Диссертация (1137625), страница 8
Текст из файла (страница 8)
По мнениюХюбшера, именно через романтиков (Баадер, Шеллинг) Шопенгауэр, возможно, пришел к Бёме,1Mühlethaler, J. Schopenhauer und die abendländische Mystik, Diss. Basel 1909. Berlin 1910. S. 9.Safranski R. Schopenhauer und Die Wilden Jahre der Philosophie. München, Wien, 1987. S. 45.3Ebd., S. 92-93.4Ebd., S. 100-104, 230.5Ebd., S. 30.6Hübscher, A. Denker gegen den Strom. Schopenhauer: Gestern – Heute – Morgen. Bonn, 1973. S. 30-63.225у которого позаимствовал понятие воли к жизни.
Центральный тезис его зрелой философии осущностном единстве мира как воли, обнаруживаемой внутренним созерцанием, находит примеры и в романтической литературе1.Он также отмечает ту роль, которую Гёте сыграл в жизни Шопенгауэра: «У Гёте Шопенгауэр нашел созерцательность и ясность мысли, которая может познать всё наличное… любовь кморфологическим исследованиям, отход от бесконечного, недоверие к истории, симпатию к античности и отторжение далеких беспредельных романтических сфер. Как и Гёте, он отдаетпредпочтение классической поэзии… перед романтической»2.
Хюбшер полагает, что своё понятие гения Шопенгауэр выковал по образу и подобию Гёте, хотя и с несвойственной ему меланхолией. «Вполне можно сказать, что шопенгауэровский труд вырос непосредственно из встречис Гёте. Уже в 1814 г. («Год Гёте»), по его собственному свидетельству, все основания его ученияуже утвердились, соединились и приобрели очертания и уверенность в собственной сфере – которая далеко уводила юного мыслителя от романтизма и… Гёте»3.Хюбшер также касается темы «Шопенгауэр и романтизм»4, в основном делая акцент,впрочем, на подростковом увлечении Шопенгауэра пиетистским поэтом Маттиасом Клаудиусоми на его неприятии религиозной догматики. По ничем не подкреплённому мнению Хюбшера,риторика, которой пользуется при описании «лучшего сознания» Шопенгауэр, отсылает к пиетистской мистике.
Кроме того, вопреки известной нам хронологии, именно сочинения мистиковвроде Силезского Ангела и Якоба Бёме, по мнению Хюбшера, привели к доктрине отрицанияволи к жизни и квиетиву как моральному идеалу5. В целом, исследования по этому аспекту генезиса и истоков шопенгауэровской философии страдают от тех же недостатков, что и исследования связи Шопенгауэра и романтизма6.1Ebd., S. 50-51.Hübscher, A. Der Philosoph der Romantik // 34 JB (1952), S. 1-17. S. 16.3Ebd., S. 17. См. также другие исследования того же рода и той же степени убедительности: Heller, O.
Goetheand the Philosophy of Schopenhauer//The Journal of Germanic Philology, Vol. 1. No. 3 (1897). P. 348-360. Gebhardt,C. Schopenhauer und die Romantik // JB 10 (1921). S. 46-54. Zint H. Schopenhauer als Erlebnis. München/Basel, 1954.S. 130-144. Döll, H. Goethe und Schopenhauer. Ein Beitrag zur Entwicklungsgeschichte der Schopenhauer'schen Philosophie, Diss.
Gießen 1903. Berlin, 1904. Lauxtermann, P. F.H. Schopenhauer’s Broken World-View. Colours and Ethics between Kant and Goethe. Dordrecht/ Boston/ London, 2000. Krauss I. Studien über Schopenhauer und den Pessimismus in der deutschen Literatur des 19. Jahrhunderts. Bern, 1931.4Hübscher, A.
Vom Pietismus zur Mystik // JB 50 (1959). S. 1-32.5Ebd., S. 20.6Mühlethaler, J. Schopenhauer und die abendländische Mystik, Diss. Basel 1909. Berlin 1910; Weeks, A. Schopenhauer und Böhme // JB 73 (1992). S. 7-17; Weeks, A. Böhme, Paracelsus und die Quellen der Metaphysik des Willens //Philosophien des Willens. Böhme, Schelling, Schopenhauer. Hrsgg.
von Günther Bonheim, Thomas Regehly. Weißensee Verlag, Berlin 2008. S. 19-30; Garewicz, J. Schopenhauer und Böhme // Schopenhauer im Denken der Gegenwart. 23 Beiträge zu seiner Aktualität. Hrsgg. von V. Spierling. München/Zürich 1987. S. 71-80. См. также: Beyer, O.,Böhme und Schopenhauer. Ein Beitrag zur psychologischen Entstehung und Struktur ihrer Systeme, Diss.
Leipzig1919; Lemanski, J. Christentum im Atheismus. In 2 Bd. London: Turnshare, 2009-2011; Heimann, R. Die Genese derPhilosophie Schopenhauers vor dem Hintergrund seiner Pseudo-Taulerrezeption: Beiträge zur Philosophie Schopenhauers, Bd. 14. Würzburg: Königshausen u. Neumann, 2013.226Существует также немало попыток встроить Шопенгауэра в общий контекст западной философии, прежде всего, проведя параллели между его учением и учением Спинозы. Общностьпринципиальных установок между Спинозой и Шопенгауэром отмечает Бирнбахер1. По егомнению, оба отказывались рассматривать мораль как самостоятельную проблему вне метафизики, уделять ей роль большую, чем терапевтическую, оба постулировали возможность достижения метафизической свободы через самопознание и опасность для этой свободы аффектов.Шульц тоже говорит о влиянии Спинозы на философию Шопенгауэра2, которое проявляется вобширном комментировании его работ и собственном признании Шопенгауэра в том, что егосистема относится к системе Спинозы, как Новый Завет – к Старому.
В качестве примерасходств мыслителей автор приводит монизм, постулирование бессознательной деятельности иаффективную природу морального обоснования человеком своих действий, «стремление» каксистемообразующую черту субстанции (воли) и её сознательного познания. В книге Раппапорт«Спиноза и Шопенгауэр»3 автор подробно разбирает элементы и историю этого предполагаемого влияния, делая особый акцент на влиянии «Этики» в 1814 г. во время формирования метафизики воли. По его мнению, монизм Спинозы стал важной составляющей зарождающейся концепции воли как вещи самой по себе и повлиял на лишение Платоновской идеи самостоятельного онтологического статуса и этику сострадания4.В последние два десятилетия Ортун Шульц в целом ряде работ взяла на себя задачу подтвердить этот тезис и проанализировать ту значительную роль, которую Спиноза сыграл в становлении Шопенгауэра.
Она отмечает несколько общих черт их философий5. Во-первых, обамыслителя выделяли три рода познания, а интуицию считали высшим из них. Во-вторых, растворение личного бога в едином и имманентном мировом начале, отрицание «тварности» миранекоей внешней ему сущностью. В-третьих, критика религии и апологетики через призыв к рациональным доводам. В-четвертых, отказ признавать конечную причину временности и объяснение наличия целесообразности в природе действующей бессознательно причиной, а не разумным замыслом. В-пятых, признание абсолютной детерминированности свободной воли в смысле отсутствия мотивов в воле.
В-шестых, утверждение сущности человека и вообще всего суще1Birnbacher, D. Freiheit durch Selbsterkenntnis: Spinoza, Schopenhauer, Freud // JB 74 (1993). S. 87-102.Schulz, O. Schopenhauers spinozistische Grundansicht // JB 74 (1993). S. 51-72.3Rappaport, S. Spinoza und Schopenhauer.
Eine kritisch-historische Untersuchung mit Berücksichtigung des unedierten Schopenhauerschen Nachlasses dargestellt, Diss. Halle 1899. Berlin 1899.4Ebd. См. также: Schulz, O. Schopenhauers Ethik - die Konsequenz aus Spinozas Metaphysik? // JB 76 (1995). S.133-150. S. 134.5Schulz, O. Wille und Intellekt bei Schopenhauer und Spinoza. Frankfurt am Main; Berlin; Bern; New York; Paris;Wien: Lang, 1993. S. 175; Schulz, O.
Schopenhauers Anleihen bei Spinoza. Books on Demand, Norderstedt 2014. S.20-21; Schulz, O. Schopenhauers spinozistische Grundansicht // JB 74 (1993). S. 51-72; Schulz, O. Wille und Intellektbei Schopenhauer und Spinoza. Frankfurt am Main; Berlin; Bern; New York; Paris; Wien: Lang, 1993; Schulz, O.Schopenhauers Anleihen bei Spinoza.
Books on Demand, Norderstedt 2014.227го в не зависимом от сознания стремлении к самосохранению (у Спинозы) или в чуждой познанию воле (у Шопенгауэра). В-седьмых, параллелизм духа и материи. В-восьмых, сотериологичская функция познания. Помимо общей непродуктивности компаративистского подхода, предложенного Ортрун Шульц, утверждения о связи Шопенгауэра и Спинозы не выдерживают критики. Например, тезис о связи отождествления воли и вещи самой по себе, концепции контемпляции (созерцания) её через идеи и мысли о тождестве (параллелизме) воли и тела (тождестворешения и телесных определений) с чтением Спинозы1 либо является анахронизмом, либо противоречит фактам2.Упомянутые выше работы имеют несколько фундаментальных недостатков.
Во-первых,авторы подавляющего большинства из них не привлекают материал Рукописного наследия илиделают неверные предположения о хронологии возникновения его частей. Кроме того, зачастуюони игнорируют шопенгауэровский круг чтения и некритически анализируют его рецепциюконцепций философов, входивших в этот круг. Третий их изъян – привлечение психологическихобъяснений и апелляция к отвлечённым культурологическим соображениям там, где необходима критическая текстологическая работа.Однако существует несколько серьёзных исследований по настоящей теме, которые, темне менее, также не лишены недостатков. Часто они слишком фрагментарны, выбор материаланедостаточен, а тема слишком узка (таковы, например, в остальном высококачественные работыКосслера, Шэпшэй или Хюбшера).
Монографии и статьи, специально посвящённые теме «Генезис и истоки философии Шопенгауэра» иногда содержат интерпретации, с которыми мы не можем согласиться. Так, книга Лоренца опирается на целый ряд фактически неверных предпосылок и устаревшие издания текстов Шопенгауэра, а монография Каматы рассматривает лишь генезис «основной мысли» Шопенгауэра, игнорируя его эстетику, этику и натурфилософию, и,кроме того, представляет его в весьма специфическом свете собственной эпистемологическойконцепции автора. Статья Гъеллерупа и монография Бохинка являются слишком конспективными, а монография Де Чиан не привлекает никаких источников, кроме черновиков самого Шопенгауэра, кроме того, ограничена временем до середины 1813 г.Диссертация Новембре исключает из рассмотрения эпистемологию Шопенгауэра (его полемику с Кантом и сочинение о Законе основания), его натурфилософию и понимание сущностифилософии, привлекает ранние афоризмы лишь в той мере, в какой они предвосхищали (по мне1Schulz, O.
Schopenhauers Anleihen bei Spinoza. Books on Demand, Norderstedt 2014. S. 17, 45-46; Ebd., S. 5859:.Ebd., S. 23-24.2Лучшее доказательство, которое приводит автор в пользу своих тезисов – цитата из рукописей Шопенгауэра, написанная значительно позже публикации первого тома: «Моя система относится к спинозовской, как Новый завет – кстарому. Ибо как Ветхий завет имеет с Новым одного и того же Бога-творца, так и у меня, как и у Спинозы, мирсуществует через себя самого и из себя самого» (Цит.
по: Ebd., S. 45).28нию автора) концепцию «лучшего сознания», мало внимания уделяет влиянию романтизма наШопенгауэра и вовсе игнорирует влияние «Упанишад». Она основывается на произвольном имеханическом выделении периодов становления его философии, игнорируя содержательныекритерии их Главаения и внося путаницу в понимание последовательности развития системыШопенгауэра, а также хронологически ограничивая рамки её формирования серединой 1814 г.Наконец, работа Новембре изобилует ненужной экзегезой отдельных фрагментов Рукописногонаследия философа и предполагает отсутствующую в них связность и непротиворечивость.Книга Аппа «Шопенгауэровский компас» является наиболее адекватным исследованиемстановления философии Шопенгауэра как целого в период до 1818 г., однако акцент автора(профессионального востоковеда) на роли «Упанишад» в становлении шопенгауэровской философии вынуждает его утрировать эту роль и, наоборот, игнорировать целый массив данных одругих влияниях.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
