Диссертация (1137608), страница 13
Текст из файла (страница 13)
В данном случае важно, что философия стремится апеллировать к неизменнымуниверсальным принципам, а история показывает, что многие принципы изменчивы и носятсенсибилизирующий характер. В связи с этим, влиятельный политический мыслитель, ЛеоШтраус говорил об истории и историзме как причине смерти политической теории иполитического мышления: «Не может быть естественного права, если нет неизменныхпринципов справедливости, но история показывает нам, что все принципы справедливостиизменчивы»237. Штраус, как неокантианец, ищет неизменные истины политики и морали,исключая историю из этого процесса.
Но в то же время он признает, что «естественное право небудет известно повсюду: нельзя же ожидать от дикарей сколько-нибудь истинного знанияестественного права», а «в разные времена и в разных странах имеют место разныепредставления о справедливости».238Франклин Анкерсмит, критикуя Штрауса, подчеркивает, что история для Гегеля,Маркса, Конта, Спенсера, Вебера перестает быть всего лишь контекстом, но «делается сутьюполитической мысли»239. Однако против формального признания заслуг классиков в делеСм.: Савельева И. М. Историческая социология и социальная история в XXI веке: мосты и переправы // «Стеныи мосты»: междисциплинарные подходы в исторических исследованиях.
М., 2012. С. 121.236См.: Штраус Л. Естественное право и история. М., 2007.237Штраус Л. Указ. соч. С. 15.238Там же. С. 15–16.239Анкерсмит Ф. Политическая репрезентация... С. 24–25.23544работы с историческим материалом выступает Клод Лефор. Он не сомневается в том, чтоосмысление политики в наше время требует чувствительности к историческому, но это неотменяет, а «делает более необходимым отказ от гегелевской или марксистской фикцииистории»240, которая объявляется «существенной» и «значимой» лишь в силу авторитетаклассиков. Эта проблема выводит нас к ответу на важный вопрос, который, наверняка, мучаетмногих исследователей, работающих с малоизвестными персонами: зачем нужно читатьтеоретиков «второго ряда», работы которых не признаны классическими и выходят за пределыканона? Ответ может состоять из нескольких пунктов.
Во-первых, такое знакомство позволитотказаться от формальных (ленивых) выводов, в которых, словно по инерции, классикамнесправедливо приписываются заслуги, на получение коих они и не собирались претендовать.Во-вторых, чтение авторов «второго ряда» содержит серьезный когнитивный потенциал,способный, если не расширить канон и обнаружить новые научные горизонты, то обогатить иуточнить наши знания о конкретных проблемах, а также удивлять. Таким образом, нужнонабраться смелости видеть за деревьями лес.Политические идеи формируются при определенных обстоятельствах и несут на себепечать общественных потребностей их вызвавших.
Именно поэтому нельзя отрыватьполитическую мысль от условий и среды, в которой они зародились и получили свое развитие.Каждое завоевание политической мысли является не только следствием внутренних изменений,связанных с развитием политического разума, но и результатом зарождения новыхисторических условий241. И.К. Пантин справедливо замечает, что на каждом крупном переломеевропейской истории политические направления как бы заново вынуждены утверждать своюидентичность и каждое данное состояние идеологии может быть объяснено лишь исторически,как момент идейного движения, вбирающего в структуру идеологии экономические иобщественно-политические сдвиги242.Имея опыт малоизвестной политической философии эпохи Реставрации, трудно считатьистины истории и политической теории несовместимыми, потому что либеральная иконсервативная мысль того времени стремилась усвоить уроки истории Французскойреволюции, в связи с чем была обнаружена нехватка средств для истолкования прошлого иначало меняться проблемное поле политической теории.
Немаловажно и то обстоятельство, чтоистория, особенно во Франции, с XIX в. начала оказывать значительное влияние наполитическую мысль, многие известные историки занимали высшие государственныеСм.: Лефор К. Указ. соч. С. 10.Пантин И. К. Введение // Европейская политическая мысль XIX века. М., 2008. С. 4.242См.: там же. С. 7.24024145должности243, а политическая философия приняла во внимание, как никогда, историческоеизмерение своих проблем. Интеллектуалы посленаполеоновской Франции в отличие отпросветителей не были «фантастами», они мыслили в рамках установившейся в стране системыотношений гражданина и власти – конституционной монархии, а также искали ответы на самыеважные политические вопросы, отталкиваясь от исторического измерения. Эти людипримирили философский априоризм и присущее историческому подходу уважение кнеустранимой сложности фактов, избежав конфликта несовместимости вневременныхценностей и исторических измерений.О важности реконструкции исторического контекста говорит сам предмет нашей работы.История идей, по мнению многих современных исследователей консерватизма, не являетсянаиболее подходящим или даже достаточным инструментом, способным пролить свет наполитическую философию правого толка244.
Дело в том, что консерватизм связан с практикойгенетически, что придает теории почти физическую осязаемость исторических изменений.Достаточно обратиться к истокам консервативной мысли, берущим свое начало в критикеисторических перемен, связанных с Французской революцией. Кори Робин справедливозаметил, что предметом гордости консерваторов со времен Бёрка было представление онепосредственном, зависящем от обстоятельств характере их типа мышления. В отличие отсвоих противников слева, консерваторы не имеют готовых теорий и планов вплоть доконкретных событий, они «читают ситуации и обстоятельства, а не книжные тома»245.
Такимобразом, консервативное мышление не просто чрезвычайно восприимчиво к трансформациямисторического контекста, а напрямую зависит от них.Исследование в области политической философии особенно требует релевантныхсведений относительно политического контекста интеллектуального производства, посколькуневозможно изучать историю политических доктрин в отрыве от истории политическихинститутов.Этодоказываетииндивидуальныйисследовательскийопытнекоторыхфилософов246, правоведов247, социологов248.
В частности, Гаэтано Моска в своих лекцияхутверждал: «Мы не сможем хорошо осознать ту или иную доктрину, игнорируя тот типполитической организации, которому она соответствует с целью либо его защиты, либо егоСм.: Савельева И. М. Таланты и посредники: граница между академической и публичной наукой //Общественные науки и современность. 2014 (в печати).244См.: Робин К. Указ. соч. С.
54–56.245См.: Там же. С. 56.246См.: Моска Г. История политических доктрин. М., 2012.247См.: Sautel G. Histoire des institutions publiques depuis la Révolution francaise. Paris, 1978.248К. Маркс, М. Вебер и другие классики социологии.24346свержения»249. Другими словами, без точного знания политической организации данной эпохии данного народа едва ли достижимо точное знание тех доктрин, которые у этой общностисформировались.Политическое действие требует не только адекватной оценки своего контекста: нередко,пусть и не всегда, оно преследует в качестве цели реализацию некоторых политических идеалови идей, оторванных от исторической реальности в целом.
Говоря о проблеме примененияполитического идеала к ситуации, в которой действует политик, Франклин Анкерсмит задаетсявопросом: «Как сопоставить свободную от контекста и весьма определенную цель с даннойсложной социальной реальностью?»250 Голландский историк считал это равносильнымтребованию подобрать «правильные слова» после прослушивания «Высокой мессы» Баха 251,т.е. для решения подобной проблемы нет правил применимых во всех обстоятельствах.Сегодня принято говорить о появлении значительного зазора между пространством идейи сферой политической практики252. Однако если даже согласиться с этой позициейприменительно к актуальной повестке, то двумя столетиями ранее положение былодиаметрально противоположным: политические мыслители всегда отталкивались от реальных иактуальных ситуаций, целей участников процесса, а традиционная связь между доктринами,политическими институтами и социальной реальностью была особенно тесной.
Проблемноеполе французских философов первой половины XIX в. формировалось, на основе осмысленияновой исторической действительности, созданной революцией, а результатом их деятельностистановилась не только выработка концепций и теорий, но и реализация их на практике. Самисочинения мыслителей обладают ситуационным характером, сочетая в себе историософскуюрефлексию, опыт государственной деятельности и претензию воздействовать на изменениеполитической системы.
Дистанция между учеными и политиками часто была незначительной, ана уровне их социальных сетей представляется возможным обнаружить совпадение этих ролейу одного человека.Не стоит забывать о дисциплинарном родстве истории и политической философии,важность которого отмечает Ф. Анкерсмит, подчеркивая, что «самые убедительныеисторические сочинения вдохновлены и проникнуты наилучшими политическими идеалами иМоска Г. Указ. соч. С. 12.Анкермсит Ф. Р.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
