Диссертация (1137479), страница 14
Текст из файла (страница 14)
Как пишет А.А. Зализняк, вполне может быть,«что комплекс фонетических характеристик энклитик и комплекс ихсинтаксических характеристик выделяет не в точности одну и ту жесовокупность единиц» (ср. [Зализняк 2008: 8]), то есть в пределах одного языкаклитики общего синтаксического типа могут иметь разные просодическиесвойства, равно как и клитики с общей просодической характеристикой могутиметь разные синтаксические свойства.74Собственно энклитиками А.А.
Зализняк называет те, которые выделяютсяпо просодическим признакам, им противопоставляются «синтаксическиеэнклитики», т. е. такие единицы, которые могут не обладать всем комплексомсвойственныхэнклитикамфонетическихчерт,нохарактеризуютсяаналогичными синтаксическими свойствами. Однако, как отмечает А.А.Зализняк, поскольку из подавляющего большинства древнерусских памятниковвозможно извлечь только сведения о синтаксическом поведении энклитик, всенаблюдения,излагаемыеавторомвданнойкниге,касаютсяименносинтаксических энклитик.В книге А.А. Зализняка говорится, что к числу энклитик относятся частицыже, ли, бо, ти (древнейшие энклитики), местоимения в дательном и винительномпадежах (ми, ти, си, ны, вы, на, ва, мѧ, тѧ, сѧ и др.) и «относительно молодые»энклитики — связки (есмь, есмы, есвѣ, еси, есте, еста, есть, суть и др.), бы.Отдельно А.А.
Зализняк отмечает энклитику ся, которая в живой речи XI-XIII вв.обладала большей подвижностью, нежели в современном русском языке, и моглапредшествовать глаголу (тогда как сейчас она неотделима от опорного слова).Древнейшиеэнклитики,пословамавтора,являютсясильными:они«совершенно устойчивы в своих энклитических свойствах» ([Зализняк 2008:23]), тогда как у «молодых» энклитик встречается и акцентно самостоятельныйвариант.Древнерусские энклитики, относящиеся к сказуемому, подчинялисьзакону Ваккернагеля. При этом во фразах с однородными сказуемымиэнклитика, относящаяся по смыслу более чем к одному сказуемому, могладублироваться при каждом из них, или же располагаться только при первом илитолько при втором из них.
Те же энклитики, которые относятся по смыслу ккакому-либо другому слову, располагались непосредственно после этого слова.А.А.Зализнякназывает«ваккернагелевскими»,этиидватипаэнклитик«локальными»«фразовыми»,или(«неваккернагелевскими»)75соответственно (см. [Зализняк 2008: 25]) и концентрирует свое внимание напервых.Древнерусское же, как пишет автор, является фразовой энклитикойпервого ранга ([Зализняк 2008: 28]). Ранг энклитики определял ее место в блоке(то есть последовательности, или кластере) энклитик; в соответствии с рангом,же занимало первое место в блоке энклитик. Именно энклитика же лучше всегосохранила свои «ваккернагелевские» свойства ([Зализняк 2008: 48]): онарасполагалась после первого полноударного слова фразы независимо от наличияили отсутствия проклитики перед ним.
Поэтому мы выбрали именно этуэнклитику для нашего исследования.Смещение же вправо (как и перенос любой другой энклитики или ихкластера) могло объясняться наличием во фразе ритмико-синтаксическогобарьера: начальная часть клаузы могла быть отчленена (например, паузой впроизношении), и тогда закон Ваккернагеля действовал в той части клаузы,которая следует за отчлененной. Подобную точку «условного начала фразы»(после отчлененной части) А.А.
Зализняк и называет ритмико-синтаксическимбарьером (ср. [Зализняк 1993: 286-288; Зализняк 2008: 48]). Правило барьерабыло сформулировано А.А. Зализняком в 1993 году и представляет собойконтекстно-зависимыеправила, которые дополняютосновнойпринципрасстановки энклитик.Как пишет А.В. Циммерлинг, барьер – это такая синтаксическая категория(синтаксическая вершина или полная группа), добавление которой в составпредложения меняет позицию отдельной клитики или цепочки клитик (см.[Циммерлинг 2013: 60]).
Согласно [Циммерлинг 2002: 75], правило барьерадействует и в тех языках, в которых не действует закон Ваккернагеля. При этомв ваккернагелевских языках барьеры могут сдвигать клитики относительноабсолютного начала предложения, но не могут менять их ориентациюотносительно хозяина (носителя клитики). Кроме того, как отмечает А.В.Циммерлинг, правило барьера всегда объясняет разрыв цепочки клитик, тогда76как постановка кластеризуемых клитик после непервого ударного слова можетобъясняться и другими причинами (см.
[Циммерлинг 2013: 62]).Существует два подхода к тому, как воспринимать понятие барьера. Прифонетическом подходе, которого придерживался, в частности, А.А. Зализняк,считается, что барьер как бы сужает ваккернагелевскую область, отделяяначальную группу предложения. При этом клитики присоединяются к первомуполноударному элементу клаузы, а отделенная начальная группа считается непринадлежащей той же области, в которой размещаются энклитики. Однакосуществует альтернативная точка зрения, согласно которой барьер ипредшествующая ему группа относятся к той же области, что и клитика, и тогдапоследняя действительно оказывается дальше второй позиции от начала клаузы(см.
[Циммерлинг 2002: 87]).В древнерусском языке таких барьеров во фразе могло быть несколько, иони могли находиться только после целой актантной или однородной группы.Обязательные ритмико-синтаксические барьеры располагались, как правило,после междометий или вводных слов, стоящих в начале предложения, а такжеперед непервым инфинитивом в серии однородных подчиненных инфинитивов.Кроме того, ритмико-синтаксические барьеры могли разделять блоки энклитик.В таком случае сильные энклитики оказывались перед барьером («отчлененныеэнклитики», а также сочетания с энклитиками, приобретающие устойчивыйхарактер [Зализняк 2008: 52]), тогда как более слабые — после.
Однако данноеправило не являлось абсолютным.Понятие ритмико-синтаксического барьера представляет собой важноедополнение к закону Ваккернагеля: без данного понятия этот закон выглядитгораздо менее точным. Продемонстрируем, что такое ритмико-синтаксическийбарьер, на примере современного русского языка, который, согласно [Зализняк2008: 48], сохранил «остатки древней системы». Как утверждает А.А. Зализняк,именно частица же в своем противительном, причинном и усилительномзначениях лучше всего сохранила свои ваккернагелевские свойства: «оно до сих77пор с высокой последовательностью ставится после первого полноударногослова фразы» ([Зализняк 2008: 48]). Современный русский язык, в отличие отдревнерусского, уже допускает постановку же не после первого полноударногослова. Это происходит в двух случаях.Так, например, фраза «Вчера // Петя же этого еще не знал» произноситсяс небольшой «остановкой после вчера или по крайней мере с некоторымпротяжением конечного а в этом слове» ([Зализняк 2008: 48]), при этом слововчера кажется выделенным на уровне смысла.
По мнению А.А. Зализняка,естественно предполагать в этой фразе наличие ритмико-синтаксическогобарьера после первого слова, которое, следовательно, оказывается выведеннымиз сферы действия закона Ваккернагеля. Таким образом, в данном случае мыможем наблюдать механизм, аналогичный действовавшему в древнерусскомязыке. С точки зрения А.А. Зализняка, этим и объясняется тот факт, что же внекоторых фразах может смещаться вправо относительно начала клаузы.Отметим, что в данном случае речь идет, как правило, о же в его противительномзначении.Кроме того, автор отмечает, что в современном русском языке допускаетсяпостановка же после нескольких полноударных слов в том случае, «если ониобразуют смысловое единство» ([Зализняк 2008: 48]): Железную дорогу же емуне оплатят.
Ниже нами будет рассмотрен сравнительно узкий класс подобныхпредложений.Итак, в древнерусском языке для фразовых энклитик (в том числе длярассматриваемого нами же) и блоков энклитик были возможны две позиции впредложении: «главное ваккернагелевское место» ([Зализняк 2008: 50])(непосредственно после первого полноударного слова фразы при отсутствииритмико-синтаксическихбарьеровпередним)и«дополнительное»(определявшееся одним из возможных для данной клаузы барьеров).
При этомсильные энклитики (к числу которых относится же) весьма редко смещалисьвправо от главного места, оказываясь, таким образом, в препозиции к78сказуемому, тогда как в случае со слабыми, менее древними, энклитикамисмещение происходило сравнительно часто ([Зализняк 2008: 51]).А.А. Зализняк отдельно отмечает, что в смысловом отношении частьдревнерусских фразовых энклитик тяготела не к сказуемому, а к тому членупредложения, который был «поставлен в начало фразы (как правило, это тема)»([Зализняк 2008: 67]).
Данное явление обусловлено тем, что сильные энклитики(то есть наиболее устойчивые в своих энклитических свойствах, такие как же,ли) чаще других могли отрываться от блока энклитик и, вследствие этого,оказывались левее ритмико-синтаксического барьера. Впоследствии такиеэнклитики могли образовывать устойчивые сочетания со словами, частооказывавшимися в начале фразы, и нередко образовывали вместе с ними единыеслова (ср. неужели из не у же ли). Таким образом, мы можем говорить онекоторой эволюции энклитик, которые ранее относились к фразе в целом иподчинялись закону Ваккернагеля: постепенно содержащие их фразы былипереосмыслены, и с точки зрения современного русского языка эти энклитикирассматриваются как непосредственно подчиненные предшествующему слову(то есть в подобных случаях происходило «смысловое переподчинениеэнклитики» [Зализняк 2008: 68]).При этом порядок слов после изменения смысловых отношений обычносохранялся, и закону Ваккернагеля подчинялись не только энклитики,относящиеся к сказуемому, но и те, которые уже утратили это свойство (к числупоследних, по словам автора, можно отнести современное противительное же).Это утверждение в большей степени справедливо для сильных энклитик.Кроме того, как утверждает А.А.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
