Диссертация (1137571), страница 40
Текст из файла (страница 40)
Здесь как нельзя кстати придетсяметафора «разума пчелиного роя»: по Негри/Хардту, интеллект не укоренен вразуме индивида и в основе своей социален. Метафора служит для описанияповедения коллективных животных вроде пчел, термитов или муравьев.Парадоксальным образом, несмотря на то, что отдельные особи не обладаютинтеллектом, термитник или муравейник в целом представляют собой«разумную систему», которая не нуждается в централизованном контроле.Интеллект этих животных неотделим от коммуникации. Однако человеческиесетевые организации составлены из множества субъектов, которые обладаютиндивидуальным разумом, что позволяет говорить о гораздо более высокомуровне системной сложности.
Кроме того, по Негри/Хардту, индивидам вовсене обязательно становиться одинаковыми, чтобы вступать в коммуникацию исотрудничество603. Образ пчелиного роя также используется для объясненияструктуры множества, которое является чем-то вроде «распределенной, илиполноматричной, сети, у которой нет центра, а все ее узлы могутнепосредственно сообщаться со всеми другими»604: иначе говоря, множествопредставляет собой ризоматическую систему, которая также схожа с языком,все элементы которого «определяются их отличиями одного от другого, темне менее они действуют совместно. Язык – это гибкая паутина смыслов,которые компонуются согласно признанным правилам в бесчисленности 601Там же. С.
31.Чижова Т. Грамматика множества Паоло Вирно: к проблеме субъекта политического действия в эпохупостфордизма // Топоs. 2013. №1. С. 138. 603Хардт М., Негри А. Множество: война и демократия в эпоху империи. М., 2006. С. 122.604Там же. С. 80.602158 возможных вариантов»605. Множество – самоорганизующаяся система попреимуществу, отсюда его принципиальное отличие от «народа» и «толпы».Если народ состоит из разнородных индивидов, социальные различиякоторых синтезируются и сокращаются до состояния единообразия, томножество лишено качества внутреннего единства. Это, однако, не означает,что оно фрагментарно и анархично.
Множество отличается от толпы тем, чтоединицы, составляющие последнюю, не проявляют себя как личности,поэтому они чрезвычайно подвержены манипуляциям извне, тогда какмножество определяется как сложный, внутренне разнообразный, активныйсоциальный субъект, чьи строение и деятельность основаны не наидентичности, а на том, что в нем есть общего, т. е. на «жизни разума»,разделяемых лингвистических способностях – всем, что проходит подрубрикой общего интеллекта606.
В этом смысле множество ставит под вопросмноговековую традицию, в соответствии с которой управление нуждается всуверенной власти, формирующей политический организм: «множество,оставаясь пестрым и сохраняя внутренние различия, тем не менее, способнодействовать совместно и таким образом управлять самим собою. Множество– это не политический организм, в котором кто-то один командует, аостальные подчиняются его приказам»607. Исходя из этого, множествопретендует на роль единственного социального субъекта, потенциальноспособногореализоватьидеюпрямойдемократии,понимаемойкакуправление каждого каждым608. В социально-экономическом отношении онопредставляетсобой«воплощенноевжизнипостмодернистскоепроизводство»609.
Как отмечает Негри, «такое производство выходит за рамкиидеи меры как таковой, иначе говоря, перестает определяться на деле как 605Там же. С. 408. Там же. С. 130.607Там же. С. 130.608Можно предположить, что сама идея абсолютной демократии как взаимного управления каждого каждымвозникла не без влияния Тарда, который схожим образом понимал общество как таковое: «общество – этовзаимное владение каждого всеми, принимающее самые разнообразные формы» (Тард Г. Монадология исоциология. Пермь, 2016.
С. 60).609Хардт М., Негри А. Множество: война и демократия в эпоху империи. М., 2006. С. 130.606159 негативное преодоление границ измерения, с тем чтобы стать просто –абсолютно утвердительным и позитивным образом – силой живого труда»610.Иначе говоря, множество воплощает в себе бесконечный ресурс, причемименно этот избыток изобретательности, творческий потенциал долженвоспрепятствовать превращению множества в органическое единствоглобальным капиталом и переплавлению его в народ государством.
Теориямножества как «революционного субъекта» предельно аффирмативна: современем, как нас пытаются убедить, глобальному трудящемуся множествуудастся развить свой потенциал, и оно, пройдя сквозь учрежденную властьглобализированного капитализма и государства, или Империю, вырвется наволю, дабы свободно реализовать себя через самоуправление. Впрочем, здесьмы встречаемся с более или менее явной попыткой переформатироватьфилософию в футурологию: если множество характеризуется бесконечнойкреативностью, то его адепты – избытком оптимизма.Я бы предпочел отстраниться от подобных «больших надежд»,приправленных «революционной» риторикой и подвести промежуточныйитог. Как мы увидели, постопераисты не устраняют единство в пользу чистоймножественности. Множество, по словам Вирно, есть «категория-амфибия»,связанная, с одной стороны, с общественным производством, базирующимсяна знании и языке, с другой стороны, – с кризисом государства как формы.Постопераистская тактика сопротивления – исход: чтобы воспрепятствоватьзахвату избытка знания, утилизации творческого потенциала и способности ксовместному действию, космополитичные элементы рассеянного множествавынуждены,следуялозунгамсвоих«агитаторов»,уклонятьсяотгосподствующих институций, стремиться к созданию того, что вслед заВирно можно было бы называть «публичной сферой», т.
е. задача множествасостоит в разработке неких альтернативных способов существования.«Зоологическая» ставка постопераистов вполне понятна: муравьи и пчелы 610Негри А. Труд множества и ткань биополитики. URL: http://polit.ru/article/2008/12/03/negri/ 160 прекрасно обходятся без трансцендентной инстанции – как в виде бога, так ив виде государства. Однако проблема заключается как минимум в том, чтопостопераистыиспользуютзоологическиеметафорыдляпрояснениячеловеческих социальных процессов: в отсутствие «предустановленной»гармонии пчелиного роя или термитника постопераисты стремятся утвердитьгармонию не только «постустановленную», но еще и вариативную;отказаться от холистического императива подчинения части (индивида)целому (государству), в пользу «самоуправляемой живой плоти»611, которая,впрочем, от этого не перестает быть скорее теоретическим конструктом,нежели «реальным» социальным агентом: «множество рассматривается нетолько как хорошо сделанный спекулятивный концепт, но и как некийинструмент анализа и изменения реальности позднего капитализма.
Однакомы не можем, выглянув в окно, сказать: “Вот они, множества”. КонцептыИмперии и множества, выполняя свои теоретические функции, одновременнопредстают нарративными персонажами научно-фантастического эпоса»612.Другая проблема состоит в том, что этот научно-фантастический эпос нечужд некоторого манихейства: если, образно выражаясь, Делёз/Гваттари«выставили» дуализм за дверь, в постделёзианскую политическую онтологиюНегри/Хардта он влез «через окно»: по справедливому замечаниюСлотердайка, «Империя» представляет собой пантеистическую пародию наавгустиновское противопоставление Града земного и Града Божьего613,однако дело заключается в том, что «в царстве капитала любая возможнаяоппозиция является порождением тех состояний, против которых онаобращается»614.
Если никакого внешнего, согласно Хардту/Негри, больше нет,то проект внутреннего преодоления капитализма очевидным образом 611Negri A. Approximations towards an ontological definition of the multitude. URL: http://www.generationonline.org/t/approximations.htm612Пензин А. «Революционное чудовище»: понятие множества в философии Антонио Негри. URL:http://socialistica.lenin.ru/txt/p/penzin_1.htm.
Кроме того, на анализируемом постопераистами этапе«множество» в использовании «общего интеллекта» не доходит до уровня «публичной сферы», а значит неявляется способным к действию (Сосна Н. Н. Потенциально «человеческое»: Вирно и медиальное //Философский журнал. 2013. № 1 (10). С. 73).613Слотердайк П. Сферы.
Плюральная сферология. Том III. Пена. СПб., 2010. C. 842-843.614Там же. C. 841.161 оказывается под угрозой. Тем не менее множество в некоторой степениудовлетворяет теоретический спрос на нового коллективного субъекта,которым по упомянутым причинам не может быть ни народ (гарантиейидентичности которого является суверенное государство), ни толпа (какизвне управляемая человеческая совокупность). Этот субъект являетсясетевым, ризоматическим – как и тот мир глобализированного капитализма,который он якобы призван изменить. Если здесь вспомнить о «туманной»идее метафизической войны «радикального субъекта» и «ризоматическогонеозверя»615,следует«метафизический»признать,конфликтчтовпринимаетслучаеинуюНегри/Хардтаформу:этотрадикальныйризоматический субъект versus ризоматический неозверь, где множествоиграет первую роль, а Империя – вторую, а суть «ситуации» в целом можетбыть вполне исчерпывающе передана формулой Гилена:«процессудетерриториализации можно противопоставить только альтернативныйпроцессдетерриториализации»616.Последовательныйотказотидеиавангардной партии, которая одной рукой разрушает учрежденную власть, адругой – воссоздает иерархическую систему, приводит постопераистов кидее о необходимости разработки практик уклонения (исхода)617; в конечномсчете, не является ли в таком случае само множество как теоретическийконструкт продуктом подобного рода уклонения? Множество не поддаетсятотализации, оно горизонтально, что не отражается негативно на егопродуктивности,изобретательности;однако,фактически,множествонеотделимо от постфордистского информационного производства, т.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
