Диссертация (1137017), страница 29
Текст из файла (страница 29)
И я не уверен, что вот так его имя должно быть простосписано и выкинуто из истории. Что такие вещи следует хоронить,закапывать и забывать»33Различия между двумя основными моделями репутационных политикярко проявляются на уровне лингвистической реализации соответствующихдискурсов. Так, если главными доминантами дискурсов, представленных врепертуаре сторонников переименования, являются понятия «убийство» и«преступление», предполагающее определенную моральную, а в некоторыхслучаяхиюридическую оценку,тов аргументацияхпротивниковпереименования используются способы репрезентации, имеющие болеенейтральныеилинекорректностьположительныеупотреблениясловконнотации,«убийство»иподчеркиваетсяприменительнокрассматриваемому случаю:«Когда мы говорим о Ленине и о Дзержинском, мы не можем говоритьо них, как об убийцах.
Мы говорим, как о людях, которые жёстко менялиобщественный строй. <…> Во-первых, для того, чтобы называть того жесамого Войкова убийцей, необходимо хотя бы провести по всем правиламуголовно-процессуального,дажесегодняшнегокодекса,некоерасследование»34.«Уважаемыеколлеги-коммунисты<…>стесняютсяслова«убийство», и говорят «прекратил династию». Но надо понимать, что онубивал не просто взрослых людей, он убивал маленьких детей, которые3334http://comretxwebserver.appspot.com/echo.msk.ru/programs/personalnovash/1642560-echo/http://nevzorov.tv/2012/07/zakopaem-lenina/153никакого отношения ни к чему еще пока не имели» (Интервью 28, активист,Москва).В Санкт-Петербурге наиболее резонансная дискуссия развернуласьвокругназванияулицыБелыКуна.Первыепредложенияоеепереименовании появились еще в 2000-ых годах, однако в наиболееактивную фазу обсуждение возможности присвоения улице другого названиявступило после 2011 года, когда ряд активистов провели серию пикетов сосбором подписей за переименование улицы.
Основной аргумент сторонниковпереименования составило обвинение венгерского революционера в том, чтоон «лично участвовал в жестоких расправах над белогвардейцами» и«фактически являлся инициатором красного террора в Крыму»:«Бела Кун - участник гражданской войны и революции в России вдвадцатые годы и человек, который был одним из главных организаторовстрашного красного террора. Человек, на совести которого десятки тысячжертв, причем подбавляющая часть этих людей ни в чем, естественно,были не виноваты» (24, активист, Санкт-Петербург).В соответствии с такой репутационной политикой, Бела Кунхарактеризовался как «палач», «убийца» и «террорист», а объединяющимлозунгом для различных мероприятий, направленных на популяризациюидеи переименования, стала фраза «Имя палача – с карты в учебник!».
Крометого,вкачествеотягчающегообстоятельстванекоторыеучастникидискуссии указывали нерусское происхождение революционера, конструируявеголицеобраз«врагарусскогонарода»,отсылаянауровнеинтердискурсивности к классическим элементам националистическогодискурса:«Мы не должны прославлять палачей вроде Белы Куна. <…> Этилюди, проливая кровь, сделали много бед для всего нашего народа, русскогонарода. И, кстати, эти люди, в основном, русскими-то не являются. Тоесть, мы прославляем инородцев, которые вились над нашим народом, наднашей родиной» (6, активист, Санкт-Петербург).154Аргументация противников переименования практически полностьюидентична той, которая была рассмотрена применительно к дискуссии опереименовании топонимов в честь П.
Войкова в Москве. Так, указываетсяна то, что к оценке личности Белы Куна нельзя применять понятияуголовного права, поскольку он осуществлял свою деятельность во временагражданской войны, «когда насилие допускали обе стороны», и его образрепрезентируется как образ «героя-коммуниста»:«Бела Кун – герой гражданской войны. Во время первой мировой войныбыл взят в плен и потом стал коммунистом.
И он, действительно, один изучастников расправ с представителями белого движения, однако в то времянасилие допускали обе стороны (4, активист, Санкт-Петербург).Другой пример столкновения репутационных политик, вызвавшийширокий резонанс во всероссийском масштабе, касается наименования однойиз новых улиц в Москве в честь чеченского политика А.-Х. Кадырова. Вотличие от двух рассмотренных выше случаев, связанных с оценкой деятелейсоветского периода, здесь в фокус обсуждения попала личность, относящаясяк современному этапу российской истории.
Это способствовало повышениюградуса дискуссии и вовлечению в нее более широкого круга участников изразличных социальных групп. В целом, аргументы сторон в рамках этойдискуссии укладываются в две основные модели репутационных политик. Врамках одной Кадыров предстает защитником целостности государства и«героем, принявшим мученическую смерть за Россию». Другая, напротив,конструирует образ политика как «врага, объявившего джихад России», и«ответственного за смерть российских солдат, воевавших в Чечне». Смыслэтих политик отчетливо демонстрируют следующие цитаты:«Чтокасается улицы Кадырова, Кадыроввообще-топринялмученическую смерть за Россию.
<…> Я думаю, что он вполне это названиезаслужил, <…> потому что он, действительно, погиб на своем посту, погибкак раз в тот момент, когда Чечню разворачивали от этого сепаратизма итерроризма в сторону России» (19, активист, Москва).155«Ахмад-Хаджи Кадыров призывал уничтожать всех русских допобедного конца пока не восторжествует, как ему кажется, правильноерелигиозное учение, и пока Россия не будет повержена чеченским народом, ине будут убиты все российские солдаты.
Почему в честь этого человека<…> должна называться улица?» (28, активист, Москва).Несмотрянаналичиеобъективныхразличийвфактическихсоставляющих аргументаций, используемых акторами в рассмотренныхдискуссиях вокруг именных названий, можно отметить также наличиенекоторых типичных стратегий аргументации, определяющих значительнуюгомогенность дискурсов представителей одного лагеря. Во-первых, длядискурса сторонников переименований характерно применение такойполитикишкалирования,когдаоцениваетсясамадеятельностьрассматриваемых фигур, в то время как их оппоненты обычно апеллируют кпоследствиямэтойдеятельностиитеммотивам,которымионаруководствовалась.
В этом контексте на уровне принципов оценивания одни(сторонники переименования) обращаются к универсальным ценностям инормам (в пределе – общечеловеческим, общегуманистическим), в то времякак другие (противники переименования) настаивают на необходимостиконтекстуализации (релятивизации) оценки.Кроме того, можно выделить более частные особенности двухдискурсов.Так,типичнойстратегиейаргументации,используемойсторонниками переименования, является повышение градуса обвинениячерезпредставлениенекоторыхобстоятельствдеятельностирассматриваемых фигур, несовместимых с традиционными представлениямио морали. В дискуссии о П. Войкове это указание на то, что революционерякобы отрубил палец императрицы, чтобы снять с него кольцо, а также облилостанки царской семьи серной кислотой, чтобы их невозможно былоопознать. В дискуссии о Беле Куне – это освещение подробностей казнейбелогвардейцевв«гидроконтрреволюция»?Крыму:«СлышалитакойтерминОткуда знаете он, да? Господин Бела Кун и156Розалия Землячко решили сэкономить нужные для революции патроны, иони связывали людей веревками и топили их в Черном море» (2, активист,Санкт-Петербург).В дебатах вокруг улицы Кадырова роль отягчающегообстоятельства играет указание на особую жестокость убийств солдат,которые якобы осуществлялись по приказу Кадырова.Противникипереименованиявсвоихаргументацияхобычноаппелируют к тому, что деятельность рассматриваемых фигур оправдываетсятем, что они были совершены на благо государства.
В этом контексте самчеловек предстает как функция или роль, оценка которой должна исходить изтого, как она была выполнена: какие последствия для государства в целомона имела.Стоит отметить, что рассмотренные дискурсы по большей частивписываются в более общие рамки традиционных политических дискурсов.Так, сторонники переименований, апеллирующие к политическому режимуобсуждения, преимущественно представляют правую часть политическогоспектра (от умеренных либералов до радикальных националистов), ирепрезентируют в своих высказываниях соответствующие дискурсивныепрактики.Их оппоненты представлены по большей части левымполитическим крылом, что также имеет последствия на уровне артикуляцииконкретных нарративов.Один из сюжетов, имеющий важное значение для политическогорежима критики и оправдания, касается обратной стороны политиккоммеморации – политик забвения. Так, М. Азарьяху отмечает, что любаякоммеморативнаяпрактикапредполагаетвыборизопределенногоколичества альтернатив: выделяя ту или иную альтернативу в качестведостойной коммеморации, мы автоматически предаем забвению другие[Azaryahu 1996].
В этом смысле с точки зрения политического режима любоенаименование навязывает не только определенную политику коммеморации,но и политику забвения. Соответственно, дискуссии о топонимии частозатрагивают не одно, а сразу несколько названий. В наиболее явном виде это157проявляется в дискуссиях о переименовании, когда обсуждение касается каксуществующего названия, так и альтернатив, предлагаемых для его замены.Наглядным примером здесь может являться дискуссия о переименованииулицы Марата в Санкт-Петербурге (восстановлении ей дореволюционногоназвания Николаевская). В рамках этой дискуссии предметом обсуждениястала репутация не только французского революционера Ж.-П.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
