Диссертация (1137608), страница 50
Текст из файла (страница 50)
Вотличие от Монтескьё885 Гизо сосредотачивает внимание не на равновесии и балансе властей,называя такую идиллию «пустым словом» и «химерой», но на их борьбе и труде. Мудроеуправление этой борьбой с целью слияния властей «в лоне подлинного единства» – труднаяТам же. С. 512.См.: Федорова М. М. Либерализм первой половины XIX в… С. 49.884Там же. С. 537.885См.: Монтескьё Ш. Л.
Дух законов… Т. 1. С. 280.882883187задача, опасность которой заключается в возможности обретения чрезмерного превосходстваодной из властей886.Признав взаимное ограничение властей в рамках реального суверенитета, Гизоподвергает сомнению второй важный атрибут человеческого суверенитета – единство. И вновьмыслитель солидарен с Констаном, убежденным, что «до тех пор, пока суверенитет неограничен, нет никакого средства дать индивидам защиту от правления»887.Признаваясуществованиенародногосуверенитета,Констанпризывалкегоограничению и считал, что философы, наделившие суверенитет народа безграничной властью,сильно заблуждались888.
Тем не менее, Констан, следуя в целом за Монтескьё, считал, чтовласть небольшой группы наиболее подготовленных людей, санкционированная согласиемвсех, может превратиться в общую волю. То есть всеобщее избирательное право являетсядостаточным фильтром для реализации народного суверенитета в политике и позволяет достичьвысшей легитимности власти.С подобным заключением Гизо не мог согласиться. Примыкание к численномубольшинству не является лучшей формой легитимности. Гизо считает, что политическиетеоретики сами ставили себя в тупик, когда пытались раз и навсегда сделать выбор междувсеобщим избирательным правом и его отсутствием: «Одни полностью исключалиизбирательное право, хотя вовсе не стремились к разрушению свободы. Другие утверждаливсеобщее избирательное право, хотя были вынуждены на каждом шагу опровергать самихсебя»889. Ошибка этого подхода состоит в том, что его авторы полагали, будто численноебольшинство всегда является – либо не является никогда – наилучшим доказательствомлегитимности власти.
По мнению Гизо, все это условно и зависит от различных состояний, вкоторых пребывают человек и общество890. Он считает, что широта применения права наволеизъявление должна беспрестанно варьироваться, «поскольку это право принадлежит назаконных основаниях лишь способности»891. То есть корпус избирателей расширяется всоответствии с увеличением количества образованных и состоявшихся людей, в терминологииГизо – среднего класса.Гизо считал, что суверенитет народа ведет к самым трагичным последствиям, таким какякобинский террор. Многие современники французского мыслителя понимали и принималиСм.: там же. С.
539.Констан Б. Указ. соч. С. 32.888См.: Констан Б. Указ. соч. С. 28.889Гизо Ф. Политическая философия о суверенитете… С. 578.890См.: там же. С. 579.891Там же. С. 584.886887188логику подобных умозаключений. Если Констан, принимая народный суверенитет как принцип,сосредоточен на определении границ народовластия, то Гизо обрушивает критику на идеюнепогрешимости народного суверенитета, восходящую к работам Руссо 892. Доктринер непонимает каким образом происходит переход от принципа свободы народа к идее егонепогрешимости. Если из свободы человека не выводится его непогрешимость, то почемусвобода людей – неизбежная причина народного суверенитета? Если отвергать нечто какабсурдное по отношению к индивиду, то почему это нечто, признанное за всем общество,перестает быть абсурдным? М.М.
Федорова замечает, что Гизо ставит проблему легитимностивласти в прямую зависимость от ее подчинения разуму: всякая власть несовершенна, покасохраняется зазор между нею и разумом. Таким образом, суверенитет не является ни целью, нисредством политики, и любое политическое действие должно постоянно соотноситься сразумом893.В реальной политике теория суверенитета Гизо означала отказ от расширенияизбирательного корпуса, чтобы исключить из политической жизни неподготовленные для этогослои населения, не обладавшие имуществом и должным образованием. Гизо, как и всеорлеанисты, считает, что народный суверенитет недопустим, поскольку на практике онсводится к «суверенитету городской площади», т.е. анархии. Такой суверенитет основываетсяна простой силе и является формой самой абсолютной власти.
Для него нет ни правил, нипределов, ни конституции, ни законов, ни добра, ни зла, на прошлого, ни будущего. Наставники союзник Гизо Руайе-Коллар говорил: «Претензии самой капризной и сумасбродной тираниине идут так далеко, как претензии народного суверенитета, потому что никакая тирания несвободна до такой степени от ответственности»894.
Коллективный субъект – самыйбеспринципный и безответственный политик, который с легкостью может привести к властитирана. Монархия Наполеона тому пример.М.М. Федорова справедливо отмечает, что представительство у Гизо сводится к идее отом, что в политической сфере должен оказаться представлен разум, соответственно, миссиятакого представительства возлагается на интеллектуальную элиту, наиболее подготовленную куправлению государством895.Критичное отношение к народной демократии было общим местом в идеологиидоктринеров и всходило к опыту Французской революции. Гизо и его единомышленники вовремя философских дискуссий и парламентских дебатов неоднократно обращались к темнымСм.: Федорова М.
М. Либерализм первой половины XIX в… С. 48.См.: там же.894Цит. по: Бутенко В. А. Указ. соч. С. 336.895См.: Федорова М. М. Либерализм первой половины XIX в… С. 52.892893189временам революции для критики демократических идей. Они считали якобинский террорпрямым политическим следствием реализации принципа народного суверенитета, которыйтрансформировался в новую форму деспотизма.
Падение Старого порядка доказалоошибочность и незаконность божественного права королей, а террор поставил под сомнениенародныйсуверенитет.ОппонентычастоупрекалиГизовпредсказуемостиегоантидемократических аргументов, на что он отвечал вопросом: «Сколько раз долженповториться 1793 г., чтобы вы поняли несостоятельность народного суверенитета?»896 Всепредосторожности против неограниченной власти будут бесполезны, если суверенитет не будетразделен.По мнению Гизо, не народный или монархический суверенитет должен управлятьобществом, а суверенитет неподвижный и бессмертный, суверенитет разума, «единственныйистинный законодатель человечества». Через год после вынужденной отставки Гизо написал:«Демократическое идолопоклонство» (l'idolâtrie démocratique) является «величайшим извозможных зол, которое разъедает и разрушает правительства и свободы, человеческоедостоинство и счастье [граждан]»897.
Четырнадцать лет спустя философ нашел болеесдержанные формулировки и признал определенную роль демократии, которую она смоглаполучить «только при помощи королевской власти»898. Мыслитель признал, что «демократияимеет большие права и значительную роль в современном мире, бо́льшие, чем в любую другуюэпоху, по крайней мере в крупных государствах»899. Однако эта политическая форма имеетмало общего с народным суверенитетом и по-прежнему не является единственно возможной, атем более лучшей. Демократия как «сок, который течет от корней деревьев к ветвям, но она неявляется самим деревом с его цветами и плодами.
Она – ветер, который наполняет паруса игонит корабли вперед, но она не является ни солнцем, которое освещает дорогу, ни компасом,который их направляет. У демократии есть дух прогресса, но нет дара сохранения ипредусмотрительности. Она легко возбуждается и щедра на слова о перспективах свободы, но всвоем опьянении она быстро отдается шарлатанам, которые ей льстят, после чего онатиранически раздражается против свобод, которые ей не нравятся.
Она возбуждается слишкомлегко, а сопротивляется слишком слабо. Ей легче разрушать, а не сохранять»900. Демократиялжива, потому что расточает несбыточные обещания всеобщего счастья и благоденствия.См.: Craiutu A. Liberalism under Siege… P.
126.Guizot F. De la democratie en France… P. 2.898См.: Guizot F. Trois generations… P. 20–21.899Ibid. P. 210.900Ibid. P. 211–212.896897190Демократия безнравственна, поскольку апеллирует к правам самой темной части общества 901.Временный успех демократии Гизо отнес к «фатальным ошибкам цивилизации»902, гибельнымдля человечества903.Гизо говорит о постепенной подмене смысла понятия демократия. С течением временипод демократией начинают понимать равные возможности, в том числе для участия во власти,но не прямое народовластие. Политическая свобода свойственна не только демократии.
Чтомешало гражданину [во времена орлеанизма] предпринять усилия для преодоленияимущественного и образовательного ценза, ведь «никаких аристократических привилегий несуществовало», «все карьеры были открыты», «налоги распространялись на всех, аиндивидуальныесвободыбылигарантированыкаждому»?Орлеанизм(либеральныйконсерватизм) не обещал всеобщего равенства, но нет его и при «демократии»904, которая впроцессе своего развития уходит от реализации принципа народного суверенитета.До Гизо суверенитет рассматривали как нечто, присущее какой-либо форме правления.
Вчастности, Руссо, идеализируя «естественное состояние», предполагал, что в этом состояниикаждый был сувереном самого себя, а человеческий род не был поделен «на стада скота, каждоеиз которых имеет вожака, оберегающего свое стадо для того, чтобы затем его сожрать»905.Отсутствие сконцентрированного в одних руках суверенитета подтолкнуло великого женевцарассматривать первобытное общество в качестве образца свободы и счастья. Гизо полагает, что,если не существовало суверена, который бы управлял всеми, то таким сувереном был любой:«Причем он был сувереном не только по отношению к самому себе, но и против всехостальных, со всей неизбывностью грубой силы и всеми капризами ничем не сдерживаемойволи»906.Согласно Гизо, формы правления существуют отдельно от суверенитета, поскольку ониимеют отношение к человеческой жизни, а суверенитет – категория, принадлежащая вечности.Правление и суверенитет иногда смешивали, а иногда разделяли, но всегда забывали о природесуверенитета, и, забирая его у правления, им наделяли разнообразные власти или некие силы,которые не имеют на то никакого права907.См.: Ibid.
P. 212.См.: Ibid. 21.903См.: Ibid. P. 24.904См.: Ibid. P. 208–209.905Руссо Ж.-Ж. Указ. соч. С. 118.906Гизо Ф. Политическая философия о суверенитете… С. 518.907См.: там же. С. 517.901902191Анализируя ретроспективу соотношения суверенитета и власти, Гизо замечает, что впервых политических сообществах суверенитет и правление воспринимались как нечто единое,и выражалось это в праве сильного, которое царило единолично на протяжении многихстолетий.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
