Диссертация (1137539), страница 37
Текст из файла (страница 37)
Стихотворение Мёрике принято относить к направлению бидермейер(Biedermeier), но в рамках данного направления бесчисленное множествопроизведений. Поэтому, полагает он, необходимо распознать отличительнуюкрасоту стихотворения Мёрике. Стиль у Мёрике Штайгер определяет как«изящный» (graceful) в подлинном значении этого слова.Герменевтический путь, который он проходит, чтобы убедиться в своемпервом впечатлении от стихотворения, а именно, как стихотворении позднегопоэта, проникнутое настроением меланхолии об ушедшей эпохе романтизма и ееклассиков, он описывает следующим образом:«В начале мы попытались войти в пространство произведенияискусства извне путем краткой рефлексии лингвистической традициии жизни поэта.
Сейчас мы должны выйти из пространства поэзии стем, чтобы полнее ощутить атмосферу стихотворения»510.Штайгер суммирует слагаемые, полученные на этапах прохождениягерменевтического круга. Мы выделим лишь некоторые важные из них. Первоеслагаемое – время написания стихотворения. Оно было написано, как определяет506Ebd. S. 412.Ebd.
S. 411.508Ebd. S. 412.509Ebd. S. 414.510Ebd. S. 417.507157Штайгер, «в 1846 году после “Idylle vom Bodensee” и вместе с “Götterwink”, “DasBildnis der Geliebten”, “Datura suaveolens”, “Weihgeschenk”, “In Schrift auf eineUhr”»511, то есть в поздний период творчества поэта. Второе слагаемое – формастихотворения. Штайгер относит стихотворение Мёрике к классической традициистихосложения.
Размер, которым написано стихотворение – «ямбический триметрбез двухсложных безударных слогов и без кумулятивного эффекта сильныхударений, таких как в “Пандере” и во второй части “Фауста” Гёте»512. Также онуказывает, что «регулярный стих Мёрике с его устойчивой последовательностьюударных и безударных слогов»513 – это классический шестистопный стих, илииначе он называется сенар (senarius).
Но, несмотря на то, что формастихотворения наследует классические образцы, атмосфера стихотворения,которая есть третье слагаемое, уже иная. Мёрике стоит на границе эпох, в концеэпохи романтизма. Он продолжает придерживаться классических образцов, ноони уже не звучат так жизненно и ярко как раньше, ибо эпоха, в которой этиобразцы создавались, постепенно уходит, уступая место новой эпохе. Искусство уМёрике перестает быть образцом жизни.
«Социальные и космополитические целинемецкого классического периода больше не существуют»514.Итак, каждое из слагаемых соответствует предварительному чувствуШтайгера,вритмекоторогообнаруживаетсясампоэтическийстиль.Стихотворение Мёрике – меланхолия по ушедшей эпохе романтизма. Стиль,безусловно, не есть простая сумма слагаемых, но есть то постоянное значение, накоторое умножается каждое слагаемое, сумма которых и образует целоестихотворения.
И о сумме здесь говорится не в строгом математическомзначении, а в том ее несущем смысле действии собирания, которое онопроизводит как определенная операция, необходимая в мире. И здесь мы моглибы сказать словами Хайдеггера, в стихотворении мир собирается и раскрывается.НоШтайгервсежедействиесобиранияпонимаетиначе.Главнымконституирующим фактором стихотворения он полагает стиль, а не истинубытия. Эстетике стихотворения Штайгер придает большее значение, чем511Ebd. S.
413.Ebd. S. 413.513Ebd. S. 413.514Ebd. S. 417.512158онтологии. «Работа достигает совершенства, когда все гармонизировано в егостиле»515, – пишет он.Но, несмотря на главенство стиля в его методологических установках,Штайгер не может отрицать значимость категории истины в системе «авторпроизведение-интерпретаторы», потому как не могут существенно разнитьсямежду собой мнения, с одной стороны, автора и толкователей, а с другойстороны, самих толкователей. Единство понимания стихотворения есть условиеего истинности.Исследователь Маркус Вильд (Markus Wild) полагает, что концепцияистины, которой придерживается Штайгер, соответствует не корреспондентской,но когерентной теории, понимая под когерентностью согласованность различныхпрочтенийстихотворения,воснованиикоторыхсубъективноечувствоинтерпретатора516.
Если один интерпретатор убеждается в истинности своегоиндивидуального прочтения стихотворения путем нахождения соответствующихсведений, и если другой интерпретатор тоже путем соответствующих фактовможет подтвердить свое интуитивное переживание поэзии, то тогда, какрассуждает Штайгер, если их выводы в существенном совпадают, несмотря навозможные незначительные расхождения, толкование истинно.Обратимся теперь к Хайдеггеру и посмотрим, как он читает стихотворение.Осенью 1950 года Хайдеггер оказался в числе слушателей доклада Штайгера«Искусство интерпретации», в который, как было уже сказано, он включил итекст интерпретации стихотворения Мёрике.
Свое несогласие с некоторымиутверждениями Штайгера относительно стихотворения Хайдеггер выразил вадресованном ему письме от 13 декабря 1950 года, который Штайгер не оставилбез внимания. В последовавших затем письмах друг другу они продолжилиобсуждение стихотворения Мёрике «К лампе».Если Штайгер прочитывает слово “scheinen” как “videtur” (кажется), тоХайдеггер как “lucet” (светится). И читает он последнее стихотворение Мёрикеследующим образом: но то, что прекрасно – оно сияет, как истинноепроизведение искусства, блаженно в самом себе.
Свечение – внутренняя515Ebd. S. 414.Wild, Markus. Heidegger, Staiger, Muschg. Warum lesen wir? // Heidegger und die Literatur /Herausgegeben von Günter Figal und Ulrich Raulff. – 2012. С. 112.516159сущность лампы. «“Блаженно” – это лишь сущностное следствие “свечения в себесамом”»517.Хайдеггер согласен со Штайгером в том, что стихотворение Мёрикеотносится к началу позднего искусства. Но в отличие от Штайгера он сильнеераздвигает историческое пространство, поднимаясь до философского духа эпохи,в котором сильнее всего ощущалось веяние философии Гегеля.
Хайдеггерссылается на лекции по эстетике Гегеля, в которых он, в частности, пишет, что«прекрасное тем самым определяет себя как чувственное свечение идеи»518.Прекрасная лампа, светящаяся в стихотворении, – это «символ художественноготворения»519. Хайдеггер полагает, что в стихотворении речь идет о сущностипроизведения искусства. Штайгеру же представляется, что хайдеггеровскаясклонностькфилософскомуобобщениюможетнестиопасностьдляиндивидуальной сущности поэтического творчества.Возможно, что Хайдеггер, относя Мёрике к философствующим поэтам,невольно сравнивает его с Гёльдерлином, поэзии которого он посвятил немалосвоих трудов.
Хайдеггер верит, что чем философичней поэт, тем делается он«более поэтически творящим»520. Неоспоримым свидетельством занятий Мёрикефилософией Хайдеггер считает тот факт, что Фридрих Теодор Фишер, автортруда «Эстетика, или Наука о прекрасном», был «постоянным советчиком его ввопросах эстетики»521.Но по сведениям Штайгера, Мёрике не имел интереса к философии, и егоизучение философии было весьма поверхностным. Мёрике был не склонен «ксерьезной работе мысли»522, – пишет он. Штайгер считает возможнымкритиковатьподходХайдеггераканализустихотворениязаего«схоластичность». Он полагает, что столь лирическое стихотворение не можетбытьпропущеночерезстрогиепонятия,описываяязыкМёрикекак«неопределенный, скользящий, неуловимый, предусмотрительно-осторожный,517По поводу одного стихотворения Мёрике (Переписка Эмиля Штайгера с МартиномХайдеггером) / Хайдеггер М.
Исток художественного творения. – М.: Академический проект,2008. С. 399.518Там же. С. 400.519Там же. С. 399.520Там же. С. 405.521Там же. С. 401.522Там же. С. 402.160иной раз хитро переливчатый»523. Но доказывая правомерность философскогоподхода к анализу стихотворения, Хайдеггер пишет, что «в те времена благодарягосподству философии Гегеля и его учеников значение “scheinen” в смысле“светящегося самовыявления налично присутствующего” висело в воздухе»524.Стихотворение Мёрике неотделимо от общефилософского дискурса того времени:оно окружено атмосферой гегелевской идеалистической философии.И если Хайдеггер ставит ударение на смысловом глаголе “ist” (есть,является), показывая бытийственную сторону лампы, то Штайгер акцентируетвниманиенатом,какойкажетсялампапоэту.Впротивоположностьпсихологической характеристике, которую Штайгер дает лирическому герою,Хайдеггер фундирует свой анализ на феноменологии.