Диссертация (1137589), страница 29
Текст из файла (страница 29)
Реалисты могут сказать, чтопредставление о морали появляются в умах людей через пропаганду.Но для Фоушина этот процесс устроен гораздо сложнее. По егомнению, «западные либеральные общества построены на идеяхличного права и уважения»223. Такой подход невозможно привитьлюдям одной лишь пропагандой. Это то, что взращивалось в людяхзападной цивилизации столетиями посредством особого понятия оправе, культуре, религии и этики. И именно такой подходприменительно к войне делает затруднительной бездумную атаку намирных граждан противника и приводит к невозможности постояннойотсылки к национальным интересам в ходе войны.В свою очередь Н.
Фоушин называет концепцию реалистов«благоразумной теорией войны» (Prudential War Theory) или«эгоистичной теорией войны» (Self-interest War Theory). Реалистытакже выдвигают ряд принципов для оценки конфликта. Главноеотличие проявляется в трактовке принцип правого дела, который уреалистов не содержит случая гуманитарной интервенции, нодополняется допущением войны, которая представляется полезной223Ibid. P. 134.165для национальных интересов. То есть агрессивная война незапрещается, если она полезна для государства.
Также принцип jus inbello различения, по мнению Фоушина, реалистами отменяется вовсе.Все прочие принципы, которые предлагает теория справедливойвойны, так или иначе применяются и реалистами, которые, однако,гораздо меньшее место отводят анализу интересов и безопасностиграждан других государств. Именно поэтому принятие решения овойне даѐтся реалистам гораздо легче, а методы ведения войны,предлагаемые ими, будут более жестокими.Могут, впрочем, высказываться сомнения в релевантности иполезности, предложенного Фоушином проекта создания двух теорийсправедливой войны. Так может быть высказано мнение о том, чтовместо того, чтобы рассуждать о содержании альтернативной теориииррегулярной войны, необходимо просто лишить всякого права навойнупредставителейнегосударственныхсубъектов.Выводыамериканского философа представляются отчасти противоречивымещѐ и потому, что, хотя Н.
Фоушин, безусловно, и не предполагаеттакого, однако негосударственные субъекты, поскольку требованиелегитимности власти на них не распространяется, могут вести войныбез всяких ограничений с полной вседозволенностью.Теория справедливой войны Фоушина пластична, что можноназвать как плюсом, так и еѐ минусом. С одной стороны, этопозволяет теории адаптироваться к новым политическим реалиям, сдругой стороны, теория может легко потерять свою целостность, статьуязвимой.ВопросвызываетпредложенныйН.ито,Фоушином.насколькоНапродуктивенданномэтапеподход,развитиямеждународных отношений, вероятно, попытку модифицировать166теорию справедливой войны, введя в неѐ специальный раздел,оценивающий асимметричные войны, можно признать довольноуспешной.
Однако в любом случае это лишь временная мера, котораяне позволит теории существовать на протяжении долго периодавремени без изменений. Появление новых типов врага и дальнейшаятрансформациясамойвойнынеизбежноприведѐтлибокнеобходимости разработки новой, третьей, теории справедливойвойны, а затем и четвѐртой. Уже сейчас двойная концепция Н.Фоушина не говорит ничего о частных военных компаниях, ролькоторыхвконфликтахбудущего,возможно,будеттолькоувеличиваться.
Кроме того, деятельность этих компаний значительноотличается от тех практик, которыми заняты повстанцы илитеррористы, и можно лишь условно говорить о том, что иррегулярнаятеория справедливой войны работает верно при оценке частныхвоенных компаний.Кроме того, не получает решение вопрос о различии между борьбой сповстанцамииконтртеррористическойвойной.Природаповстанческой и террористической деятельности сильно разнится,хотя,безусловно,обеэтисилыявляютсянеклассическимиучастниками политических конфликтов.
Повстанческое движениеблизко по своему характеру к партизанскому, оно обладаетпривязанностьюправило,кначинаютопределѐннойвооружѐннуютерритории.борьбуМятежники,ввидукакнедовольстваконкретным политическим режимом в отдельно взятой стране, иборьба с ними ведѐтся в пределах границ этого государства. Примердеятельности Эрнесто Че Гевары, революционера на экспорт, можносчитать исключением, связанным с пламенной личностью самогоГевары. В свою очередь, силы террористов не столь привязаны к167конкретным границам.
Борьба ведѐтся не с одним правительством, а сцелой системой мирового порядка. Террористические организациимогут поддержать повстанческую деятельность, однако это неозначает, что между терроризмом и повстанчеством можно поставитьзнак равенства.Некоторую проблему представляет собой, пословам Н.Фоушина, спорадическое применение теории справедливой войны,хотя это именно та теория, целостность которой не рушится, причастичном использовании еѐ принципов.
Тем не менее, если кто-тообращается в своих рассуждениях к одному из принципов, к примеру,добрых намерений или крайнего средства, то вовсе не обязательно,что мы видим перед собой сторонника теории справедливой войны.Нередки случаи, когда и реалисты применяют принципы jus ad bellumили jus in bello, подкрепляя их, однако, не этическими аргументами, ассылкой на государственные интересы.Указанные критические замечания по поводу теории, по мнениюН. Фоушина, не имеют разрушительной силы. Несмотря на теслабости, которыми обладает теориясправедливой войны, итрудности, с которыми она сталкивается, концепция всѐ же позволяетоценивать войну с точки зрения этики, позволяет в большинствеслучаев выносить суждения и, поэтому, должна быть признанаэффективной и необходимой.
Кроме того, как замечает Фоушин,теория может игнорироваться не потому, что она ошибочна в чѐм-то,а просто потому, что «она не понимается должным образом» 224. Всѐэто позволяет теории справедливой войны по-прежнему оставатьсяполезным инструментом, без которого совершенно невозможнаработа различных институтов международной политики.224Ibid. P.
126.168В первую очередь к концепции bellum justum обращаются те«официальные лица, что ответственны за принятие решения овступлении в войну»225. Теория может задать направление мысли.Кроме того, политика в наши дни устроена таким образом, что нельзяговорить о принятии решения только одним человеком, онопринимается совещательным органом. Исключением, безусловно,оказываютсягосударствамсдиктаторскимирежимами.Вдемократических же государствах решение будет приниматьсяколлегиально, в ходе дебатов сторонниками этического и силовогоподхода.Современные правительства отчасти вынуждены прибегать кверификации действий на предмет их соответствия требованиямкритериев теории справедливой войны, поскольку всѐ труднеестановится скрывать факты серьѐзных нарушения этих норм.Средства массовой информации активно освещают ход развитиявоенных операций, и нарушения или преступления быстро становятсяизвестны обществу.
Получается, что, несмотря на то, принимает илинетправительствоивоенноеруководствостраныкритериинравственного ограничения войны, обе эти силы так или иначевынуждены использовать их в своей работе и ссылаться на них.Помимополитиковтеориясправедливойвойныактивноэксплуатируется историками, специалистами по международнымотношениям и праву, журналистами, которые, однако, используют еѐдля оценки уже начавшегося конфликта или войны, случившейсянекоторое время назад. То есть теория применяется ретроспективно,но в любом случае сохраняет практическое значение и активноретранслируется на различных политических и социальных уровнях.225Ibid.
P. 27.169§ 4. Теория справедливой войны П. КристофераАнализ современных теорий справедливой войны мы хотели быпродолжитьобращениемкконцепцииПолаКристофера,возглавлявшего в 90-е годы философский департамент Военнойакадемии США в Вест-Пойнте. Вероятно, в сравнении с М. Уолцеромили Н. Фоушином фигура П. Кристофера представляется чуть менеесильной, но его непосредственное отношение к практическомуприложению теории справедливой войны требует исследования и егоконцепции. В своей основной крупной работе – «Этика войны и мира:введение в вопросы права и морали»226 – П. Кристофер разрабатываетсобственную версию теории bellum justum, особое место уделяявопросу практического применения принципов jus ad bellum и jus inbello. «Этика войны и мира» содержит довольно подробный историкофилософский материал, позволяющий получить представление озарождении теории справедливой войны и постепенной интеграции еѐпринципов в систему международного права.
Сам П. Кристофернеоднократноуказываетнато,что«ключомкпониманиюсовременной теории справедливой войны должно стать изучение еѐпрошлого»227.П. Кристофера отличает внимательное отношение к традициитеории справедливой войны. Это внимание связано не только состремлением исследовать предмет с позиций историка философии, нои попытаться интегрировать аргументацию классических авторов всобственную теорию. П. Кристофер, в отличие от многих, нередко226Christopher P. The Ethics of War and Peace: An Introduction to Legal and MoralIssues. Prentice Hall. 1999.227Ibid. P. 3.170обращается к работам Августина Аврелия, Франсиско Виториа илиГуго Гроция, последний из которых оказал на американскогофилософа наибольшее влияние.
Г. Гроций крайне полезен для П.Кристофера в качестве мыслителя, учение которого создаѐт базу длякритики политического реализма, а также автора оригинальнойконцепции теории справедливой войны, ставшей переходным звеноммежду философской теорией и политической практикой. Кроме того,Кристофер в значительной мере обращается к учению ГербертаХарта228, одного из наиболее влиятельнейших философов права изОксфордского университета.Базисными для нравственной философии войны П. Кристофераоказываются две идеи, которые сам он именует «истинами морали». Вкачестве таких истин Кристофер признаѐт положение о запрете напреднамеренное причинение зла другому человеку и суждение о том,что «люди могут иногда применять насилие, чтобы защитить себяи/или других от зла»229.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
