Диссертация (1137017), страница 14
Текст из файла (страница 14)
Хоуита и Н. Бреннера [Howitt 1998; Brenner722001],онпостулирует,чтомыдолжныговоритьошкалах(вомножественном числе), их взаимосвязях и взаимодействиях, а не об однойконкретной шкале. Также предлагается термин «процесс шкалирования»,призванный подчеркнуть динамичный (социальный) характер шкал.Другойважнойфигуройврамкахэтогоподходаявляетсяамериканский исследователь Р. Роуз-Редвуд. В работе «От цифры к имени:символический капитал, места памяти и политики переименования улиц вНью-Йорке» он развивает идеи Алдермана о необходимости формированиякомплексного подхода к топонимическим исследованиям, который учитывалбы сложность и многогранность топонимических практик и рассматривал нетолькогегемонические,дискурсы.ЗаимствуяуноиконтргегемоническиеАлдерманаметафоруарены,топонимическиеисследовательопределяет топонимический ландшафт как пространство, в котором«различные уровни социопространственного исключения работают напроизводство коммеморативных ландшафтов» [Rose-Redwood 2008b: 433].Сами акты наименования и переименования при этом определяются какключевые инструменты маркирования географических пространств как местпамяти и забвения.
При этом предлагается реляционистский взгляд натопонимические практики, предполагающий признание того, что различныеместа не изолированы друг от друга, а являются частями более глобальныхсетей коммеморативных пространств. В этом контексте говорится об«интертекстуальности» топонимических дискурсов.ТеоретическуюосновуразмышленийРоуз-Редвудасоставляетконцепция «символической власти» Пьера Бурдье. Топонимы в качестве местпамяти проблематизируются как пространства символической борьбы междусоциальными акторами и институциями за установление (символических)границ и защиту той или иной идентичности мест [Rose-Redwood 2008b:433].
Исследователь подчеркивает, что продуктивность использования такойтеоретической рамки для описания топонимических практик обусловленатем, что она учитывает реляционный и динамичный характер практик73наименования/переименования. Кроме того, она позволяет осмыслитьразличные последствия топонимических практик, связывая их с тем, чтосоциальные акторы используют символический капитал названий дляконвертации в другие типы капиталов: культурный, социальный и/илиэкономический.
Роуз-Редвуд также фиксирует исключающий характерсимволическихполитик,способомманифестациикоторыхявляютсятопонимические практики. При этом он обращает внимание на то, чтоисключающими являются как гегемонические практики властных элит,целью которых во многих случаях является конвертация символическогокапитала в экономический, так и попытки маргинальных социальных группполучить культурное и политическое признание путем репрезентациисобственного присутствия в символической сфере.В отличие от Алдермана он предлагает не ограничивать анализтопонимических практик рассмотрением бинарной оппозиции символическаявласть – символическое сопротивление, а указывает на необходимость учетавсего множества коммеморативных повесток, представленных в репертуаресоциальных групп, подчеркивая их сложный и противоречивый характер.Кроме того, в отличие от других исследователей, Роуз-Редвуд расширяеткруг объектов анализа, фокусируясь не только на «именных» названиях вчесть исторических деятелей или событий.
Здесь важно подчеркнуть тотпереход, который он осуществляет в определении коммеморативности. Онотмечает, что традиционно к коммеморативным относят особый типназваний, данных в честь определенных личностей, социальных групп,событий или абстрактных идеалов, который противопоставляется другимтипам названий. Хотя он признает практическое удобство такого подхода кклассификации названий, указывается, чтоему свойствена недооценкакоммеморативной значимости всех без исключения названий, котораяобусловлена неразрывной связью между памятью и топонимическимипрактиками. Он формулирует это следующим образом: «Акт наименования– это дискурсивная трансформация определенного места в место, которое74будет храниться в памяти. <…> Коммеморативная практика» [Rose-Redwood2008b: 435].Рассмотренная теоретическая рамка применяется к анализу двух кейсовиз топонимической истории Нью-Йорка, которые демонстрируют различныетипы переименований в зависимости от их инициаторов и социокультурногосмысла.
Во-первых, рассматриваются переименования ряда улиц в западнойчасти города во второй половине XIX века. Исследователь показывает, чтоинициаторами переименований выступили владельцы собственности на этихулицах, которые хотели переименовать номерные названия улиц с цельюиспользования их символического капитала для получения большей прибыли(конвертации символического капитала в экономический). В качестве«хороших» рассматривались три типа названий – исторические (например, вчесть исторических деятелей), географические (связанные с локальнойтопографией) и именные в честь крупных владельцев собственности.Последний тип рассматривался в качестве наиболее предпочтительного.Исследователь отмечает, что эта инициатива возникла на фоне обширныхдискуссий,участникамикоторыхявлялисьнетольковладельцысобственности, но и иммигранты-бедняки, жившие в этой части города.
Вэтом контексте особое рвение, с которым владельцы собственностиотнеслись к переименованию, объясняется их опасениями относительно того,что иммигранты предложат другие названия, которые сделают этот районэкономическинепривлекательным.исключающийхарактертакойТакимобразом,символическойподчеркиваетсяполитики,котораяспособствует маргинализации иммигрантского населения и делегитимацииих прав на участие в процессе социопространственного обозначения.Другой кейс касается переименования ряда улиц в Гарлеме во второйполовине XX века в честь лидеров движения за права афроамериканцев вАмерике. Роуз-Редвуд подчеркивает, что в отличие от первого кейсаосновной целью переименований являлось не использование возможностейконвертации символического капитала в экономический, а «создание75коммеморативного пространства, где названия улиц стали бы местомпризнания важного вклада афроамериканцев в жизнь города и страны» [RoseRedwood 2008b: 443].
В этом контексте переименования стали выражениемболее широкого социального движения, направленного на культурноепризнание исторически маргинализованных социальных групп. При этом,как отмечает исследователь, для адекватного анализа социокультурногосмысла этих переименований необходимо поместить их в более широкийконтекст городского топонимического текста. Так, обнаруживается, что всепереименования ограничены территориями, где проживает преимущественноафроамериканское население, что входит в противоречие с идеей опризнаниинанациональномуровне.Такимобразом,подобныепереименования отчасти способствуют сохранению символических границ,закрепляющих расовую сегрегацию.
Здесь Роуз-Редвуд отсылает к тому, чтоАлдерман назвал политиками пространства и шкалы, которые имеютотношение к определению социопространственных границ допустимостииспользования тех или иных названий и, следовательно, допустимостикоммеморации тех или иных исторических фигур.Американский политолог и социальный антрополог У. Адебанвиобращается к понятиям «интерпелляции» Л.
Альтюссера и «артикуляции» Э.Лакло [Альтюссер 2011; Laclau 2005], говоря о том, что наименование улицнеобходимо рассматривать как идеологическую практику, которая не толькосоздает место, но и конституирует определенный способ управления(governing) пространством [Adebanwi 2012: 645-646].
Развивая свою мысль,он обращается к работам Э. Лакло, который, отчасти полемизируя сАльтюссером, рассматривал наименование не только как инструментподдержания гегемонии правящего класса, но и как способ превращениялюдей в радикальных политических субъектов, вовлеченных в борьбу свластными элитами. В такой интерпретации в фокус рассмотрения попадаютне только гегемонические топонимические практики и их репрезентации, но76и контргегемонические практики, связанные с навязыванием альтернативныхвидений и прочтений топонимических ландшафтов.Кроме того, Адебанви обращается к концепции правительственности(governmentality)11 М.
Фуко [Фуко 2003], говоря о том, что дискурсивное иматериальное измерения топонимии, а также те формы интерпелляции,которыеонипредполагают,напряжение(вос)производятмеждусубъективностью и властью [Adebanwi 2012: 646]. При этом если Фукоопределяет правительственность как руководство поведением (the conduct ofconduct)12, Адебанви фокусирует свое внимание на конкретной формеправительственности – руководстве ненадлежащим поведением (the conductof misconduct), под которым подразумеваются «те дискурсы, действия ипрактики, которые в контексте локальных, национальных и международныхотношений направлены на структурирование, определение, детерминацию,легитимациюилиделегитимациюдискурсов,действийипрактикоппонентов, вовлеченных в борьбу за символические и материальные блага иотношения» [Adebanwi 2012: 646]. Другими словами, его интересует то, какразличныесоциальныеакторыинтерпретируюти(пере)определяюттопонимические практики своих оппонентов.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
