Диссертация (1137497), страница 29
Текст из файла (страница 29)
549]Несмотря на уважение и любовь к Александру Сергеевичу как к опекунуи «кумиру», Наташа со временем понимает, что она не любит его как своегобудущего мужа.Отметим, что и в романе Е.А.Словцовой, и в романе Ю.В. Жадовскойпотеря родителей становится таким же поворотным моментом сюжета женского романа воспитания, как и уход из родительского дома главного героямужчины.Если герой канонического романа воспитания 1840—1850-х годов получает воспитание в путешествиях или в Оксбридже, то героиня британскогоженского романа воспитания 1860-х годов получает воспитание через профессию. Важно понимать, что «воспитание чувств» — это предмет любовного романа, в котором героиня не проходит процесс становления, чувства героинименяются, но характер ее остается тем же. В романе воспитания, напротив,раскрыто постепенное становление личности героини.
Во многом это проис-138ходит благодаря тому, что героиня отказывается от традиционной роли невесты, а затем жены главного героя и решает добиться как материальной, так исоциальной независимости. Героини рассматриваемых нами произведений(Джейн, Лиза, Наташа) выбирают карьеру учительницы как одно из немногихдоступных занятий для молодой девушки.
В самом начале романа, описываясвою повседневную жизнь, Наташа отождествляет себя с профессией:«Эта комната и еще другая, где я спала и одевалась, как нельзя более соответствоваланеприхотливым вкусам и удовлетворяли вполне потребностям школьной учительницы назаводе Белоградской». [Словцова, 1863, c. 539]Героиня Е.А. Словцовой напрямую связывает свою работу учительницей с изменившимся отношением к Александру Сергеевичу и браку в целом:«Прошел год, и мои занятия с детьми, мой изменившийся образ жизни внушили емуто чувство ко мне, на которое я не смела надеяться в былое время.
Но теперь взгляды моина брак изменились. Я долго колебалась, не решалась дать ему согласие, несмотря на то чтоуважала его и чувствовала себя неспособною любить кого бы то ни было так горячо, с такимсамоотвержением, как любила его. Но воля его, непреклонное упорство, с которым он стремился к достижению своих целей, взяли свое, и я сделалась его невестою. Однако ж, чтосоставило бы в былое время мое блаженство, теперь заставляло меня более и более задумываться, и я отсрочила нашу свадьбу до окончания процесса с братом» [Словцова, 1863,c.
549].В отличие от предсказуемого развития сюжета, где «благодетель» былбы ярко отрицательным героем, Александр Сергеевич вызывает постоянноенедоумение главной героини, но на протяжении всего текста описывается, вомногом подобно Эдварду Рочестеру в романе Шарлотты Бронте, как человекнелюдимый, принципиальный, но мудрый и страстный.Происхождение Александра Сергеевича не раскрывается подробно, номожно предположить, что он родился в дворянской семье. Тем не менее свойкапитал он составил сам, а не благодаря семейному наследству. Его история,составленная из отрывочных упоминаний Наташи, ставит Александра Сергеевича в один ряд с мужскими образами романа воспитания середины XIX века.То прошлое, которое получает герой в романе Словцовой, показывает,139насколько прочно образ главного героя романа воспитания, наследуемый изанглийских образцов этого жанра, укрепился в сознании русских читателей, вчастности, Словцовой:«Он кончил курс в университете, потом жил пять лет в Англии на каких-то фабриках,объехал всю Россию, служил в Сибири на золотых приисках, в которых он состоял главнымпайщиком, наконец он приехал сюда.
Здесь его также все уважают; управляющим в именииБелоградской он поступил на условиях, по которым он должен был ссудить разорявшихсявладельцев своими капиталами, а сам, кроме жалованья, пользовался частью их доходов нанесколько лет. Кто не знает Зарятина?» [Словцова, 1863, c. 551]Молодой человек, самостоятельно составивший себе имя и состояние,много путешествовавший и менявший занятия или профессии, к моментунаписания «Моей судьбы» был уже утвердившейся в каноне фигурой романастановления. Так, несмотря на то что прошлое Эдварда Рочестера Бронте описывает только в связи с его первой женитьбой, она все же упоминает о типичных Wanderjahre Эдварда в молодости.Второстепенные герои произведения имеют четко обозначенные функции второстепенных персонажей романа воспитания.К примеру, Маша Белоградская, подруга Наташи, воспитанная в болеероскошной обстановке и получившая хорошее дворянское образование, служит таким же лжепомощником, каким в романе воспитания молодого человекаслужит дядя героя, и зеркальным отражением главной героини.
В начале произведения Маша описывается как героиня, заслуживающая быть главной в романе. На этом этапе заметно совпадение образов Маши и Ольги Мартовой в«Женской истории»:«Ее все любили на заводе, да едва ли и возможно было не любить ее. Она была хороша, умна, грациозна, прекрасно пела, превосходно играла на фортепиано; говорила нашести европейских языках, была знакома с английскою, французскою, немецкою литературами; я часто заставала ее в умных разговорах с братом. Она ко всем на заводе ходила безчинов, у себя была приветлива, радушна, и я никогда не видала, чтоб она какую-нибудьбарыню, приезжую гостью отличила от своих заводских посетительниц; явное предпочте-140ние, которое она оказывала всем смущенным и стесненным в ее большом доме, ярко выделяло ее из всех знакомых мне женщин.
Маша ходила по больным, помогала бедным иусердно молилась» [Словцова, 1863, c. 573].Но в отличие от подруги главной героини «Женской истории», Машавскоре оказывается тем персонажем, который противопоставляется своим поведением Наташе, выделяя тем самым образ Наташи как модель для подражания для читательниц Е.А.Словцовой.Маша Белоградская выполняет в романе Е.А. Словцовой ту же самуюфункцию, что и мисс Инграм в романе Шарлотты Бронте. И Маша, и мисс Инграм в определенный момент в романе пытаются завоевать расположениеАлександра Сергеевича и Рочестера. Образ обеих героинь выполняет функцию зеркала для Наташи и Дженни.В романе Е.А.
Словцовой можно выделить событие, ставшее приближением к переломному моменту в сюжете романа и в отношениях Наташи иАлександра Сергеевича, где герой впервые выходит за рамки своего привычного поведения и показывает напрямую свое отношение к героине.Александр Сергеевич впервые откровенно говорит с Наташей о своихчувствах. По мере разговора героиня воспринимает ту страсть, с которойАлександр Сергеевич объясняется в любви, как «деспотичность»:«Я жил до сих пор одним настоящим, но с вами стану жить будущим.
Вы все этопонимаете, Наташа. Мои симпатии — ваши симпатии. Ваши радости будут моими радостями, мои — вашими. Мы станем жить одним духом. Это непременно должно быть. Вы вомне станете находить, так же как и я в вас, и радость, и блаженство, и тревогу. С другоюженщиной я не уживусь, характер у меня тяжел… другую женщину я сделаю рабой, сделаюнесчастною… Я не хотел вовсе жениться, но судьба распорядилась по-своему, и через четыре дня я сделаю вас своею женой, и вы будете счастливы со мной.
„Сделает свой женой!Какое деспотичное выражение!“— подумала я» [Словцова, 1863, c. 223].Этот разговор становится моментом, когда Наташа приходит к выводу,что ее брак с Александром Сергеевичем будет для нее подобием «грубой материальной силы, которая всегда держала в рабстве всё, что слабее ее» [Слов141цова, 1863, c. 181]. Наташа ставит Александра Сергеевича в один ряд с остальными мужчинами в ее жизни, отношения которых к ней всегда были «господством сильного»:«В былое время, прочитывая историю всех народов и всех веков, я постоянно виделагосподство сильного; грубая материальна сила всегда держала в рабстве всё, что было слабее ее.
Я никогда не любила мужчин, даже в детстве всегда принимала сторону слабейшего,а когда стала приходить в сознание, симпатии мои резко обозначились: мать свою я любилабольше, чем отца, брата я вовсе не любила; но будь у меня сестра, я с ней наверное жилабы в дружбе; невестку свою, несчастную жену брата, я горячо любила.
Я не испытываламатеринского чувства, но когда думала, что у меня могут быть дети, то желала иметь дочерей, а не сыновей. Наконец, сердце мое откликалось на все страдания женщины; к страданиям же мужчин я была гораздо равнодушнее. От мужчин вообще я никогда не видела ничего доброго…» [Словцова, 1863, 181].Разговор Александра Сергеевича и Наташи занимает ключевое место вромане Е.А.
Словцовой и отсылает нас к эпизоду «Джейн Эйр» с похожей эмоциональной и композиционной нагрузкой. После того как свадьба Джейн иЭдварда срывается из-за того, что ему приходится признаться в существовании его сумасшедшей жены, Эдвард предлагает Джейн роль его спутницыжизни, но главная героиня видит в словах Рочестера только унизительноепредложение стать его любовницей. Отвечая на вопросы Рочестера о том, какДжейн сможет жить без него, героиня отвечает неким манифестом женскойпрозы того времени:Я сама должна заботиться о себе. Чем меньше у меня друзей и знакомых, чем меньшемогу я ожидать посторонних опор, тем больше стану я защищать и уважать сама себя.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
