Диссертация (1137017), страница 28
Текст из файла (страница 28)
При этом важно отметить, чтоее используют в своих нарративах представители различных лагерей. Так,сторонникипереименованийсоветскихтопонимовуказываютна«недопустимость сосуществования на карте названий в честь палачей и ихжертв», повторяя аргументацию, представленную выше, а их оппонентыговорят о необходимости сохранения советских названий и удаленияпоявившихся в постсоветское время «антисоветских» названий, например, вчесть деятелей диссидентского движения:«Тогда, для 90-ых годов, когда мы во всем стремились подчинятьсяСоединенным штатам – это, конечно, были выдающиеся именаСолженицын и А.
Сахаров).(А.Но сейчас у нас другая ситуация. Сейчас мывидим, что, фактически, все, что делалось в 90-ых годах, фактически все вэкономике и почти все в политике – это была ошибка. В том числе ошибкойбыли и эти переименования. Это создает ситуацию шизофрении, с которойнужно бороться» (Интервью 19, активист, Москва).В соответствии с логикой политического режима вопросы городскойтопонимии рассматриваются как часть более широкой темы, связанной сконструированием коллективных идентичностей по различным шкалам: отлокальной, привязанной к конкретному месту, до национальной игосударственной, имеющих крайне высокую политическую и культурнуюзначимость для современной России:«Она (тема топонимики Е.
Т.) же, все-таки, производная от общейтемыисторическойидентичности,государственнойидентичностисовременной России. <…> Это вопрос политический» (9, активист, Москва).В этом контексте в качестве основной функции топонимическихпрактик рассматривается задание символической разметки, которая призвана148обеспечить связность отдельных индивидов и коллективов в рамках общегосоциокультурного и политического пространства, общей идентичности,которая конструируется через различение категорий «мы» и «они»,реализуемое посредством топонимических практик [Palonen 2006]. На уровнелингвистической реализации это проявляется, в том числе, через активноеиспользование личных местоимений множественно числа – «мы», «наш» идр., что демонстрируют представленные ниже цитаты двух информантов:«Топонимика является важной темой в современной России, так какона показывает некую связь народа со своим прошлым: предками,историческими личностями, важными событиями нашего народа» (22,активист, Москва).«На самом деле она (тема наименований и переименований Е.
Т.)намного больше, чем топонимическая тема, потому что это тема в какойстране мы живем, в какой стране мы хотим жить, и в какой стране мыбудем жить» (26, активист, Москва).Таким образом, в рамках этого режима критики и оправданиянаименованиеипереименованиегеографическихобъектовитерриториальных единиц осмысляется как социальная практика, имеющая, впервую очередь, важный символический смысл. Сами топонимическиепрактики понимаются как способ символического освоения пространства,средство (вос)производства коллективной идентичности, играющее важнуюроль в политическом и социокультурном развитии [Tuan 1991; Palonen 2006;Лакло 2009].Такое понимание обосновывает необходимость особого внимания состороны общественности и властей и строгого контроля за любымиизменениями в области наименования и переименования.
Указывается, что,будучи частью символического пространства, топонимия оказывает влияниекак на сознание отдельных индивидов, так и на глобальные социальные иполитические процессы. В частности, в дискуссиях вокруг советскихназваний, сторонники переименования для обоснования своей позиции149говорятотом,чтосохранениесоветскихназванийпрепятствуетнравственному, социальному и экономическому развитию страны:«Топонимика – такой вот важный момент, составляющая оченьважная. Я уверен, что у нас не будет подлинного духовно-нравственноговозрождения России, пока у нас улицы названы именами палачей итеррористов.
<…>Без этого (переименования) духовно-нравственноговозрождения не будет, а экономическое возрождение, оно связано и сдуховно-нравственным» (26, активист, Москва).В этом контексте за топонимическими практиками закрепляется такжеважная социализирующая функция, связанная с формированием системыориентиров, в первую очередь, для будущего поколения.
Соответственно,функция этого режима определяется тем, что названия в честь достойныхличностей, событий, понятий и т.д. дают положительный пример молодежи испособствуют ее нравственному воспитанию. Такая футуристическая («набудущие поколения») ориентация задает характерное для этого режимаопределениепринципапотенциальныхиздержекпринятиянаименования/переименования,соответствующегосвязанноесготовностьюжертвовать старшим поколением – его привычками, ностальгическимивоспоминаниямииполитическимиубеждениями,увязываемымистопонимическими ландшафтами, в пользу молодежи и будущего:«Я категорический противник этого подхода, ой, вот, люди старшегопоколения, кто-то обидится, еще что-то, мы должны думать, в первуюочередь, о молодых людях, о своих детях, внуках, правнуках, которым здесьжить, о таких, как Вы, понимаете, потому что это Ваша страна, впринципе.
И нам совершенно не безразлично, кто с чем будет ходить» (20,активист, Санкт-Петербург).Характерное для этого режима понимание значения топонимическихпрактик можно осмыслить через понятие интерпелляции, предложенное Л.Альтюссером [Альтюссер 2011]. В такой интерпретации топонимия задаетсистемуузнавания,котораястановитсяосновнойформирования150субъективностигорожан,ихсамоидентификации.Так,некоторыеинформанты отмечают, что на бессознательном уровне топонимическаясреда задает границы восприятия окружающего мира и способствуетобращению индивида в определенную «веру», или систему взглядов.
В этомсмысле состояние величия той или иной топонимической политикиопределяется через отсылку к «правильности» или «истинности» тойсоциокультурной модели, которая вменяется индивидам. В соответствии сэтим, гармоничная фигура естественного порядка задается топонимическимландшафтом,которыйфиксирует«положительные»или«великие»нравственные, культурные и политические ориентиры общества:«Топонимика – она указывает людям и молодому поколению, на когонадо ориентироваться. <…> Люди должны видеть, что увековечиваютгероев, патриотов.
Улицы имеют воспитательное значение» (19, активист,Москва).Традиционно,наибольшийобщественныйрезонансвызываютпредоставляющие широкий простор для критики и оправдания вопросынаименования и переименования «именных» топонимов в честь тех или иныхисторических деятелей. Кейсы Москвы и Санкт-Петербурга, как ироссийский кейс в целом, являются богатой почвой для подобных дискуссий,поскольку существенную часть их топонимических ландшафтов составляютназвания именно такого типа. Подобные дискуссии в терминах Г.
Файнаможно обозначить как «репутационные войны» [Fine 1996], ареной которыхстановится,собственно,топонимическийландшафт.Соответственно,участники дискуссий выполняют роль «репутационных антрепренеров»,использующихсвоинарративныеспособностииинституциональноеположение для легитимации определенных политик коммеморации.Одним из наиболее ярких примеров борьбы между «репутационнымиантрепренерами»являетсядискуссиявокругпереименованиярядатопонимов, названных в честь революционера П. Войкова в Москве.Основной аргумент сторонников переименования касается недопустимости151присутствия на карте города названий в честь человека, «ответственного заубийство невинных людей». Некоторые особое внимание уделяюттомуфакту, что убитыми являлись члены царской семьи, говоря о Войкове как«цареубийце».
Другие отмечают, что среди убитых были не только взрослые,но и дети, что рассматривается в качестве отягчающего обстоятельства, недопускающего возможность оправдания убийцы, безотносительно статусаубитых. Для повышения градуса обвинения также иногда приводятсянекоторые обстоятельства, связанные с совершением убийства. В частности,упоминается, что Войков снял и забрал себе перстень с руки мертвойимператрицы:«У нас же целый район города назван Войковским! Кому,спрашивается, они это посвятили? Мерзавцу совершеннейшему! Ну, ты,конечно, знаешь эту историю, что он принимал самое активное участие вуничтожении царской семьи, да еще после этого хапнул перстень с пальцаимператрицы. Ему пришлось палец отрубать, потому что уже и не слезал.Ну, за ним очень много водилось всяких бякостей» (27, представитель власти,Москва).«Большая часть революционеров совершили ряд преступлений во времясвоей политической деятельности.
П. Войков — не исключение. Егопреступление немыслимо: он являлся организатором расстрела царскойсемьи—события,котороеосужденонетольколибераламииконсерваторами, но и многими коммунистами, так как был убитлегитимный правитель России, со всей своей семьей, включая невинныхдетей, и других людей» (22, активист, Москва).ВпротивовесрассмотренномудискурсуоП.Войковекак«цареубийце» и «детоубийце», противники переименования апеллируют кдискурсу о «человеке своего времени», «солдате идеи».
В рамках этогодискурса указывается на недопустимость оценки личности революционеравне привязки к тому контексту, в котором он осуществлял свою деятельность(революция, гражданская война, когда насилие было повсеместным), а также152без понимания того, что его действия были продиктованы определеннымиидеалистическимипредставлениями,чтоопределяетневозможностьприменения к ним принципов оценки простой «уголовщины:«Это (П. Войков Е. Т.) был человек своего времени, это был человек,востребованный определенными обстоятельствами, это был солдатопределенной идеи.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
