержание свободы мирных собраний.Данная позиция практически не вызывает сомнений в зарубежнойпрактике.
Как отмечают Верховный Суд США и воспринявший его подходЕвропейский Суд по правам человека, публичные мероприятия, касающиесяполитической жизни на общегосударственном или на местном уровнях,должны получать государственную поддержку. Ситуации, когда собраниеможет быть правомерно запрещено из-за содержания идей манифестантов,крайне редки. Государство не вправе запрещать собрания, которые, по егомнению, организуются для выражения «ложных» идей, в противном случаенарушаетсяуниверсальныйпринциправенства(недопущениядискриминации).
Европейский Суд по правам человека требует самойсерьезной судебной проверки для ограничений, обусловленных тематикойсобрания и содержанием лозунгов манифестантов158.К сожалению, большое количество дел, рассмотренное ЕвропейскимСудом по правам человека против России, демонстрирует, что, по крайнеймере де-факто, ограничения в зависимости от тематики и позициидемонстрантов являются в России распространенной – хотя и неправомерной– практикой.Пропорциональность ограничений свободы собраний. Рассмотревнекоторые общие моменты, касающиеся основного содержания свободысобраний, считаем необходимым сделать несколько общих комментариев по158См.: Application no.
17391/06, Primov and others v. Russia, Judgment of 12 June 2014, §135.74каждому из компонентов теста на пропорциональность в их преломлении ксвободе манифестаций.Легитимность цели. Допустимые цели ограничений свободы собранийформулируются либо в общих конституционных нормах о принципах ипределах ограничений прав (например, часть 3 статьи 55 Конституции РФ),либо в конкретных нормах, гарантирующих свободу собраний (например,статья 43 Конституции Сербии). В целом перечень целей является схожимдля большинства государств и включает в себя: защиту интересов общества и государства (общественногопорядка,безопасности,публичнойморалиинравственности,общественного здоровья и других «публичных интересов»); защиту прав и свобод третьих лиц («частных интересов» другихиндивидов).Первое размышление касается первой группы целей.
В их легитимностиу теоретиков права возникают сомнения, поскольку при отсутствиидейственных механизмов контроля ограничения, направленные на защитупубличныхинтересов,могутприводитькчрезмерномувторжениюгосударства в частную сферу и даже к отмене или фактическому«выхолащиванию»содержанияконституционныхправ159.Такуюозабоченность высказывал, в частности, итальянский теоретик Бруно Леони,который опасался, что современные правовые системы «оставляют длясвободы пространство, постоянно сокращающееся, подобно шагреневойкоже»160.Ограничение прав, направленное на защиту интересов общества игосударства, свидетельствует, по мнению представителей либертарнойтеории, о введении в правовое поле неправовых критериев.
С этимутверждением трудно не согласиться. В.В. Лапаева указывает, что «такназываемые справедливые требования морали не могут быть основанием для159160См.: Гаджиев Г.А. Конституционные принципы рыночной экономики. М., 2004. С. 75.Леони Б. Свобода и закон. М., 2008. С. 17.75ограничения права уже потому, что требования морали по своей природе немогут быть справедливыми, то есть равными, всеобщими, обязательными длявсех»161. В развитие данной идеи В.А. Четвернин считает, что «правоваясвободапозволяетбытьбезнравственным–дотехпорпокабезнравственность не нарушает правовую свободу других»162. Равнымобразом недопустимо ограничение прав и для защиты иных – неправовых –публичных ценностей.Подход либертарианцев основывается на импонирующей диссертантупозиции о сущности права как способа обеспечения формального равенства.Однако на современном этапе государственно-правового развития эта теориявыглядиткакидеалистическаяутопия,посколькудопустимостьиспользования правовых механизмов для достижения иных (социальных,политических, культурных и др.) целей приобрело статус общественногоконсенсуса во всех – даже самых либеральных – государствах.
На практикебольшинство конституционных и наднациональных юрисдикций признаютнеизбежность ограничения прав в целях защиты интересов общества игосударства. В качестве конкретных ценностей, подлежащих защите (вслучае со свободой собраний), указываются «безопасность государства,конституционный порядок, общественная безопасность, общественныйпорядок, общественное здоровье, общественная нравственность»163 (статья21 Конституции Кипра 1960 года), безопасность дорожного движения,пресечениераспространенияинфекционныхболезней(статья47Конституции Эстонии 1992 года164), предотвращение беспорядков ипреступлений (пункт 2 статьи 11 европейской Конвенции о защите правЛапаева В.В.
Критерии ограничения прав человека с позиций либертарной концепции правопонимания //Журнал российского права. 2006. № 4. СПС «Консультант Плюс».162Четвернин В. А. Российская конституционная концепция правопонимания // Конституционное право:восточноевропейское обозрение. № 4 (45) 2003. С. 32.163Конституция Кипра от 16 августа 1960 г. // Официальный сайт Президента Республики Кипр –[Электронный документ]. – URL:http://www.presidency.gov.cy/presidency/presidency.nsf/all/1003AEDD83EED9C7C225756F0023C6AD/$file/CY_Constitution.pdf (по состоянию на 02.02.2015) (перевод мой –Т.Х.).164Конституция Эстонии от 28 июня 1992 г. // Официальный сайт Президента Эстонской Республики –[Электронный документ]. – URL: http://www.president.ee/ru/republic-of-estonia/constitution-of-the-republic-ofestonia/index.html (по состоянию на 02.02.2015).16176человека и основных свобод) и некоторые другие. Проблема смещается свопроса о принципиальной допустимости введения неправовых категорий вправовое поле, который решен положительно, на проблему соотношенияправовых ценностей (принципов формального равенства, приоритета прав исвобод человека) и иных «общественных благ» (общественное спокойствие,комфортная среда обитания, ощущение безопасности и проч.).
Идеализмлибертарианцев, на наш взгляд, нужно адаптировать к современным реалиямза счет прагматизма утилитаристов, призывающих к пониманию итщательному взвешиванию преимуществ и недостатков каждого конкретногооснования вторжения государства в сферу частной свободы (включающей всебясвободусобраний)вцелях«общегоблага».Принциппропорциональности с его критическим, но не категоричным подходом канализу целей и средств государственного вмешательства, являетсяэффективным механизмом учета как частных, так и «публичных» интересов.«Публичные» цели ограничения свободы собраний формулируются вчрезвычайно общем виде. Как показывает опыт различных государств,законодатель, регулирующий порядок организации и проведения публичныхмероприятий, не стремится конкретизировать их.
Так, в статье 11 Закона опубличных собраниях Республики Сербия 1992 года165 (с последующимиизменениями) содержится положение о том, что уполномоченный органможет запретить проведение публичного собрания в целях предотвращениянарушения движения общественного транспорта, а также ввиду угрозыздоровью, общественной морали или безопасности людей или имущества.Законодатель не поясняет, какие фактические обстоятельства могут являтьсяиндикаторами достаточного уровня такой угрозы.С одной стороны, установление и оценка фактов – это прерогативаправоприменителя.
С другой стороны, – и такую позицию занимает, кпримеру, Европейский Суд по правам человека – при использовании теста наЗакон о публичных собраниях Республики Сербия 1992 года (в ред. Закона 2005 года) // Электроннаяправовая база БДИПЧ ОБСЕ – [Электронный документ]. – URL:http://legislationline.org/documents/action/popup/id/6883 (по состоянию на 02.02.2015) (перевод мой –Т.Х.).16577пропорциональностьширокомупониманиюдопустимыхцелейвмешательства должен противостоять строгий и детальный анализ средств ихдостижения, при этом первое позволяет оставить за государствомдостаточныйуровеньдискреционныхполномочийповыборуограничительных мер, а за счет последнего «отсекаются» большинствочрезмерных и ненужных ограничений166.Негативнымследствиемлояльногоотношениякпониманиюдопустимых целей ограничения свободы собраний является постепенноеразрастание этих целей, равно как и все более широкая их интерпретация.Так, в практике Конституционного Суда России, помимо перечисленных вчасти 3 статьи 55 Конституции целей ограничения прав, используются такиецели,какзащитаэкономическогосуверенитета167,защитасемьи,материнства, отцовства и детства «в их традиционном, воспринятом отпредков понимании»168 и др..
Кроме того, иногда Конституционный Судсчитает допустимым использовать в качестве легитимной цели ограниченияправобщуюцельохраны«конституционнозначимыхинтересовгосударства», не раскрывая ее содержания, полагая это очевидным169.Думается, что как с теоретической, так и с практической точек зрения,предпочтительным был бы более строгий подход к оценке правомерностицелей вмешательства. Во-первых, это поможет наполнить смыслом процессбалансирования частных и публичных интересов, добавив веса обычноСм., например, Applications nos. 29221/95, 29225/95, Stankov and the United Macedonian OrganisationIlinden v.
Bulgaria, Judgment of 2 October 2001, §§ 83-84; Application no. 74552/01, Oya Ataman v. Turkey,Judgment of 5 December 2006, §§ 31-32, и др.167См.: Постановление Конституционного Суда Российской Федерации от 23 апреля 2004 г. № 8-П по делу опроверке конституционности Земельного кодекса Российской Федерации в связи с запросом Мурманскойобластной Думы, п. 2.3 // Собрание законодательства Российской Федерации.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
